Николай Зиновьев: «Я перестану писать на “злобу дня”, когда исчезнет злоба»

Короткие, как вспышка молнии, стихи  Николая Зиновьева оставляют удивительное ощущение – прочтешь одно стихотворение, а будто целую многостраничную книгу пролистал, которая вобрала в себя все радости и горести жизни. 

–     Николай Александрович, у вас вышло в свет более двух десятков книг, ваши стихотворные строки  особенно о России, о  её судьбе, о Вере разобрали на цитаты. Только что в Ялтинском театре имени А.П. Чехова состоялся ваш творческий вечер в рамках   литературно-просветительского проекта Бюро пропаганды художественной литературы и, тем не менее, вас считают затворником, непубличным человеком. А как же: «Поэт в России больше, чем поэт»?

–      Именно так я это и понимаю. Позицию, а не позу, меняющуюся по принципу «Чего изволите?» Е. Евтушенко написал: «Поэт в России больше, чем поэт», потому что понимал и чувствовал, что и страна Россия больше, чем страна. В этом я с ним солидарен.

–     Темы ваших стихов традиционны для русской гражданской лирики - это душа человека, его взаимоотношения с Богом, жизнь во всех ее проявлениях... С течением времени человеку свойственно меняться. Как это отражалось на вашей поэзии?

–    По моему наблюдению с  годами  человек становится трагичней. Тоже могу сказать и о себе. И это  мне в себе  не особенно нравится. Хотелось бы всегда пребывать в душевном состоянии, которое изображается на иконах на ликах святых и определяется словом «радостопечалие». Но это надо заслужить, что не каждому по силам. В творчестве своем я ощущаю значительный крен к черно-белому изображению мира и человека. Но ничего с этим не могу поделать. К несчастью или к счастью?  – не знаю. Что же касается классических русских тем... К сожалению, в постперестроечное время эти традиции разрушались, на смену им привносились туманные представления об «общечеловеческих ценностях», вылившихся в двойные стандарты. Слова «долг» и «честь» стали чуть ли не анахронизмами. Слава Богу, сейчас все начало меняться к лучшему. Пусть не так быстро и уверенно, но все же.

– Пару лет назад вы стали первым обладателем Международной литературной  премии «Куликово поле». Задумана она  для того, чтобы укреплять связи между славянскими народами, вернуть понятию «патриотизм» его истинный смысл. А что «патриотизм» для вас?

– Это как раз то чувство, которое помогает самому себе разобраться, кто ты: частичка своего народа или обычный обыватель, у которого, где комфортно, там и родина.

Вы говорите: «вернуть понятию его истинный смысл…» Но темы долга, чести, любви к Родине – вечные темы для  русской классической, позже советской литературы. Писатели и поэты тех времён умели находить самые простые, но вместе с тем проникновенные, искренние и честные слова, чтобы воплотить их в своем творчестве. И сейчас среди наших современников, поэтов и писателей, много достойных имён, продолжающих традиции. В то же время, к сожалению, их очень мало, единицы, на страницах школьных учебников и на полках библиотек. Отсюда и преклонение перед западной литературой, оказавшейся более доступной на рынке, воспевающей западный образ жизни, во многом нам не свойственный. Лет десять назад я написал стихотворение «Окно в Европу»:

Я жить так больше не хочу. 
О, дайте мне топор, холопу, 
И гвозди — я заколочу 
Окно постылое в Европу.

И ни к чему тут разговоры. 
Ведь в окна лазят только воры.

– Как ликует заграница 
И от счастья воет воем, 
Что мы встали на колени. 
А мы встали на колени 
Помолиться перед боем…

– Если я не ошибаюсь, это стихотворение  было написано в начале 90-х. вы считаете, что время «встать с колен» пришло?

–     А как вы думаете? Факты, как говорится, вещь упрямая. Вхождение Крыма в состав России, принятие против нашей страны санкций – это прямое следствие роста нашей силы, я бы сказал, возрастающей значимости в мире.

– Валентин Григорьевич Распутин как-то сказал, что в ваших стихах говорит сама Россия...

– Внимание писателя такого масштаба  вряд ли кого-то оставит равнодушным, но обольщаться на свой счет  было бы глупо. Я – человек  из глубинки, из гущи народа, и  в какой-то мере выражаю мнения  и чувства миллионов других, таких  же простых людей, жителей маленьких городов, станиц, деревень, поселков. Я думаю, он это имел в виду, а вовсе не особые художественные достоинства моей поэзии. Еще Пастернак сказал: «Быть знаменитым некрасиво», вот я к славе никогда и не стремился. Просто писал о чем думалось и это оказалось созвучным многим.

– Насколько мне известно, вы – казак по происхождению.   Это как-то сказывается   на вашем творчестве и мировосприятии?

–     Казак я только по материнской линии. Мой прадед получил Георгиевский крест в Русско-турецкой войне, а дед – погиб  в Крыму в Великую Отечественную. Я бы хотел иметь в себе эту прадедовскую и дедовскую казачью жилку. Семья же отца еще до октябрьского переворота приехала на Кубань из Курской губернии, где прадед служил кучером у барыни. Казачье влияние в моем творчестве присутствует, во всяком случае, я так думаю. Но русского мужика во мне, пожалуй, будет поболее.

– Что вы думаете о нынешнем  литературном процессе в России?

– По моему личному наблюдению, литературный процесс в России пущен на самотек. А, как известно, поле, даже засеянное пшеницей, если за ним никто не ухаживает, зарастает сорняками. И человек (читатель) привыкает питаться не отборной пшеницей, то есть высококачественными художественными произведениями, а сорняками – графоманскими подделками, очень далекими от литературы. Причем, эти карантинные сорняки постепенно, но уверенно вытесняют культурные растения. В нашем случае – духовную пищу. Душа, питаясь всякими суррогатами, естественно, изменяется не в лучшую сторону. Поэтому без хозяйственной руки хлебороба наша литературная нива уже на две трети заросла чертополохом.

– Стихи вам больше помогают или мешают жить?

– Для меня Поэзия – это и молитва, и покаяние, и спасение. Но исчерпывающего определения Поэзии, как проявления тонкого мира, трудно дать. Оно (определение), как дорога к Богу, у каждого своё.

– Вам часто ставят в упрёк то, что вы пишете «на злобу дня». Что скажете на это?

– Когда-то я написал такое стихотверение:

Писать о радости, о жизни – 
Таким я мнил удел поэта, 
Но в погибающей Отчизне 
Возможно ль это? 
 
И я пишу на злобу дня, 
Даст Бог, буду писать и впредь я. 
Ведь этой самой злобой дня 
Пронизаны тысячелетья.

Я перестану писать на «злобу дня», когда исчезнет злоба. И настанет Вечный день, и Поэзия станет надсобытийной.  Исчезнут поэты, как выразители событийной поэзии, а Поэзия, как таковая, останется – как гармония Вселенной, созданной Творцом. Поэзия, как и душа, бессмертна. Недаром Новый завет по сути своей – поэма, продиктованная пророкам Духом Святым. «Гармонии таинственная власть, – как писал Евгений Баратынский, – тяжёлое искупит заблужденье и укротит бунтующую страсть».

– Вы себя считаете православным поэтом?

– Если я скажу «да», то в этом будет какой-то элемент гордыни, если же «нет», в чём-то слукавлю. Но мне очень бы хотелось БЫТЬ таковым. И вот почему: каждый человек в разной степени ощущает глубину колодца своей генетической памяти. Глубина его простирается на столетия. И из этой глубины мне светят лики моих православных предков.

–     Какие  ваши поэтические строки могли бы, на ваш взгляд, служить своеобразным посланием-наставлением для нынешнего поколения молодежи?

– Время дышит годиной
Испытаний и бед,
От нее за гардиной
Шансов спрятаться нет.

Надо выйти навстречу,
Помолившись, как встарь,
И свою человечью
Бросить жизнь на алтарь.

Нелегко это будет,
Хоть известно вполне:
От страны не убудет,
Но прибудет стране.

Беседу вела Ирина Панкова

P.S.

31 мая в Севастополе, в рамках просветительских проектов Бюро, в Крыму состоится творческий вечер Николая Зиновьева «Дед остался на войне, а страну оставил мне». Вход свободный.

Статья опубликована в рамках проекта на средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии c распоряжением Президента Российской Федерации от 17.01.2014 № 79-рп и на основании конкурса, проведённого Обществом «Знание» России».