Столетие
ПОИСК НА САЙТЕ
28 марта 2024
«Нога» напоминает...

«Нога» напоминает...

Юрий Болдырев
21.01.2008
«Нога» напоминает...
Наступил новый 2008-й год. Опросы общественного мнения демонстрируют оптимизм наших сограждан – большинство из нас смотрит в будущее с надеждой. Нас убеждают, что «Россия сосредотачивается». Не спорю, тому, может быть, и есть какие-то основания. Но осознаем ли мы при этом - на чем, прежде всего, нам жизненно необходимо действительно сосредоточиться?
Вокруг неспокойно. Накаляется ситуация вокруг Косово. Украина официально запросила о вступлении в НАТО (о присоединении к подготовительной программе). Ранее на референдуме поддержало вступление в НАТО население соседней нам Грузии. Отказываться от размещения в ближней к нам (ранее «Восточной») Европе своих «противоракет» американцы не собираются. Ситуация вокруг иранской ядерной программы также не разрешается. Одно счастье: цена нефти уже дважды преодолевала отметку в сто долларов, и потому наши золотовалютные резервы и Стабфонд и далее бьют все рекорды. Но ведет ли эта удача к упрочению наших позиций, в частности, к усилению нашей обороноспособности, что вновь выходит на первый план?
Безусловно, понимание нашей властью мировых реальностей за последние шесть-семь лет радикально изменилось. И первые за постсоветское время наши масштабные военно-морские учения в Атлантике – знаковое событие. Но на оборону нужны силы. Что это такое – деньги? Нет, не просто деньги, как некие долговые расписки, а реальные ресурсы – производственные мощности, современное оборудование и технологии, образованные и мотивированные кадры. То есть, нужны ресурсы, во-первых, именно в высоколиквидной форме, и, во-вторых, своевременно преобразовываемые в жизненно важный товар.
С точки зрения ныне повсеместно пропагандируемой экономической науки мои рассуждения могут показаться странными и неуместными: что в экономике ликвиднее денег – твердой валюты? Казалось бы, ничего. Но это только в случае, если вы - субъект исключительно чисто экономической деятельности, да еще и в ограниченных масштабах, не наступающих ни на чьи глобальные интересы, далеко выходящие за рамки «экономики по правилам». Но если мы с вами претендуем на звание державы, пусть даже пока и лишь энергетической – подобная упрощенная логика нам уже не подходит.
Прежде всего, потому, что именно с точки зрения обеспечения обороноспособности деньги, хранимые в «твердой валюте», для нас … почти бесполезны. Наследие «холодной войны» - кокомовские списки – никуда не делись. И фактически все прежние ограничения на передачу стратегическим конкурентам (хоть за деньги, хоть за очень большие деньги) высоких технологий, тех самых, важнейших, которые относятся к категории двойного назначения, никуда не делись. С точки зрения обороноспособности, если есть в накапливаемых нами нефтедолларах какой-то смысл – то только в том, чтобы как можно быстрее вложить их в собственное развитие: в науку, в образование, в здравоохранение, в создание институтов и механизмов предоставления возможностей для прорыва наиболее талантливым своим согражданам, а также в создание затем для них условий, стимулирующих их работу и саморазвитие в своей стране. И плюс в закупку и скорейшее внедрение у нас тех технологий, которые могут стать основой для будущей разработки техники и технологий двойного назначения. Но ничего подобного мы не видим. И всякие наши попытки даже поставить вопрос об изменении содержания нашего торгово-экономического обмена с Западом немедленно пресекаются на корню.
Напомню, нашим президентом была осуществлена сравнительно робкая попытка поставить на саммите Россия-ЕС вопрос о замене нынешнего обмена «товар - деньги» (нефть и газ - доллары) на обмен «стратегический товар – стратегический товар» (нефть и газ – высокие технологии). И ответ от Европы последовал незамедлительный: об этом не может быть и речи. И вопрос с повестки дня нами же был снят…
Что ж, этот пример свидетельствует о двух фактах. Первое: какое-то понимание наших истинных потребностей у нашей власти все-таки формируется. Но и второе: мы пока недостаточно сильны и, главное, недостаточно последовательны для того, чтобы в этом самом ключевом вопросе своей экономической политики не то чтобы добиться своего, но даже хотя бы и попытаться настаивать.
Ладно, настоять на изменении содержания торгово-экономического обмена не можем, но почему же тогда упорствуем в том, что нам, по сути-то, не нужно? Почему не сворачиваем планомерно такой крайне неэффективный для нас торгово-экономический обмен, а, напротив, все развиваем и расширяем его? Почему не принимаем программу консервации разведанных месторождений нефти и газа, а, напротив, продолжаем наращивать добычу и поставки за рубеж, получая от этого лишь деньги – товар, с точки зрения уже очевидно насущной для нас потребности наращивания обороноспособности, крайне неликвидный?

О тщетности усилий для нас нынешних играть в мировую экономику по правилам, придуманным отнюдь не для всеобщего процветания, напоминают нам и последние события с арестами наших счетов во Франции. И дело здесь вовсе не в том, насколько обоснованы претензии компании «Нога». Дело в том, как устроены мировая экономика и мировой правопорядок, и, немаловажно, насколько мы готовы к участию в этой игре.
Прежде всего, интересна и, кстати, вовсе даже нетипична для той самой мировой экономики, в которую мы пытаемся влиться, ситуация, когда заключенная в 1991 году российской стороной сделка с компанией «Нога» повсеместно признается крайне невыгодной для страны, но это, тем не менее, у нас не влечет за собой никаких даже попыток расследования действий должностных лиц, причастных к этой сделке. Но если виновные не привлекаются ни к какой ответственности, если сделка не объявляется кабальной и коррупционной, если наша страна не оспаривает решение Стокгольмского суда, вынесенное в пользу компании «Нога», и не предъявляет встречных исков по расторжению коррупционной сделки и признанию ее ничтожной, значит, мы полностью признаем наличие долга и должны по нему отвечать. Но именно этого мы почему-то не делаем. Почему?
Официальных внятных разъяснений по этому вопросу мне найти не удалось. Но одно из разъяснений, которое было дано, скажем так, лицом приближенным к власти, звучало примерно так: в договоре с компанией «Нога» был допущен отказ от суверенного иммунитета России, и потому, для исключения прецедента, жизненно важно не допускать публичного признания этого долга.
Казалось бы, в сказанном есть логика, но только в одном случае – если мы последовательны, и долг действительно не признаем, должностных лиц, допустивших столь грубое и беспрецедентное ущемление прав государства в коммерческой сделке, все-таки преследуем по закону, а саму сделку последовательно расторгаем в судебном порядке. Но именно этого-то мы и не делаем. Вместо этих очевидных и понятных действий мы зачем-то инициируем выкуп долговых обязательств через некоего посредника, после чего кредитор вновь предъявляет нам претензии и арестовывает счета наших организаций во Франции… Кто это организовывал и ради чего? При том, что весь масштаб спора, из-за неурегулированности которого сейчас во Франции арестованы счета ряда наших без преувеличения стратегических организаций – порядка полпроцента от Стабфонда или десятой доли процента от золотовалютных резервов…
В связи с вышеизложенным нельзя не вернуться к другому громкому делу последнего времени, окрещенному по имени одного из его фигурантов как «дело Сторчака». Можно долго и тщательно вникать во все нюансы схем манипуляций с внешними долгами России (как долгами нашими, так и долгами нам), доказывать их криминальный характер или же, напротив, их исключительную полезность для страны. В любом случае, очевидно, адвокатские компании заработают на этом многие миллионы долларов. Но нельзя не признать, что, в конечном счете, суть дела, прежде всего, именно в самом допущении подобных заведомо непрозрачных сделок, в допущении «коммерческой тайны» там, где она категорически противопоказана, в создании условий, в рамках которых можно осуществлять манипуляции, не разрешающие наши долговые споры раз и навсегда, а, напротив, лишь накручивающие на прежние долги все новые и новые суммы…
И, в который уже раз, напомню: все это в стране, в которой истинно независимый внешний контроль за властью за последние пять-семь лет действительно последовательно (вот здесь власти в последовательности отказать никак нельзя) отменен в принципе. И как с такой собственной внутренней организацией «вливаться» в мировую экономику? И какой при этом нам гарантирован результат?

Теперь, все-таки, о том, как устроен мировой правопорядок, и как «наивное» представление о нем удобно использовать в целях создания в собственной стране «мутной водички».
Прежде всего, обращает на себя внимание беспрецедентное: заморожены счета не только важнейших стратегических предприятий, таких в частности, как Рособоронэкспорт, но еще и Центрального банка страны. И это - событие, без преувеличения, знаковое.
Напомню: на протяжении длительного периода времени именно опасность предъявления претензий к государству по его долгам и замораживания счетов государственных органов и организаций являлись обоснованием предоставления нашему Центральному банку некоего «особого статуса» - лица, как бы отделенного не только от исполнительной власти (что возможно и нормально), но и вообще от государства. И в 1995 году в новом тогда законе о Центральном Банке была пролоббирована специальная норма, в соответствии с которой государство и Центробанк не отвечают по обязательствам друг друга. В совокупности с рядом других норм закона это явилось основой для обеспечения в дальнейшем полной бесконтрольности Центробанка и фактически всей финансовой системы государства (о чем при анализе причин и последствий дефолта 1998 года обычно стараются не упоминать). Подчеркну как непосредственный участник тогдашних событий: осуществлялись подобные решения под прикрытием идеи недопустимости, прежде всего, именно арестов зарубежных счетов Центробанка в связи с долговыми обязательствами государства.
У подобного позиционирования Центробанка в системе органов государственной власти, разумеется, и тогда были противники. В частности, решительно против тогда выступал первый (выборный) состав Совета Федерации. Его вето тогдашней Думе пришлось преодолевать дважды, причем, в процедуре, которую я не могу охарактеризовать иначе, кроме как жульническую (в своей книге «О бочках меда и ложках дегтя» я привел полную стенограмму преодоления Думой тогда вето Совета Федерации – этот исторический документ достоин общественного внимания и осмысления). Тогда мы указывали, что издержки от подобных решений несопоставимо превышают умозрительные плюсы, и истинные цели этих решений, конечно, иные – обеспечение фактической бесконтрольности финансовой сферы. Что же касается лицемерного «спасения» таким образом финансовой системы государства от замораживания счетов Центробанка, этот аргумент не выдерживает никакой критики в силу того, как на самом деле устроено международное право. А именно: если заморозить счета нашего Центробанка кому-то потребуется всерьез, это будет сделано без какой-либо оглядки на формальный статус «независимости» Центробанка, так как по своему существу для всех очевидно, что он был и остается фактически важнейшим органом государственной власти. И черпает он свои ресурсы не из победы в равной конкурентной борьбе с другими банками, а из предоставленного ему государством особого статуса и особых властных полномочий…
Что ж, последние события недвусмысленно подтвердили эту нашу (тогдашнего Совета Федерации) позицию. Созданная во всей финансовой системе страны «мутная водичка» никоим образом не защищает нас от предъявления нам обоснованных претензий. Равно, кстати, как и от претензий необоснованных. И объектом таких претензий, в определенных условиях, от которых мы никак не застрахованы, могут стать практически все ресурсы, которые мы сейчас столь тщательно накапливаем и сдаем на хранение западным партнерам...
При этом, невредно напомнить, что никто иной, как именно Центробанк у нас уполномочен управлять не только золотовалютными резервами государства, но еще и средствами Стабилизационного фонда – средствами, подлежащими арестам уже без всяких оговорок…
Вывод из всего вышеизложенного выходит далеко за рамки даже и вопроса о целесообразности дальнейшего перевода наших энергоресурсов в зеленые (или пусть даже и разноцветные) зарубежные фантики, а точнее, расписки о фантиках.

Вывод таков: если вся внутренняя организация страны на протяжении уже без малого четверти века настраивалась на беспрепятственное широкомасштабное жульничество и самоедство, можно ли без предварительного радикального изменения самого направления настройки системы даже и пытаться вливаться в мировую экономику? А ведь шагов к такому радикальному повороту пока не заметно.
Специально для Столетия


Эксклюзив
28.03.2024
Владимир Малышев
Книга митрополита Тихона (Шевкунова) о российской катастрофе февраля 1917 года
Фоторепортаж
26.03.2024
Подготовила Мария Максимова
В Доме Российского исторического общества проходит выставка, посвященная истории ордена Святого Георгия


* Экстремистские и террористические организации, запрещенные в Российской Федерации: американская компания Meta и принадлежащие ей соцсети Instagram и Facebook, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ), «Джабхат Фатх аш-Шам» (бывшая «Джабхат ан-Нусра», «Джебхат ан-Нусра»), Национал-Большевистская партия (НБП), «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «ОУН», С14 (Сич, укр. Січ), «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Свидетели Иеговы», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Артподготовка», «Тризуб им. Степана Бандеры», нацбатальон «Азов», «НСО», «Славянский союз», «Формат-18», «Хизб ут-Тахрир», «Фонд борьбы с коррупцией» (ФБК) – организация-иноагент, признанная экстремистской, запрещена в РФ и ликвидирована по решению суда; её основатель Алексей Навальный включён в перечень террористов и экстремистов и др..

*Организации и граждане, признанные Минюстом РФ иноагентами: Международное историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество «Мемориал», Аналитический центр Юрия Левады, фонд «В защиту прав заключённых», «Институт глобализации и социальных движений», «Благотворительный фонд охраны здоровья и защиты прав граждан», «Центр независимых социологических исследований», Голос Америки, Радио Свободная Европа/Радио Свобода, телеканал «Настоящее время», Кавказ.Реалии, Крым.Реалии, Сибирь.Реалии, правозащитник Лев Пономарёв, журналисты Людмила Савицкая и Сергей Маркелов, главред газеты «Псковская губерния» Денис Камалягин, художница-акционистка и фемактивистка Дарья Апахончич и др..