Судьба ведёт и доброго, и злого…

Владимир Алексеевич Тепляков родился в 1952 году в городе Каунасе (Литва) в семье военного врача. Школьные годы провёл на Ставрополье (родина отца), а студенческие – в Риге. Окончил Рижский политехнический институт, Высшие литературные курсы при Литературном институте имени А.М. Горького. Стихи печатались в периодических изданиях России и за её пределами. Автор четырёх поэтических сборников. Член Союза писателей России. Живёт в Москве.
Тесное небо
Кто-то вяжет крючком.
Кто- то ляжет ничком,
если пуля прикажет…
И очнётся на том,
где вопросы – ребром,
и никто не отмажет.
А кому-то – рулить.
Норы-премиум – рыть.
Брать – пока не повяжут.
Нотой «ля» умилять.
Сказкой за душу брать –
той, что на ночь расскажут…
Запад стал западнёй.
На Востоке покой
не прижился… Залётный
Демон – так же уныл.
Мрачных птиц потеснил
аппарат беспилотный.
Кто-то вмажет молчком
под селёдку с лучком.
Зал смычком взбудоражит…
А по небу летит
гость, который не сбит,
и за это – накажет.
* * *
Не надо нравиться чужим.
Быть, как они, розовощёким.
Иные звёзды светят им,
иные манят их пророки.
Не надо мерить меркой льва
двуногих – заячьей породы.
И тратить попусту слова,
минуты, месяцы и годы.
Не надо вслушиваться в речь,
когда в ней слишком мало пауз.
Внимающих – легко увлечь.
Вникающий – мотает на ус.
Не надо сравнивать бои
или примеривать потери.
Не надо нравиться!
Свои –
и без того откроют двери.
***
Как одному согреться без другого?
С кем разделить иных погод щедроты?
Одной трудяге не наполнить соты.
С другими в связке тяжелеет слово.
Судьба ведёт и доброго, и злого.
И сам порой не понимаешь, кто ты…
Нам дорого обходятся красоты,
а то, что греет, стоит дорогого.
Вдвойне ценней – утратившее цену.
Жаль, не оценим, покидая сцену,
грядущих пьес; не разглядим из праха –
кому ещё, пришедшему на смену,
придётся впору шапка Мономаха…
Умолкнет птица. Защебечет птаха.
Огонёк
Любовь боится скоротечной казни.
Взойдёт обида в дружеской груди.
Лишь огонёк приятельской приязни
свет не убавит – к бабке не ходи…
И будет с кем, где жаром пышут пиццы,
где к ним ещё чего-то подадут, –
припомнить жар непуганой жар-птицы
и послевкусье дружеских цикут.
Нечаянная радость
Как минуты мелькают недели…
Услужить уж готовится медь
тем из нас, что хотеть расхотели;
и таким, что умеют хотеть.
Сколько слов притворяется делом!
Сколько стало властителей дум!
А душа, утомлённая телом,
ищет родственную – наобум.
Так же празднуем, так же горюем.
Куст розария – так же колюч.
День затепленный – непредсказуем,
как маршрут неулыбчивых туч.
Рощ и женщин дыша ароматом,
хмурым будучи, – в ночь уходя,
угасание скрасит закатом –
ясноглазой заменой дождя.
Весна
Купюры пахнут типографской краской.
Зазеленела кровельная медь.
Весна! Какая веская подсказка,
что надобно и нам помолодеть.
Ах, женщины! Боюсь, лишь междометья
заполнят и второй, и третий стих.
Перелистаем прошлые столетья:
там всё уже написано про них…
Глаза и глазки – метки обоюдно.
Звучат хоры с окрестных крон и крыш.
Душе – просторно,
голове – простудно,
а сердцу – никогда не угодишь.