Столетие
ПОИСК НА САЙТЕ
29 марта 2024
Так что же мы предложим Украине?

Так что же мы предложим Украине?

Юрий Болдырев
09.04.2007

Неделя прошла под знаком заинтересованного наблюдения за событиями за рубежом: на близкой нам Украине и в сравнительно далеком Иране. И как только кризис с британскими моряками, арестованными иранцами, усиленный сообщениями о готовящемся ракетном ударе США, завершился, все внимание уже почти без остатка оказалось переключено на ближайшего соседа. На какие же аспекты украинского кризиса нам стоит обратить внимание?

Прежде всего, конфликт на Украине является не столько политическим по какому-либо идеологическому признаку, сколько региональным и этно-конфессиональным. Про эту последнюю сторону конфликта (этно-конфессиональную) говорится достаточно: и о положении русского языка, и о межцерковном конфликте. Экономическому же аспекту, связанному с различиями в структуре экономики "запада" и "востока" Украины, характером производства, источником и содержанием производимого продукта и вытекающим из этого интересам капитала и трудоспособного населения, внимание уделяется меньшее.

При этом есть вещи сравнительно очевидные. В частности, известно, что "восток", исторически завязан на тяжелую промышленность, машиностроение, оборонку и ориентирован на сохранение тесных связей с Россией. Объясняется это в том числе и тем, что он нуждается в кооперации, в рамках которой он раньше получал сравнительно дешевые энергоресурсы для своего производства, а также и тем, что нигде, кроме России (или возможного единого экономического пространства вокруг России), значительная часть его продукции неконкурентоспособна. Эта объективно обусловленная и экономически оправданная ориентация дает основания прозападно ориентированным силам (и на Украине, и у нас) обвинять "восток" Украины и сторонников интеграции с Россией в том, что они просто отсталые, тянут всю страну назад, не дают влиться в семью цивилизованных западных народов и тормозят развитие.#!#

Сторонникам такого взгляда можно в тысячный раз объяснять рациональную основу совместной жизни единого восточнославянского народа и совместного же нашего движения к конкурентоспособности на мировом уровне, но подобные аргументы не принимаются. Значит, уместны аргументы иные – из истории вожделенного Запада.

Приходится напомнить, что полуторавековой давности трагедия гражданской войны в США имела корни и экономические. А именно: промышленный Север, развитый на тот момент еще недостаточно, отстававший в чем-то от Англии, а в чем-то и от Германии, был заинтересован не просто в едином северо-американском государстве, но и:

а) в масштабном едином внутреннем экономическом пространстве – как рынке потребления производимой в США машиностроительной продукции;

б) в единой протекционистской таможенной политике, ограждавшей от бесконтрольного ввоза европейских промышленных товаров, без которой североамериканским промышленникам на этапе становления выйти на уровень конкурентоспособности просто не удалось бы.

Напомню: Адам Смит считал, что в рамках естественного рыночного (как сказали бы ныне, либерального, современного, западно-ориентированного) варианта экономического развития США была уготована роль страны лишь сельскохозяйственной или, как это называл западный же известный экономист Фридрих Лист, "однорукой". Южане, судя по проводившейся ими политике отказа от таможенных пошлин, не возражали. Но северяне, как известно, в ходе кровавой гражданской войны сумели настоять на своем, в результате чего с США сегодня вынуждены в этом мире считаться все, независимо от того, нравится это кому-то или нет.

Но ведь содержательная сторона украинского кризиса во многом аналогична: путь "на Запад" - это отказ от единого экономического пространства (рынка сбыта своей промышленной продукции) и отказ от заградительных таможенных барьеров, защищающих своего производителя (того, без чего украинское машиностроение не сможет встать на ноги и постепенно выйти на уровень конкурентоспособности).

К счастью, до кровавой гражданской войны на Украине не дошло и, надо надеяться, не дойдет. Но вопрос о том, какая из двух противоборствующих на Украине сил олицетворяет собой прогресс, а какая отставание, через призму американского опыта имеет явно иной ответ, нежели это навязывается с Запада.

Второй аспект, на который стоит обратить внимание, это аспект институциональный: демократические (или антидемократические) институты и организации, их роль в кризисе.

Казалось бы, с демократическими институтами и организациями на Украине все нормально: есть Конституция, президент и парламент, суды, политические партии и свобода слова. Вроде все, как везде в Европе. Но за одним существенным исключением, а именно: в Европе-то везде, на самом деле, все по-разному. Причем, по-разному не как-то случайно, а в тесной привязке к конкретной местной предыстории и проблематике. Насколько же украинская государственно-политическая система привязана к украинской специфике, нацелена на решение украинских проблем и, главное, позволяет эти проблемы мирно и успешно разрешать?

Окончательный ответ на этот вопрос мы дать пока не можем, в том числе потому, что еще не знаем, как народ Украины, с помощью своей государственно-политической системы или вопреки ей, окончательно разрешит кризис. Но нельзя не заметить, что если Украина является государством реально двуязычным и фактически расколотым по национально-региональному признаку, то и ее политическая система должна иметь специальные механизмы, соответствующие сути этой проблемы. Какие это могут быть механизмы? Различные, включая, как вариант, двухпалатный парламент, а также специальные нормы, требующие для принятия наиболее принципиальных решений согласия не только численного большинства населения (его представителей в парламенте), но и каждой из национальных общин. К числу же требующих специальной процедуры могут относиться, как минимум, вопросы о государственном языке и программах обучения в школах и ВУЗах, а также о вступлении в те или иные экономические и военные союзы. Если, конечно, считать, что целью государственно-политической системы современного европейского государства, к числу которых стремится отнести себя и Украина, является обеспечение согласования интересов и возможности мирного решения возникающих вопросов максимально в интересах большинства граждан, а не подавление какой-либо одной победившей стороной всех вокруг...

Аспект третий: а кто здесь, собственно, субъект интересов и принятия решений, а кто – лишь объект? То есть насколько во главе угла во всем этом кризисе находятся интересы собственно украинские, населения страны и ее элит, а насколько - интересы сил внешних, сражающихся за Украину как объект своих интересов?

Понятно, что в современном мире все мы взаимосвязаны, и давление внешних сил ощущается всегда и во всем. Но также понятно и то, что все те государства, которые смогли завоевать себе приличное место под солнцем, создают специальные формализованные и скрытые механизмы ограничения воздействия внешних сил на свою внутреннюю политическую и экономическую ситуацию.

Кстати, небольшое отступление. В той или иной степени, может быть даже слишком демонстративно, в чем-то даже и зашкаливая, но все же из "оранжевой" революции на Украине мы свой урок извлекли. Роль прямо финансируемых из-за рубежа общественных организаций у нас явно уменьшилась. Ограничена и роль зарубежного капитала в стратегических отраслях нашей экономики, что с этой точки зрения, безусловно, позитивно. Но этого еще мало: роль политических и экономических сил, ориентированных на интересы Запада и даже прямо зависимых от Запада, у нас все еще непозволительно для суверенного государства велика, без учета чего в принципе невозможно объяснить нашу экономическую и, в частности, денежно-кредитную политику.

Возвращаясь к Украине, стоит заметить, что, как это не парадоксально, но в этой стране, с численностью населения в три раза меньшей, чем у нас (то есть, казалось бы, более слабой), и территориально даже еще более "западной", тем не менее, столь однозначной и прямой зависимости всей господствующей национальной политической и экономической элиты от Запада все же не наблюдается. Насколько об этом можно судить со стороны, создается впечатление, что элита на Украине расколота на явно прозападную и, условно скажем, "не прозападную". Первая, очевидно, в весьма значительной степени является инструментом в руках Запада, ибо никакой иной стратегии развития, кроме слияния с Западом на его условиях, она своей стране даже и не предлагает. Соответственно, понятно, что здесь основной "игрок", недвусмысленно использующий Украину для ослабления России, для ограничения ее потенциальных возможностей в будущем, находится вовне Украины. А что же "не прозападные" силы – насколько они самостоятельны?

Похоже, правы те наши политики и политологи, в том числе либерально ориентированные, которые, убеждая нас в том, что на Украине "нам ловить нечего", утверждают, что пророссийских сил в украинской элите нет. Только следует ли из этого, что там нет и нашего интереса? Вовсе не следует. Ведь истинно национальный интерес украинского народа и той части его элиты, которая связана с национальным производством, интерес самостоятельного высокотехнологичного развития, защиты своего рынка и отвоевывания для себя места на рынках внешних, вполне совпадает с интересом нашим – тем самым интересом собственного технологического развития, который и взял верх в свое время в кровавом конфликте между Севером и Югом США.

И, наконец, четвертый аспект – что могут предложить Украине ее потенциальные союзники, а пока союзники противоборствующих сторон. При этом сразу отложим то, что является явно и недвусмысленно нашим действительно слабым местом – катастрофический уровень коррумпированности и неуправляемости. Предположим, это лишь временная болезнь, которую, опять же предположим, мы собираемся преодолеть.

Как это не покажется парадоксальным, но реально пока заинтересованные стороны предлагают в точности противоположное тому, что, казалось бы, они должны предлагать, если исходить из публично декларируемых идей и целей.

Запад, декларативно ставящий во главу угла общие ценности демократии и прав человека, заботы о согласовании интересов и уважения прав меньшинств, казалось бы, должен настаивать на тех механизмах согласования интересов и компромиссного принятия решений в стране, разделенной по этно-конфессиональному и региональному признаку, о которых я говорил выше. Но ни малейших признаков давления Запада в этом направлении, в том числе, в части обеспечения прав русскоязычных граждан, обнаружить не удается.

Более того, даже и когда конфликт обратился уже в полноценный государственно-политический кризис, ни одна известная западная модель разрешения этого конфликта почему-то не предлагается. А ведь, казалось бы, что проще? Почему не начать с введения в государстве официального многоязычия, как, например, в Швейцарии, Бельгии и Канаде, а также предложить высокую степень самоуправления регионов вплоть до автономизации, как, например, в кантонах Швейцарии? Чем плоха федерализация, как минимум, по типу США или Германии? И почему Запад не предлагает Украине вообще мирное разделение на два государства, как разделились Чехия и Словакия (не говоря уже о том, как теперь Запад пытается фактически отделить Косово от Сербии)? Подчеркиваю, это не я предлагаю, но почему же ничего подобного не предлагает Запад? Может быть, потому, что не общие декларируемые ценности, а стратегические интересы здесь на самом деле во главе всего?

Но не лучше в этом смысле и мы. Казалось бы, Россия должна недвусмысленно провозгласить и начать реализовывать экономическую альтернативу сдаче национальных интересов более технологически развитому на данном историческом этапе Западу. То есть, даже не изобретая ничего сверхнового, начать просто проводить ту экономическую политику собственного развития, которую, повторюсь, демонстрировали США еще полтора века назад – после победы Севера над Югом. Или, что практически то же самое, политику, которую проводила несколько ранее Великобритания до тех пор, пока не получила приоритета в ряде ключевых отраслей экономики, и, соответственно, политику, которую проводили после этого континентальные державы, защищаясь от экспансии более развитой Британии. И, проводя такую политику, создавая условия для завтрашнего выхода на мировые рынки, но уже в ином состоянии, нежели сейчас, мы бы стали действительно притягательны для Украины, мы были бы и примером, и союзником в этой действительно непростой борьбе за место под солнцем.

Но вместо концентрации всех сил и ресурсов на воссоздании защищенного внутреннего экономического пространства, направления средств от продажи энергоносителей на перевооружение и модернизацию своей промышленности, вместо создания притягательного для дружественных нам государств и производителей товаров относительно закрытого рынка вокруг России, допуск на который был бы привилегией, мы абсурдно соревнуемся с бывшими братскими республиками СССР в том, кто быстрее, а значит, со сдачей всего и вся, вступит в ВТО, и плюс питаем своими кровно заработанными деньгами американскую экономику. А значит, финансируем не только американскую оборонку, но и разведку и дипломатию, в том числе, надо понимать, и в части их работы на Украине - против истинно украинских и наших интересов...

Вот в этом как раз и есть главная нынешняя проблема Украины. Несмотря на все наши (российские) правильные декларации, тем не менее, на самом деле, кроме как на Запад, никакого другого реального пути именно мы Украине не оставляем. Во всяком случае, пока все еще не оставляем.

Специально для Столетия


Эксклюзив
28.03.2024
Владимир Малышев
Книга митрополита Тихона (Шевкунова) о российской катастрофе февраля 1917 года
Фоторепортаж
26.03.2024
Подготовила Мария Максимова
В Доме Российского исторического общества проходит выставка, посвященная истории ордена Святого Георгия


* Экстремистские и террористические организации, запрещенные в Российской Федерации: американская компания Meta и принадлежащие ей соцсети Instagram и Facebook, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ), «Джабхат Фатх аш-Шам» (бывшая «Джабхат ан-Нусра», «Джебхат ан-Нусра»), Национал-Большевистская партия (НБП), «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «ОУН», С14 (Сич, укр. Січ), «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Свидетели Иеговы», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Артподготовка», «Тризуб им. Степана Бандеры», нацбатальон «Азов», «НСО», «Славянский союз», «Формат-18», «Хизб ут-Тахрир», «Фонд борьбы с коррупцией» (ФБК) – организация-иноагент, признанная экстремистской, запрещена в РФ и ликвидирована по решению суда; её основатель Алексей Навальный включён в перечень террористов и экстремистов и др..

*Организации и граждане, признанные Минюстом РФ иноагентами: Международное историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество «Мемориал», Аналитический центр Юрия Левады, фонд «В защиту прав заключённых», «Институт глобализации и социальных движений», «Благотворительный фонд охраны здоровья и защиты прав граждан», «Центр независимых социологических исследований», Голос Америки, Радио Свободная Европа/Радио Свобода, телеканал «Настоящее время», Кавказ.Реалии, Крым.Реалии, Сибирь.Реалии, правозащитник Лев Пономарёв, журналисты Людмила Савицкая и Сергей Маркелов, главред газеты «Псковская губерния» Денис Камалягин, художница-акционистка и фемактивистка Дарья Апахончич и др..