Судья Гаагского трибунала дает показания

Вольфганг Шомбург, 56 лет, немецкий судья в Международном трибунале для бывшей Югославии в Гааге (МТБЮ), рассказывает об ошибках прокуроров, отсутствии доказательств и несправедливых приговорах.

Spiegel: Международный трибунал находится в тупике. Процессы тянутся бесконечно, часто в них выступают сомнительные свидетели. Кто виноват в сложившейся ситуации?

Шомбург: Прежде всего, критически стоит отнестись к зачастую неясным обвинительным заключениям. Они нередко содержат в себе "про запас" целый спектр возможных преступлений. Складывается впечатление, что сначала приходит в действие приказ об аресте и лишь после этого начинается настоящее расследование – то есть в обратном порядке по сравнению с тем, как это происходит в Германии, когда поводом для ареста является серьёзное подозрение в совершении преступления. Препятствием в работе служат также неполные сведения, которые нам, судьям, предоставляет прокуратура.

Spiegel: Что это означает, если говорить открытым текстом?

Шомбург: Мне не по себе выносить приговор, зная, что у Трибунала могут иметься важные для решения суда документы, к которым я, однако, не имею никакого доступа. Одна прокуратура имеет доступ к полному банку данных. И она же без всякого контроля решает, какие доказательства предоставлять судьям и каких свидетелей вызывать.

Spiegel: Какие последствия это может иметь для подсудимых?

Шомбург: Вполне может случиться так, что двое подсудимых получат различные приговоры при наличии одинаковых обстоятельств дела только по той причине, что в суде были представлены разные доказательства. Прокуратора господствует над всем процессом, судьи не имеют на него никакого влияния. Это является следствием того, что региону, привыкшему к континентальной правовой системе, в которой скорее материальная доказательная база решает исход дела, была навязана англо-американская правовая система. Кроме того, если в преддверии процесса доходит до "соглашения" между прокурором и подсудимым, тогда нам в суд представляется и вовсе неполное обвинение. Поэтому судьи не могут правильно расценить, оправдано ли достигнутое смягчение наказания…

Spiegel: …как, например, в деле Биляны Плавшич, бывшей в прежние времена доверенным лицом лидера боснийских сербов Радована Караджича и впоследствии ставшей президентом Сербской Республики, которая была осуждена на 11 лет тюремного заключения.

Шомбург: У меня не находится объяснения подобного рода мягкому приговору. Если уж и пускаться в столь сомнительные соглашения, которые едва ли соответствуют международному уголовному трибуналу, то следует хотя бы обязать лиц, извлекших пользу из данного соглашения, дать правдивые показания в других процессах. Госпожа Плавшич не сделала этого до сих пор ни в одном открытом судебном процессе.

Spiegel: В Белграде многие политики и большинство граждан отказываются от сотрудничества с трибуналом. Спровоцировал ли это сопротивление обороны агрессивный образ действий главной обвинительницы Карлы Дель Понте?

Шомбург: Прокурор должен был концентрироваться на судебных процессах и сотрудничестве с заинтересованными государствами, а не вмешиваться в текущие политические процессы. Обнародование накануне выборов обвинений в недостаточном сотрудничестве не поможет делу, хотя понятно, в какой сложной ситуации находятся ответственные лица в регионе. Необходимо скорее вдохновить людей вместо, того чтобы работать с помощью угроз и запугиваний.

Spiegel: В каком объеме США, будучи одним из основных финансистов трибунала, влияют на его работу или, чего доброго, задают основное направление?

Шомбург: В течение последних лет США играли не всегда положительную роль в нашей работе. Часто задаваемым вопросом является: почему этот трибунал действует только для бывшей Югославии и Руанды? Почему США, которые во многих областях считаются блюстителями основных прав и свобод, не допускают создание независимого международного трибунала в других регионах мира, таких, как, например, Ирак? Следовало бы создать международный уголовный трибунал, который бы покончил с политикой ненаказуемости преступлений и лишил бы неприкосновенности высокопоставленных политиков и военных.

Spiegel: Это, естественно, наталкивает на вопрос: можно ли предыдущего югославского президента Слободана Милошевича считать ответственным за изнасилования в лагерях для военнопленных и не считать таковыми американских политиков за третирование иракских военнопленных?

Шомбург: Я остаюсь оптимистом. Принцип равенства всех перед законом должен в конце концов победить. Я верю, например, в то, что Китай станет одним из следующих крупных государств, которое ратифицирует Римский Устав Международного уголовного трибунала. Россия и США также не смогут долго уходить от силы права.

Spiegel: Не сомневаетесь ли Вы в искренности мирового сообщества, особенно ввиду фарса вокруг поиска предполагаемых военных преступников Ратко Младича и Радована Караджича?

Шомбург: На самом деле поразительно, что до сих пор не были арестованы самые разыскиваемые люди планеты, к которым относится и хорватский генерал Анте Готовина. Никто не сможет убедить меня в том, что при наличии определенной политической воли это было бы невозможно. До сих пор удавалось задержать каждого, кого действительно серьезно искали, и не важно, где он находился.

Spiegel: Не утихают слухи, что Караджич находится под защитой Вашингтона, а Готовинаскрывается во Франции.

Шомбург: Я не могу в данном случае высказывать догадки, но вполне возможно, что одной из причин тому могут быть большие политические интересы.

Spiegel: К концу 2008 года планируется закрыть трибунал для дальнейших дел. Как Вы считаете, завершится ли к тому времени громкий процесс против Милошевича, если учесть тот факт, что Милошевич ведет тактику затягивания дела?

Шомбург: Обвиняемые, которые не могут исключить того, что суд вынесет приговор не в их пользу, часто ведут тактику затягивания судебного разбирательства. С другой стороны, для дела было бы определенно полезно изначально ограничиться лишь самыми главными пунктами обвинения.

Spiegel: Что случится, если Караджич или Младич к концу 2008 года не будут пойманы?

Шомбург: Я надеюсь, что этого не случится. Однако уже существуют и альтернативныепредложения. В случае, если они будут пойманы до 2010 года, вполне возможно, что разбирательством их дела займется другой, значительно сокращенный суд. Позже не исключен и созыв нового трибунала.

Spiegel: К концу 2004 года должны были быть оформлены все обвинительные заключения. Новых обвинений на данный момент нет. Значит ли это, что новый премьер-министр Косово, а в прошлом предводитель повстанцев, Рамуж Харадинай может быть уверен в том, что ему не придется предстать перед судом?

Шомбург: Нет. К концу 2004 года должны были завершиться лишь расследования, предъявить же обвинение можно еще и месяцы спустя. Однако принято оно будет только, если будет достигнут установленный советом безопасности уровень "наивысшей ответственности". Все остальные дела в будущем будут рассматриваться в национальных судах.

Spiegel: Имеет ли это смысл? Многие военные преступники по сей день считаются у себя на родине героями, а суды там нередко находятся под влиянием политики.

Шомбург: В каждом отдельном случае специально для этого созванная палата трибунала должна будет убедиться в том, что в стране, перенявшей дело, будет обеспечен честный и справедливый процесс. Этим государством может быть то государство, где обвиняемый был задержан, либо на территории которого было совершено данное преступление. Если же не будет исключена возможность несправедливого процесса, мы можем обратиться к третьей стране, которая согласится вести такое дело. Поэтому никто не может быть уверен, что время работает на него. Однозначно прошли те времена, когда в этом регионе никто не преследовал так называемых "неприкасаемых".

Перевод подготовила Мария Светланова