«Это очень русское…»

Владимир Николаевич Крупин — русский советский писатель, публицист и педагог. Один из представителей «деревенской прозы». Главный редактор журнала «Москва» (1990—1992). Главный редактор христианского журнала «Благодатный огонь» (1998–2003). Лауреат Патриаршей литературной премии. Почётный гражданин Кировской области.

***

Уничижение, считание себя хуже других — это очень русское. Постоянно встречается в творениях святых отцов. Но, надо обязательно сказать, что оно у них на духовном уровне, касается нравственной недостижимости образа Христа. И может вредить в обычной жизни, в деле крепости русского характера. Почему мы считаем, что всё у нас хуже всех? Почему-то вдруг навязываются понимания, прямо вредящие любви к родине. Почему вдруг Подмосковье, это подмосковная Швейцария, почему вдруг японская сакура во главе всего весеннего цветения? Швейцарские часы — образец часов? Глупость! У моей тёщи были дамские, ещё военного времени часы-кирпичик «Звезда». Они шли с точностью до секунды 80 лет. Только ремешок меняла. И сейчас идут. Какая тут Швейцария, тут простой российский часовой завод! И так во всём.

Та же косметика. К жене приезжали её знакомые из Польши (она там преподавала русский язык), так они хватали нашу косметику чемоданами. А наши зарились на упаковки, коробочки, то есть всего-навсего на форму. Так во всём. У всех всё лучше. А то, что по содержанию наши товары были добросовестнее, естественнее, здоровее, как же это не считать за великую заслугу?

Мы не хуже, мы порой лучше. И это никакая не гордыня, а реальность. Но ничего никому не докажешь. И зачем доказывать? Вразуми, Господи, неразумных тварей твоих!

***

Прыгалки, классики, прятки, все детские игры сопровождались стишками- приговорками. Прыгают дети и в те самые годы жестокого «культа личности», вовсю кричат: «Кто на чёрточку наступит, тот Ленина погубит». И хоть бы что. Или: «Ленин, Сталин, Полбубей ехали на лодке. Ленин, Сталин утонули, кто остался в лодке?» — «Полбубей!». И подставляли лоб. И хоть бы что. Взрослые в селе были не умнее взрослых в городе, но мудрее.

***

Сто грамм — не стоп-кран: дёрнешь — не остановишься. То есть в выпивке эти сто грамм играют роль зажигания. Завелись, поехали, вначале весело. Но все равно, потом, скоро ли, быстро ли, как получится, надо расставаться. Уже нагруженные и понимающие, что радость кончилась, что далее расплата, надо сдаваться, всё-таки хорохорятся. Стоят, покачиваясь. «Ну что, парни, по домам или как?» Конечно, будет «или как», ведь завелись, организм требует дозаправки.

То есть это — очень русское: если стало хорошо, то надо ещё лучше.

*** 

Батюшка в церкви:

— Каковы врата в Царство Небесное? Где они? Как выглядят, не знаю, но где, сейчас скажу. Они в нашем сердце. Помните, в Писании: «И этот храм - вы». То есть человек является храмом Божиим. Но каким? Без мерзости запустения. И это часть Царства Небесного. Вот в него и надо войти.

— Как?

— Идти по дороге. По какой? Понять это легко, если вспомнить выражение афонских монахов о том, что Афон — это не место жительства, а путь. Какой? Путь молитвы. И, вспомните, как мы недавно служили молебен о погибших в дорожных происшествиях. Помните, я говорил, что вина за это чаще всего в самих водителях, в их характере и состоянии: один пьяный, другой торопился, обгонял, третий нарушил правила движения. То есть не дорога была виновата, а водитель. Так же и пешеход. Кто его гонит на красный? Нетерпение.

Вот и нашу жизнь легко уподобить дороге в Царствие Небесное. В ней много опасностей, но их можно и нужно избежать. Соблюдать правила движения, то есть Заповеди Божии.

*** 

В открытую форточку квартиры влетела ласточка. А обратно не могла вылететь, металась. Хозяев не было. Приехали. Зажгли свет. Ласточка выползла из угла. Они вначале испугались её черного цвета. Но разглядели - ласточка. Совершенно обессилевшая. Стали выхаживать. Молоко не пьёт, крошки не клюёт. Стали смотреть в интернете о ласточках: питаются мошками, комарами, мухами. Стали ловить. Водичку закапывали в клювик пипеткой. О ласточке узнали знакомые и их дети. Приходили смотреть.

Сделали ей гнёздышко. Даже ночью вставали поглядеть, жива ли? Была жива, слабо царапалась крохотными коготками. Но ходить долго не умела, падала набок, она же до этого больше была в воздухе, чем на земле.

Вскоре от любви и заботы ласточка окрепла. А тут подошло время осени, птицы улетают. И она рвалась лететь. Взмывала под потолок, пачкала крылья об извёстку, кидалась к окну, ударялась о стекло. Выпустить боялись — вдруг упадёт, там её кошки съедят.

Но вот, кажется, она успокоилась. Решили — пусть зимует.

Утром мама семейства почувствовала, что с ласточкой что-то не то. Взяла её на руки. Ласточка выгибала головку вверх и вниз, и вбок. Тихонько пискнула и замерла. Женщина сказала старшей дочери, и они вдоволь наревелись. А младшему сыну, когда отец привёл его из детского садика, сказали, что ласточка улетела на юг с другими ласточками.

И он долго расспрашивал: «А что она сказала, когда улетала? Сказала: спасибо, да? И сказала, что прилетит, да?» И выходил на балкон и глядел в сторону юга. Он уже знал, где юг. Папа научил. Говорил: «Откуда появляется солнце, там восток, а вправо от него юг». И мальчик показывал в ту сторону друзьям. И дома не давал разбирать гнёздышко. «Она же сказала, что прилетит».