Станет ли Россия союзником США?

Страшная трагедия в Перми унесла жизни 112 человек, а сколько еще пострадавших, обожженных - выживших, но скажем мягко, не без последствий для здоровья, для будущей счастливой или не очень жизни… Мы соболезнуем родным и близким погибших, но должны все-таки и вновь ставить перед собой некоторые важные вопросы. В том числе, о нашем специфическом «либерализме». И, как и в предыдущей статье о консерватизме, также без иллюзий.

Итак, оказалось, что органы пожарного надзора были неэффективны: то ли недостаточно требовательны, то ли недостаточно регулярны в своих действиях. Казалось бы, в этих условиях естественная необходимая мера – усилить требования, ужесточить контроль. А также и радикально - санкции за неисполнение требований. Это – с одной стороны. Но, с другой стороны, напомню: совсем недавно как важную и полезную инновацию нам подавали идею и соответствующее решение… ограничить контроль – что-то вроде того, чтобы проверки были не чаще, чем раз в три года. Помилуйте, а разве не очевидно, что за три года ночной клуб может пять раз изменить весь внутренний интерьер, отделку помещений, да и всю организацию деятельности?

И эта «инновация» не была частной ошибкой, случайным сбоем. Только что об этом писал и вновь напомню: контроль наша власть системно представляет себе (а точнее - нам) как нечто исключительно мешающее работать. Неслучайно же, что ключевое положение законодательства о госкорпорациях – недопустимость какого-либо внешнего контроля. И даже теперь, когда, вроде бы, объявлено, что правовой статус госкорпораций будет меняться, после всех сообщений о выявленных прокуратурой нарушениях, тем не менее, никакого оперативного законопроекта о возврате госкорпораций, как минимум, под контроль Счетной палаты, нет и не ожидается. А ведь когда на самом деле хотят, например, как это было сравнительно недавно с избирательным законодательством, умеют же быстро – сразу в трех чтениях. Но контроль за государственными ресурсами это, надо понимать, не тот случай: когда-нибудь в будущем что-нибудь сделаем. И впрямь: а куда спешить?

На этом примере, мне представляется, очевидна заведомая ошибочность подхода наших властей к решению целого ряда стоящих перед страной задач. Причем, задач, не являющихся принципиально новыми для человечества, задач, основные решения которых, в общем-то, всему миру давно и хорошо известны.

Вместо того, чтобы решительно пресекать коррупцию в тех или иных регулирующих и контролирующих структурах, нам регулярно как прозрение и великое спасение предлагают… вообще ограничить функции государства и государственных органов. Вместо того, чтобы надлежаще собирать налоги – ввести такую варварскую шкалу налогообложения, чтобы налогообложение для самых богатых просто стало совсем безболезненным и почти незаметным. А вместо того, чтобы навести порядок с вывозом непереработанного сырья за рубеж, то есть решительно ограничить этот вывоз, нам как прогресс подают «приведение внутренних цен в соответствие с мировыми»...

Хорошо, пусть либералы торжествуют: «государства становится меньше». Но только лучше ли от этого всем остальным людям – тем, кто погиб только что в огне в Перми, а чуть ранее – от отвалившихся с мест крепления кресел при крушении «Невского экспресса», а еще несколько ранее – от несбалансированной турбины Саяно-Шушенской ГЭС… А если помните, от целой цепи пищевых отравлений детей? Могу напомнить и совсем чудовищно абсурдное – помните, как железобетонную сваю вбивали в тоннель метро, по которому в это время мчался поезд… И этот практически приговорный всей нынешней системе список можно продолжать...

А нас вновь и вновь кормят прекраснодушными идеями о том, как мы будем развиваться и модернизироваться, как к нам почему-то вдруг должны поехать лучшие мировые ученые и специалисты. А то и еще свежая идея президентских советников: что мы станем стратегическим союзником США. Что ж, давайте разбираться.

Пойдем издалека. Когда говорят о том, что нужно лучшим ученым, сначала из тех, что выходцы из России, к нам вернуться, обычно обращают внимание на два основных аспекта проблемы: первый - условия для научной деятельности и профессионального роста, второй - материально-бытовые условия, прежде всего, зарплата. Но из виду при этом упускается такой немаловажный вопрос как элементарная безопасность, защищенность, причем, не только от бандитов, но и от тех же летящих по вагону кресел, просроченных пищевых продуктов с переклеенными этикетками и горящего потолка в ночном клубе. Кто обеспечивает эту сторону жизни общества и государства – некие саморегулируемые организации? Пока подобного не замечено. Везде в мире, где в этом смысле есть порядок, уж извините, этот порядок создан государством, причем самыми что ни на есть жесткими, буквально, полицейскими методами.

Но вернемся и к вышеупомянутым первым двум аспектам проблемы – тем, что у всех на виду. Условия для научной деятельности – это комплекс, включающий не только дорогостоящее оборудование, но и научную и культурную среду, а также спрос на результаты деятельности и соответствующее ее (и этой деятельности, и всей инфраструктуры науки и технологического развития) финансирование. В виде исключения, разово, тем более, как рекламную акцию, можно выделить какие-то деньги и кого-то просто на них к нам сюда на какое-то время заманить. Но что дальше, если целенаправленно усилия государства не приложены к тому, чтобы на научное знание был именно здесь платежеспособный спрос? Деньги-то системно и целенаправленно именно в это – как масштабный госзаказ – не вкладываются. А усилия частного сектора по всем законам рынка прилагаются не к тому, чтобы создать что-то именно у нас здесь, но к тому, чтобы пользоваться тем, что уже есть, и как можно дешевле. И, более того, либералы нам напоминают, что государство само и не должно – коррупция будет. Вот так: в одном случае – коррупция будет, в другом – вообще ничего не будет…

И уж совсем смешно на этом фоне даже рассуждать всерьез о каких-либо союзнических отношениях с США. Почему? Да потому, что США как союзников и партнеров признают только и исключительно тех, с кем они могут говорить более или менее на равных. Клиентов, в том числе, прямо оккупированных, которые лишь изображают из себя самостоятельных, а на деле просто действуют по прямым указаниям, я не беру – с ними все совсем очевидно. Но являемся ли мы теми, с кем США могут говорить на равных? И, главное, какова тенденция дальнейшего изменения соотношения сил и весов?

Здесь, хочешь или не хочешь, начинать надо не с количества ядерных боеголовок и их носителей и даже не с радикального дисбаланса в области систем связи и наблюдения, а также высокоточных вооружений. Придется вспомнить о многом: начиная с того, где живут дети многих из наших властителей, и кончая тем, где они хранят свои капиталы. Но не менее важен и другой подход, от обратного: почему американцы в ряде случаев действуют определенным образом, но мы, тем более, если их так хорошо знаем и любим, именно в этом им отнюдь не стремимся подражать.

Например: почему США не отменяют смертную казнь – примерно в половине штатов она действует, и в целом почему США сохраняют уголовное законодательство несопоставимо более жесткое по отношению к преступникам, нежели нынешнее российское? Почему в США столь жесткие наказания предусматриваются и за экономические преступления – сажают на многие десятки лет, при том, что наши либералы так упорно бьются за полную отмену уголовных санкций за экономические преступления и их замену лишь штрафами? Наконец, для чего в США такая развитая и хорошо финансируемая бюрократия, в том числе, осуществляющая санитарный, пожарный, технический и иные виды государственного контроля, ограничивать которые «ради борьбы с коррупцией» их президенту как-то даже и в голову не приходит? А если добавить к этому еще и действительно эффективную антимонопольную службу, не позволяющую никому необоснованно завышать цены на производимые или поставляемые из-за рубежа товары и услуги…

В отношении последнего приведу простой пример. Всякий, кто пользовался цветным струйным принтером, знает, что компании-производители проводят у нас такую политику, в соответствии с которой сам принтер (а иногда даже и многофункциональное устройство, включающее и сканер) зачастую стоит у нас дешевле, чем всего один комплект картриджей с краской, рассчитанный всего на 150-300 отпечатанных листов. Переход же на перезаправляемые картриджи ведет к экономии не на 15-20% и даже не в полтора-два раза, а сразу в 15-20 раз. Из чего, с учетом того, что эту политику проводят у нас как единую практически все ключевые мировые производители этой техники, совершенно очевидно следует наличие монопольного сговора, в рамках которого главная задача каждого производителя теперь – это не совершенствование надежности и качества аппаратуры, а совершенствование исключительно программной защиты, не допускающей использование альтернативных (тем более, перезаправляемых) картриджей и чернил. А чтобы стремящиеся экономить на расходах не могли приспособиться (освоить перезаправку), регулярно не только обновляются все линейки картриджей, но и ограничивается срок жизни оборудования – чтобы вынуждать переходить на новое, под что еще не освоена перезаправка. И результат, кстати, касающийся так якобы любимого либералами малого бизнеса, работающего с офисной техникой: либо совершенно излишние, никак не обоснованные себестоимостью и объективными рыночными условиями траты на расходные материалы, включаемые в себестоимость продукции и услуг (кто там говорил, что мы должны стать конкурентосопосбными?), либо переход на «самопал», но с автоматическим при этом освобождением производителей от гарантийных обязательств. Разумеется, голь на выдумки хитра, и возможны и иные «варианты», но их описание не является предметом данной статьи...

Здесь же важно другое – сравним с теми, с кем хотим быть «союзником». Некоторые «умники» замечают, что в США те же картриджи к той же аппаратуре и с теми же номерами почему-то стоят несопоставимо дешевле - радостно закупают и везут домой чуть ли не чемоданами. И каково же разочарование, когда выясняется, что враг (производитель аппаратуры) не дремлет: на американский рынок поставляется все то же самое, с теми же номерами, но программируется чуть иначе – специально, чтобы к нам оттуда более дешевое не завозили.

Так почему же такая разница в цене? Не потому ли, что там – в США - и государство в целом, и его антимонопольные органы – всерьез, а не для пиара по мелочам…

Но на работу серьезного государства, которое и науку развивает по крупному, и самые передовые технологии всячески стимулирует, и по большому счету государственный порядок обеспечивает, нужны огромные ресурсы. Откуда их взять? И наивный вопрос: если мы самые передовые (наш министр финансов – регулярно «лучший в мире»), а наша «плоская» шкала подоходного налогообложения – тоже самая эффективная, то почему же американцы такие отсталые, что никак ее у нас не позаимствуют? Или, страшно подумать: может быть, наоборот, как раз разница между нами в том и заключается, что они реально ставят перед собой глобальные цели и практически изыскивают необходимые ресурсы, не стесняясь ни «обидеть» самых состоятельных прогрессивным налогообложением, ни жестоко наказать стоящих на пути - не исполняющих должностные обязанности, злоупотребляющих доверием и т.п.?

Вот и получается: не из совокупности ли перечисленного (и со многими еще дополнениями, разумеется) и состоит сильное американское государство, «союзником» которого так хотят стать наши либералы-советнички? Но не кажется ли тогда, как минимум, странным предложение: быть союзником, но при этом в своей внутренней организации – той самой, от которой и зависит сама возможность стать сильным и эффективным, самостоятельным, наконец, делать все наоборот? В чем же тогда быть союзником?

Ведь мы уже были некоторое время союзниками – в борьбе против гитлеровской Германии и Японии. И если завтра на нас нападут марсиане – опять можем оказаться в одной лодке. Но сейчас – где вы видите ту общую для нас угрозу, для предотвращения которой американцам выгодно объединиться именно с нами?

Вопрос не праздный. США, что бы они не декларировали о «ценностях», тем не менее, ни с кем и никогда не были союзниками по любви или, скажем так, «ценностной ориентации». И даже понятие «друг» в геополитическом и дипломатическом смысле используется там исключительно с вложением в него совсем другого смысла: это тот, кто действует в их интересах. И все. И не более того. И сужу об этом не абстрактно, не по-журналистски, а по реальной практике государственной деятельности. Например, кто полтора десятка лет назад был за «соглашения о разделе продукции», передающие наши природные ресурсы оптом под их контроль, тот был для них «другом», всячески поддерживался. Если же кто-то был против, так «ценностная общность» уже не интересовала…

Соответственно, надо правильно определять, в чем их ключевой интерес. И об этом судить – не по заявлениям и намерениям, а по реальным действиям. В том числе, кстати, и потому, кого они поддерживают здесь у нас, внутри. Это нетрудно заметить.

И что мы видим? Главный интерес – взятие всего под свой контроль, с тем, чтобы никто не мог «бросить вызов» (то есть, читай, быть сопоставимым по уровню развития и силе) и пресечение сопротивления тех, кто управляемым из Вашингтона «другом» быть не хочет. Те, кто им сопротивляется – реальная угроза. Но это – угроза для них, но никак не для нас. Тем не менее, как уйти от ощущения, что наши либеральные советнички готовы подставить «союзнику» плечо именно в вопросе пресечения сопротивления его притязаниям?

Будут ли за это благодарны?

Лично этим советничкам после этого «союзники» благодарны, может быть, и будут. Но всей нашей стране – вряд ли. Да и долго ли после такой окончательной сдачи своих реальных объективных союзников наша страна вообще просуществует?