Сергей Михеев: «Нельзя хорошо жить, ничего не делая»

- Сергей Александрович, вроде бы дела налаживаются, нам постоянно сообщают: падение российской экономики достигло некоего дна. Видимо, дальше нашей экономике падать некуда. Теперь – только вверх, всплыть на поверхность и продолжить уверенное движение по намеченному курсу. А вот социологи в конце сентября сообщили: сограждан, которые уверены, что кризис уже миновал, всего 9 процентов из опрошенных. Ровно три четверти опрошенных считает, что он не кончался. Наверно, мы чего-то не знаем, того, что известно «наверху»?

- Во всем этом есть несколько слагаемых. Жестоко, напрямую, от кризиса у нас пострадало не такое большое количество людей. Да, есть люди потерявшие работу, те, кому снизили зарплату. Но если брать статистику и посмотреть, сколько таких сограждан в общем процентном соотношении к населению, то пока ситуация не критическая. Конечно, оценка людей, живущих в моногородах и потерявших в кризис работу, будет очень резкой и нелицеприятной, а восприятие – болезненным. Иначе они бы не перекрывали дороги, не выходили на митинги и не прибегали к другим формам протеста. Но, повторю, на сегодня это недовольство носит очаговый характер, в остальных местах радикального снижения уровня жизни не происходит. Поэтому люди о кризисе больше слышат из телепередач или читают о нем в газетах, нежели ощущают его на себе.

Это – первое. Есть и второе: у нашего населения существует иммунитет. Судя по всему, на генном уровне – я, конечно, утрирую, но иначе и не скажешь – мы очень крепкие люди. То, что происходит сегодня – детские игрушки по сравнению с теми испытаниями, которые выпадали раньше на долю России, и в далеком прошлом, и в прошлом недавнем. Так что будем считать: у нас есть некая прививка, которая помогает нам пережить нынешнюю ситуацию. Наше старшее поколение и люди среднего возраста психологически более подготовлены к преодолению тягот, нежели европейцы или американцы. У молодого поколения на памяти девяностые года, как говорится, со всеми вытекающими. Ситуация была объективно куда хуже, чем сегодня. Другое дело, когда нам говорят: ныне мы переживаем лишь первую волну кризиса, дальше может быть совсем плохо. Но пока, сравнивая происходящее с уже «пройденным», люди приходят к известному выводу, что горе – не беда.

Третья составляющая – это тот факт, что основные новости по поводу кризиса приходят из зарубежных стран. Мы больше считаем, что кризис где-то там, на биржах, на загадочных фондовых рынках, которые руками потрогать невозможно.

- Сегодня нам говорят о: а) признаках завершения спада; б) ожиданиях снижения инфляции ниже ранее запланированных ориентиров; в) планах роста ВВП на 2010-й; г) снижении безработицы. Другие бы радовались, а мы реагируем на позитивные новости крайне спокойно.

- Такие вот мы. У русских в частности и у всех граждан России столетиями и последними годами выработан скепсис по отношению к тому, что им говорят и тому, что они слышат. Скажу просто: живем по принципу «все, что тебе говорят, следует делить на два». С одной стороны, не впадаем в великую панику по случаю кризиса. С другой – не сильно верим в позитив. Прежде всего, потому, что некоторые считают: для хороших новостей нет оснований. Мы привыкли к тому, что мир насыщен пропагандой. Советское поколение в мире пропаганды родилось и выросло, ее было в избытке. Можно любить или не любить Советский Союз, но мощнейшая пропагандистская система – один из его известных признаков, вот поэтому и «делим на два». Пропаганда присутствует и в современной России. Другое дело, что она видоизменилась и сместила акценты, но наши люди все равно научились не впадать ни в кладбищенский пессимизм, ни в «розовощекий» оптимизм. Так что, когда нас пытаются взбодрить сенсационными сведениями о том, что некий индекс Доу Джонса вдруг вырос, а на японских биржах замечен здоровый ажиотаж, ну, какой тут оптимизм, нам говорят о чем-то виртуальном, неосязаемом. Чаще всего, когда наши политики и лояльные власти экономисты рассуждают о неких позитивных тенденциях, то имеют в виду макроэкономические понятия, которые напрямую на жизни конкретных людей либо не сказываются, либо отражаются опосредованно или же через определенный промежуток времени.

Почему мы не верим в позитив? Существует еще одна, весомая и далеко не последняя причина для нашего скептицизма: мы знаем, что такое российский бизнес. К сожалению, на сегодняшний день он отличается абсолютной «отмороженностью».

Российские бизнесмены – люди со звериными взглядами на жизнь, часто замешанными на криминальных или полукриминальных понятиях. Плюс ко всему многие из них втихую – а некоторые и открыто – ненавидят и презирают Россию, равно как и всех, кто в ней живет. Просто одни признаются в этом, другие – нет, но все равно, к стране они никаких симпатий не испытывают. Они рассматривают ее как кусок земли, откуда можно выкачать деньги. Так что, скажем, если на Западе есть негативные, но и позитивные стороны кризиса – снижение цен на ряд товаров, снижение ставок кредита – то в России этого практически ничего нет.

Скажем, упали цены на жилье, все знают, что цены на этом рынке удерживаются искусственно. И нам настойчиво – как-то заинтересованно даже - вдалбливают: бегите, покупайте, потому что завтра кризис кончится, и стоимость «квадрата» скакнет вверх. Простите, а с чего вдруг такие призывы? От желания получить сверхприбыль на своих, далеко не богатых согражданах? Цены на продукты питания должны начать снижаться, нам говорят, что закупочные цены на зерно ниже его себестоимости, но на розничных ценах это совершенно не отразилось. Почему? Ведь своим бездействием власти лишают людей последней надежды. А пройдет время, и этих же людей станут призывать на избирательные участки: голосовать во имя светлого будущего...

- Что же надо сделать, что должно произойти в экономике, чтобы жизнь у нас стала налаживаться?

- Если государство не принудит наше бизнес-сообщество жить, работать и мыслить по-другому, то так все и будет продолжаться. Никто добровольно от диких понятий отказываться не станет - нравится это кому-то или нет. Недавно президент России заявил: несмотря на то, что кризис больно ударил по всем, меняться никто особенно не хочет. Это печальный вывод, признал Дмитрий Медведев, который полагает, что посткризисная экономика России должна базироваться на инновационных технологиях.

А что дальше? Нынешний кризис ярко продемонстрировал слабое место нашей власти. До недавнего времени, когда мы считали, что у нас все идет хорошо – и после процесса над Михаилом Ходорковским, и после «отторжения» олигархов от власти – у нас бытовало мнение, что все-таки власть у нас сильная и способна «построить» бизнес, когда тот зарывается. Однако нынешняя ситуация показала: нет, ничего из этого не выходит. Конечно, бизнес способен в отдельных случаях пойти на, опять же, отдельные уступки, но системно он меняться не намерен, и просто пожеланий в его адрес, даже на уровне президента и премьер-министра, мало. Сожалений насчет отсутствия рефлексии у бизнеса вовсе недостаточно, вы сами видите, не стану повторять известное крыловское насчет того самого Васьки. Без практических действий, которые бы подталкивали этот самый бизнес к ответственному отношению к действительности, ничего не происходит. Пройди свой путь вместе с зигзаг казино от депозита до крупного выигрыша в слоты и рулетку.

- Бизнесмены постоянно просят малопонятных не-бизнесменам поблажек, сетуя на свою трудную жизнь и работу.

- Нам необходима методика, которая сочетает в себе те самые кнут и пряник, использование одного из перечисленных предметов пользы не принесет. Надо пойти бизнесу навстречу и убрать очевидные рогатки-барьеры, которые тормозят его развитие, с другой стороны – принимать достаточно жесткие меры, обязывающие бизнес к ответственному развитию экономики, выстраиванию стратегии своих действий. К примеру, ввести обязательную норму отчисления прибыли на внедрение новых технологий и модернизацию производства. Пусть все затем примутся обвинять нас в нелиберальном характере этих мер, либерализм вообще не должен являться новым идеологическим фетишем! Мы очень много говорим о том, что Советский Союз был плох, потому что там правила жесткая идеология. Так ведь сегодня мы имеем то же самое, либеральную экономическую идеологию, причем «розлива» конца XIX - начала ХХ веков, ее возвели в ранг идеала, который не дозволено обойти или объехать. Как только вы пытаетесь это сделать, вас мгновенно зачисляют в ретрограды, обвиняют в том, что вы «сходите с магистральных путей развития». Это – ложь. К тому же, России нужно то, что ей выгодно, а не то, что соответствует или не соответствует тем или иным идеологемам или учебникам, написанным невесть кем и невесть когда.

Например, мы ставим задачу: модернизировать экономику, внедрить новые технологии. Ну и давайте ее решать всеми доступными методами, невзирая на то, укладываются ли они в это прокрустово ложе либерализма или нет. Нас не должно все это волновать, главное – решить поставленную задачу, найдя золотую середину. Мне, в связи с этим, не всегда понятна позиция руководителей нашего государства. Совсем недавно Владимир Путин заявил о существовании такого негативного явления, как отток капиталов из России. Однако, добавил он, мы, тем не менее, валютного регулирования вводить не будем. Вопрос остался: почему? Почему не будем? Он объяснил: мы подтверждаем нашу приверженность либеральной экономике и свободе движения капиталов. Да кому это нужно? Ради никому непонятной и невнятной идеи готовы смириться с тем, что из страны, которая переживает кризис, будут уходить миллиарды и миллиарды?

- А на Западе извлекают уроки из кризиса, модернизируют экономику?

- И там пока ничто не указывает на готовность «выучить урок». Идет банальное вливание денег в ту же самую модель экономики без изменений ее основ. Подозреваю – несмотря на радостные реляции западных политиков и экономистов – что кризис там вовсе не закончился. Он будет продолжаться, Запад не нашел радикальных рецептов изменения глобальной - да и национальной - финансово-экономической системы. Все разговоры на тему об энергосбережении и внедрении новых технологий очень красивы, но это не меняет основ современной западной экономики, ее альфой и омегой остаются финансовые спекуляции.

- И нашей тоже…

- Финансовые спекуляции эта экономика ставит впереди реального производства продукта. Фактически не финансисты ориентируются на соотношение спроса и предложения, а производство подстраивается под интересы спекулянтов, чего никто менять и не собирается. Что касается нашей экономики, то серьезных подвижек в ней нет. Мы стараемся держаться того самого западного «мейнстрима»: вкачиваем деньги в порочную финансовую систему и рассчитываем, что она заработает вместе с механизмом мировой экономики. Та начнет «крутиться», ну и мы «придем в движение». Однако ситуация в России усугубляется тем, что, если Запад не хочет отходить от своей любимой спекулятивной системы, но готов, при этом, инвестировать в науку и технологии, то мы и в эти сферы деньги вкладывать не хотим. Это – возвращение к тому, о чем говорит Дмитрий Медведев: не хочет наш бизнес «транжирить» деньги, он занят исключительно сбережением и увеличением собственных капиталов. Чего далеко ходить, гляньте на нашу программу развития нанотехнологий. Анатолий Чубайс, на котором, я считаю, реально висят жизни людей, погибших на Саяно-Шушенской ГЭС, менеджер дутых реформ, уже теперь предлагает приватизировать возглавляемую им корпорацию РОСНАНО. Самый гениальный менеджер всех времен и народов заучил только одно слово: «приватизация», больше он не знает ничего. Это его брэнд, мы говорим «Чубайс» - подразумеваем «приватизация». Произносим «приватизация» - имеем в виду Анатолия Борисовича. Иных управленческих моделей он и не знает.

- А других топ-менеджеров, перефразирую известное выражение, судя по всему, у нас и нет.

- Я называю их не топ-менеджерами, а «гоп-стоп менеджерами»...

- Что же нужно нам для мобилизации сил?

- Одна из серьезнейших проблем нашей экономики и всей нынешней российской жизни – это мировоззрение, основанное на тотальной модели потребления и девальвации понятия «труд». Сегодня нам нужно внедрить в массы понимание: дабы иметь кусок хлеба и быть успешным в этой жизни, следует иметь хорошую профессию. Хватило всего лишь одного поколения, чтобы эти универсальные и бесспорные понятия вышибли из обихода общественной жизни. Серьезная проблема России – масштабная деквалификация людей. Большинство из них в принципе не стремится овладеть какими-то профессиональными навыками и знаниями, рассчитывая «устроиться» и тихонько протирать штаны, сидя за компьютером «от и до». Но при этом – иметь деньги и неплохо жить. На самом деле, реализовать эту свою мечту они могут лишь на коротком отрезке времени сырьевого процветания, когда «деньги из трубы» перетекают в другие сектора, дают возможность заработать всем, кому не лень. Это – исключение, а не правило, и всегда продолжаться не может, мы завершаем этот период. А у нас на основе кратковременного «экономического процветания» уже целое поколение впитало в себя эту модель «работы»: можно толком ничему не учиться, ничего толком не уметь, при этом обеспечивать себе довольно высокие стандарты жизни. Вот поэтому многие сегодня вдруг ощущают: все, что они умеют и знают, в действительности никому не нужно. Точнее, осознают горькую истину: они ничего не знают и не умеют, а вот амбиции и намерение хорошо жить бережно сохраняют.

Надо учиться, надо уметь работать, уметь достойно терпеть трудности и уметь жертвовать, если это нужно.

Беседу вел Виктор Грибачев