Виктор Сухоруков: «Сегодня кино высокотехнологично и бездушно…»

Кто не знает его по фильмам А. Балабанова – «Брат», «Брат-2», «Про уродов и людей», «Счастливые дни», Е. Кончаловского – «Антикиллер», В. Хотиненко «Золотой век», В. Мельникова – «Бедный, бедный Павел», и многие другие, в которых он сыграл самые разные роли. За достижения в кинематографе на IV кинофестивале «Хрустальный ИсточникЪ» его имя было запечатлено на именной плите «Аллеи звёзд», что на Театральной площади города Ессентуки рядом с другими выдающимися кинематографистами России и Европы. Там нам и удалось побеседовать с замечательным актером, народным артистом России Виктором Ивановичем Сухоруковым.

– Как вам Ессентуки, кинофестиваль?

– В Ессентуках я бывал много раз, люблю этот зеленый, уютный город, добрых, жизнерадостных и отзывчивых людей. Хороший фестиваль, я давно не был на таких мероприятиях, просто был занят Я успел пообщаться с местными жителями и с отдыхающими, у всех доброжелательное отношение к нам, улыбки, благодарность… Я много слышал про этот замечательный фестиваль. Идешь по городу и видишь, как город бурлит от фестиваля. А какие замечательные программы, какая детская программа! – это ж надеть коротенькие штанишки и бежать, бежать смотреть!

А одна ретропрограмма чего стоит! Я с огромным удовольствием представил здесь зрителям свой фильм «Бедный, бедный Павел», принимали очень хорошо. Мне дорог этот фильм, он был поворотным в моей жизни.

Радостно, что звезды зажигаются. Открыли именную аллею. Вручили приз мне за высокое служение искусству, опять же, на «Аллее звезд» увековечили. Очень приятно. Вчера у меня был интересный, тревожный, какой-то вечер. Я показал то, чего никогда не делал – сыграл премьеру, играл «про себя».

– Ваше вчерашнее выступление произвело фурор, а вам самому оно понравилось?

– Да, скажу честно, мне понравилось. Я уже сказал, что показал то, что никогда не делал – сыграл вчера самого себя. Судьба сказала: «А попробуй!» Я сочинил эту программу, и вчера родился мой «ребенок», и я счастлив! Во всяком случае, я спрашивал зрителей и получил восторженные отзывы. Это не серийная, тиражированная история, она штучная. И зрители, и друзья дали понять, что это имеет право на жизнь. Всё, о чём я рассказал в этом своем спектакле-монологе – ни одной запятой не было выдумано, всё было правдой.

Здесь вчера сам себе удивился, потому что потащил себя в трудную дорогу, я хотел людей, сидящих в зале, объединить. Так всё и получилось, связь есть – они в моей жизни, а я в их..

– Вам часто предлагают сценарии. Что в них не приемлете?

– Это портрет эпохи нынешней, много мусора, штампов, глупости. Я не смотрю сегодня сериалы. Их много на всех каналах. Мне странно, что во многих фильмах девчонки превратились по сути в парней, мужики –жидковатые, болезные, инфантильные, женщины же, напротив, сильные, мощные, по тюрьмам сидят. Все паханши. Словно пишет это всё одна гвардия. Правда, есть и хорошие истории, но их мало. А раз снимают сериалы – есть средства. Сейчас кинокомпаний больше, чем названий птиц в природе. Сценарный мир на самом деле сильный, только старайтесь, есть что рассказать, а уж тем более, в России, где сюжеты валяются под ногами, и на голову падают, только успевай поворачивайся..

– Фильм «Бедный, бедный Павел» здесь на фестивале был представлен как один из лучших в нашем кинематографе. Расскажите, как вы попали на главную роль, и что она для вас?

– Всё как-то произошло быстро. Меня позвали на беседу с Виталием Вячеславовичем Мельниковым. Он тогда собрался снимать фильм о царе Павле. Разговаривая с ним, я уже подкидывал ему некий стереотип Павла. И говоря это, смотрю, а у него щечки наливаются румянцем, и он так –облокотился спиной на кожаный диван, похлопал ладошкой, и говорит: «Ну что ж, будем считать, Павел у нас есть», и он меня утвердил, хотя раньше хотел, чтобы попробовался на роль Павла другой. Когда он устроил мне эти смотрины, у него уже был утвержден Олег Иванович Янковский на роль генерала Палена. И тот, узнав, что меня утвердили, тихо сказал по поводу меня: «Знаю я этого сумасшедшего». Мы встретились с ним, поговорили, и он вынес вердикт, что готов работать с Сухоруковым. А потом мне сказал: «Запомни, Сухоруков, – это твой шанс, другого такого не будет», и я запомнил. Но у меня не было задачи подражать тому, что я видел раньше про Павла, и стал разгребать материалы о нем, и увидел, что он и среди врагов, и среди друзей был не люб. Как чужие, так и родные не любили Павла... Я удивился. И вдруг я решил: заступлюсь за этого царя!

А какие мистические вещи творились во время съемки! Всех не расскажешь, вот только одна из них. Михайловский замок к тому времени был на реконструкции и реставрации, в лесах, поэтому ничего строить не надо было. Приехали в Гатчину и начали снимать. Была поздняя осень, мы приехали рано утром, а нам нужна была зима, снег, а его не было. И вы не поверите: когда мы готовились к съемкам, гримировались, все стояли кислые, и вдруг, пошёл снег. Посмотрите этот кадр, и вы увидите, всё кругом белым бело, но этот снег, как пух на самой поверхности, потому что, как только мы отсняли эпизод на плацу, он исчез, тут же растаял. И это не единственный пример мистики, сопровождавшей нас во время съемок. Как только мы закончили эту картину, я понял, что будет очень качественный и достойный фильм. Олег Иванович получил за свою роль «Орла», я получил за свою «Нику». Это был действительно поворотный момент в моей биографии. Он многое изменил в отношении ко мне моих коллег. Эта лента была мне просто необходима. У в моей биографии были «Брат», «Жмурки» «Антикиллер» – сплошной криминальный жанр. И эта картина здорово подправила мою репутацию.

– Вы много работали с замечательным режиссёром Алексеем Балабановым. Каким он был?

– Он был сложный, тяжелый человек, и у меня было много с ним всяких споров и дискуссий. Например, он считал, что режиссер должен снимать актера только один раз, и больше к нему не возвращаться. И вообще, он считал, и был даже категоричен в том, что надо, например, снимать только непрофессиональных актеров. Я спорил с ним по этому поводу. Я ему говорил: если так, то давай на помойку отправим великих режиссеров с мировыми именами, начиная с Феллини, Антониони, Тарковского, Данелия, у которых были свои актеры, они сотрудничали полжизни, потому что хорошо понимали и чувствовали друг друга. И, знаете, до него всё же это дошло! Он потом пересмотрел свои взгляды, мы вместе сделали с ним пять картин. «Жмурки» были последние, а потом он, вдруг, раз, и без всяких объяснений прекратил со мной сотрудничать. Я пытался найти ответ на такое его решение, дважды его спрашивал, почему он перестал меня снимать? И Алексей сначала сказал: «ну ты такой крутой стал». А второй раз: «нет для тебя роли», вот и всё. Я так и не узнал причины. Конечно, то, что он делал в кино, это была ИСТОРИЯ, и этого так не сделал бы никто, кроме него.

– Вы тогда не думали, снимаясь, что уже расстаётесь с Балабановым?

– Как сейчас помню, у меня последний кадр, я произношу фразу и понимаю, что это последние слова, и всё. Возникала привязанность друг к другу, влюбленность. Конечно, не думал.

Помните фильм «Начало», когда Чурикова приходит в актерский отдел и спрашивает: «И что, я больше не нужна? И что, мне надо ехать домой? Странно…». И она плачет. И я узнал природу этих слез.

Сегодня – скорее, скорее, бегом, бегом… Сегодня кино высокотехнологично и бездушно. Не надо возрождать. Ничего не умерло, просто облегчилось и перекрасилось. Может, благодаря цивилизации, то есть много появилось всяких возможностей, и поэтому ожидания другие, подготовка другая, всё немного гламурно-макияжное. Но не художественное. Меня удивил тот факт, что даже режиссер Тимур Бекмамбетов, опытнейший талантливый режиссер, вдруг дает интервью и говорит о своей картине «Девятаев», что это аттракцион. Дожили… А для нас кинематограф – это великое искусство. Вот вам и разница.

– А как вам работалось с Павлом Лунгиным?

– Он позвал меня только на один фильм «Остров», но я просился к нему много раз. Просился на пробы Малюты Скуратова, а он меня не позвал. Но я не обижаюсь. За «Остров» наградили призом за мастерство, талант, мне так приятно! Даже взрослые люди любят получать игрушки. А вообще, я огромное количество ролей в жизни подбирал. Вот уронили, а я подобрал и не брезговал, и был безотказным, когда заболевал актер, зовут Сухорукова. Я говорю: «Давайте!» Вот сейчас у Леши Чадова выходит кинороман, Мадянов должен был сыграть роль, написана под него, но, к сожалению, не смог, захворал. Мне позвонили, сказали, «завтра съемки». Я говорю: «с удовольствием», не глядя, не читая даже текста. Вот, просто берите.

Что касается Лунгина – это Петя Мамонов меня привел. Мы с Мамоновым встретились на съемках фильма «Котлован». Фильм так и не вышел. У Владимира Мирзоева сидели на подоконнике в каком-то холодном заброшенном здании, разговаривали. И когда начался «Остров», Мамонов говорит: «Паша, позовите Сухорукова», а тот отвечает «Побойся Бога, Петя, какой он Филарет? Бандит бандитом…». Но он настоял, «позовите, вы его не знаете». Всё же уговорил, и он мне честно сказал: «Я ни в чём не уверен, но давай попробуем». Я почитал историю и понял, что я обязан это получить, потому что это роль дает мне возможность продемонстрировать зрителю, который знает Сухорукова бритоголового в кожаной куртке, сволочь последнюю, а я мог показать умиротворенность, благость, совесть, стыдливость. Святость, в конце концов. И начались пробы. И Лунгин мне сам позвонил и сказал: «Вить, тебя утвердили». Сами съемки были труднейшие, на Белом море, на Соловках, в городе Кемь суровый климат. Съемки были долгими, мучительными, и я открою сейчас вам секрет. Уже снято было четверть картины, когда в четыре утра идем на съемки, сонные, не выспавшиеся, видим, стоит тумба. А это Лунгин в шубе, и смотрит вдаль. Мы стоим, ждем команды, а он повернулся, и, вдруг, говорит: «Сегодня съемок не будет». Через сутки он сказал: «Я нашел кадр», – и огромное количество материала выбросил в корзину, – «Мы начнем всё сначала, всё с нуля». У него где-то всё взорвалось, нарисовалось и получилось то, что вы сейчас видите в картине.

– Как вы думаете, что сейчас ушло из современного кино?

– Ушло самое главное – профессионализм и ответственность. Когда я начинал сниматься, на съемки приходили подготовленными, не дай Бог, если текст не знал. Какие там райдеры, какие там вагончики с кофе? Какие там «машину мне подавайте»? У меня нет райдера, нет агента. Я никогда не претендовал и не буду претендовать ни на что, потому что главная радость – это получение роли, участие в какой-то съемке, в какой-то истории. И я должен эту историю украсить, усилить, заставить собою гордиться, и чтобы режиссер и продюсер не жалели о том, что меня пригласили. Надо быть бескорыстным в своих затратах, ничего не жди взамен, иди и трудись. Я сегодня редко в современном кино занят, мало зовут по разным причинам, но то, что я наблюдаю: «Ой, остановите, кофейку выпью!». Как-то это все не по мне. Работа должна быть пружинистой, совестливой, торжественной. А сейчас это немного одолжение.

Мы уйдем и нас забудут, как забыли многих и многих актеров того времени, если начнем перечислять фамилии, то уже среднее поколение и не вспомнит. А они были, они заманивали нас в кинотеатры, мы влюблялись в них, брали у них автографы, воспитывались на тех фильмах. …Ну вот, я уже начинаю превращаться в зануду, но в данном случае вопрос хороший, он требует не быть голословным – каков кинематограф вчера, каков он сегодня – это надо собираться и много рассуждать и думать, что хорошего, что плохого, что счастливого, что отвратительного.

– Вы говорите о неприятии современных сериалов, а сами снялись в сериале «Физрук»…

– И очень жалею об этом. Считаю, что это мое поражение, картина неудачная, хотя продюсеры довольны, а я недоволен, потому что я не понял жанра, и я им признался в этом. Они со мной не согласились. Попал, как кур во щи, но мне хотелось поэкспериментировать, я понимал, куда я шел. Но я не соответствовал ни Нагиеву, ни жанру, ни кинокомпании, которая выпускала «Физрук-4». Поэтому насколько она понравилась молодежи, настолько я там сам себе неинтересен. Но, правда, приглашён той же компанией в новый полнометражный фильм, очень интересная роль. Я сказал продюсерам: «Подумайте хорошенько, я не люблю ругаться матом, не умею водить машину, это по роли…». Но они меня убедили, что я на роль подхожу. Ну что ж, поживем, увидим.

– Наверное, в душе, как и у многих актёров, у вас есть мечта о какой-то особой роли, и она живёт и тихо ждёт своего часа?

– Мне бы хотелось сыграть любую роль-перевертыш. Я ищу роль со словом «вдруг», где надо сыграть «день и ночь», роль-неожиданность. Конкретную роль не могу назвать. Но вот, нечто такое, непонятное.

– Вы живете эмоционально затратно, как вы восстанавливаетесь?

– Я так привык. Без этой затратности меня было бы не видно, я был бы неинтересен. Я однажды попытался сидеть и просто так спокойно разговаривать, и стал самому себе неинтересен. Впрочем, мне часто задают этот вопрос. Нет у меня такой ванны, таблетки. Я не восстанавливаюсь, я живу. Мало того, если я не заряжен на определенную встречу, я на нее не пойду. Но если я пришел – всё, вставай на табуретку. Ты не человек, ты актер, ты мессия, волшебник, колдун – всё, что угодно. Ведь что такое затратность? Когда один на один, и то – что сказал? А когда ты перед людьми, это уже масса, публика, народ, и чтобы до каждого дошло, чтобы тебя поняли, услышали, приняли, надо тратиться. Это затратность не демонстративная. Это – моя энергия. Я включаюсь для того, чтобы обнять вас, обхватить, и чтобы вы поняли, и главное, чтобы я вам понравился.

– Совсем недавно вы расстались с театром Моссовета, это очень неожиданно, ведь вы там прослужили много лет. Есть ли у вас планы относительно другого театра?

– Да, я ушел из театра Моссовета, это не вызов или месть, я просто ушел, я решил поменять сообщество, решил начать новый этап в своей жизни, поменять свои привычки. Да, я прослужил в театре 12 лет, а потом пришел новый руководитель, которого я не посчитал за лидера. Он слаб для театра такого уровня, но это мое личное мнение. А еще мы потеряли с режиссером общий язык и понимание. Я столкнулся с непонятным высокомерием пожилого режиссера, а дирекция меня не услышала и не пожелала разобраться в этой ситуации. И я ушел. Но я думаю, что не пропаду, мало того, я ещё не успел забрать трудовую книжку из театра, а уже начались звонки из крупных театров, и от режиссеров с предложениями, и я уверен, что без работы не останусь. Я не называю пока театры, потому что пока не сделал выбор. У меня пока что летнее настроение.

У меня пока есть спектакль «Старший сын», 9 августа в Моссовете я играю. Есть творческий вечер, о котором мы говорили выше. А вдруг получится от Калининграда до Владивостока проехаться и показать свой кураж! Хочу отгулять лето, а потом, как школьник, с портфельчиком 1 сентября пойти в школу. Но пока хочу поесть черную смородину, которая созрела у меня в саду.

Здесь такая красота, глаза разбегаются от яркости разных цветов. Райские кущи! Соорудил у себя маленький прудик, а вокруг него игрушечные гуси, утки, гномики, аисты с лягушками. Вот вчера освободил уголок на участке, насажал ирисы. Как они хороши! Смотрю на всю эту красоту, любуюсь, и душа радуется. И внуки моей сестры тоже радуются.

– Это замечательно! Виктор Иванович, приближается ваш 70-летний юбилей, 10 ноября. Что планируете к этому дню – какую-то программу, торжество, юбилейный вечер?

– Ничего не планирую, не готовлю. А зачем? Просто буду жить дальше. Жизнь продолжится, очень надеюсь…

Беседу вела Фаина Зименкова