«Видно, много белой краски у войны…»

На меня, пятнадцатилетнего провинциального читателя, подступавшего к стихосложению, весьма сильное впечатление производили стихи Роберта Рождественского, включая поэмы «Реквием» и «210 шагов». Годом-двумя прежде я был очарован песнями Владимира Высоцкого и «Василием Теркиным» Александра Твардовского. У всех троих, столь разных, меня поражало умение обходиться с русским словом, причем в каждом из авторов ощутима была укорененность в фольклоре, живые и смелые отсылы к нему, интонационные подхваты песен, сказов, былин...

Более всего народ помнит, что Рождественский является автором стихов к огромному количеству прекрасных лирических и гражданских песен, что на его тексты писали музыку наши лучшие композиторы, включая Пахмутову, Бабаджаняна и Таривердиева, что ведомые Магомаевым, Кобзоном, Анной Герман и сонмом лучших исполнителей, его стихи пела вся страна!

Они не устаревают и сегодня — «Голубая тайга», «Улыбнись», «Будь со мной», «Воспоминание», «Позови меня», «Загадай желание», «Благодарю тебя», «Свадьба», «Ноктюрн» (все — музыка Арно Бабаджаняна), «Мгновения» и «Песня о далекой Родине» Микаэла Таривердиева, «Эхо любви» и «Сладка ягода» Евгения Птичкина, «За того парня» Марка Фрадкина, «Огромное небо» Оскара Фельцмана, «Я возьму этот большой мир» Владимира Чернышева...

Духоподъемную, красивую «Торжественную песню» на стихи Рождественского в середине 1970-х написал и ярко исполнил Муслим Магомаев:

Я смогу держать в ладонях солнце,
Я пройду сквозь годы-времена.
Все смогу, я все на свете смогу,
Если ты со мною, страна!

В дни минувшего лета в связи с 90-летием со дня рождения поэтов Роберта Рождественского и Евгения Евтушенко в Белгородском государственном технологическом университете (БГТУ) им. В.Г. Шухова решено было провести памятный вечер. Я, как руководитель университетского Клуба любителей русской словесности «Пушкарная слобода», обратился к коллегам-поэтам, актерам, чтецам с предложением публично прочесть на вечере любимые ими стихи обоих шестидесятников.

Сам же на вечере прочел молодежи те стихи Рождественского, которые сразу воскресли во мне из памяти и не отпускали — «Балладу о красках».

Песня О. Фельцмана на эти стихи была в свое время в репертуаре и М. Магомаева, и многих артистов, но по глубине и драматизму исполнения всех превзошел Иосиф Кобзон, первым исполнивший это произведение в финале телевизионного конкурса «Песня года» в 1971 г.

Был он рыжим, как из рыжиков рагу.
Рыжим, словно апельсины на снегу.
Мать шутила, мать весёлою была:
«Я от солнышка сыночка родила…»

А другой был чёрным-чёрным у неё.
Чёрным, будто обгоревшее смольё.
Хохотала над расспросами она,

Говорила: «Слишком ночь была черна!..»

Поэт сразу, без раскачки, несколькими яркими живописными мазками задает образную неразделимую пару — оранжевого и черного, причем «обгоревшее смольё» готовит нас к драматизму дальнейшего повествования.

В сорок первом, в сорок памятном году
прокричали репродукторы беду.
Оба сына, оба-двое, соль Земли —
поклонились маме в пояс. И ушли.

Замечательный фольклорный оборот, объединительное числительное «оба-двое» появится в тексте трижды, как и водится в устной народной традиции.

Довелось в бою почуять молодым
рыжий бешеный огонь и чёрный дым,
злую зелень застоявшихся полей,
серый цвет прифронтовых госпиталей.

То есть к изначально заявленной цветовой паре, теперь усиленной атрибутами войны «бешеный огонь» и «дым», автор добавляет две новые краски.

Особыми эмоциональностью и необычной образностью обращает на себя внимание строка «злую зелень застоявшихся полей», насыщенная орфическим звуком, катящимся по ней или свистящим как пуля: злу – зел – заст.

Оба сына, оба-двое, два крыла,
воевали до победы. Мать ждала.
Не гневила, не кляла она судьбу.
Похоронка обошла её избу.
Повезло ей. Привалило счастье вдруг.
Повезло одной на три села вокруг.
Повезло ей. Повезло ей! Повезло! —
Оба сына воротилися в село.

Пять раз в строфе повторяется, я бы сказал, нарастает слово «повезло»! С интонациями — в диапазоне от удивления до радости, а также горечи сострадания к тем, кому не повезло. В песне это восклицание звучит более того — одиннадцать раз!

Оба сына. Оба-двое. Плоть и стать.
Золотистых орденов не сосчитать.
Сыновья сидят рядком — к плечу плечо.
Ноги целы, руки целы — что ещё?
Пьют зелёное вино, как повелось…
У обоих изменился цвет волос.
Стали волосы — смертельной белизны!
Видно, много белой краски у войны.

Не зря завершает поэт свое полотно цветом белым! «Смертельной белизны». Не черной, не красной краски у войны слишком много, как могли бы мы думать, а белой! И тут есть основания вспомнить о сакральности, символике.

О святости и чистоте белого цвета в Священном Писании, а также о смерти как после жизни, о святости самопожертвования «ради други своя» и о смыслах попускаемой Господом войны.

Сегодняшний день дает нам новые поводы к прочтению «Баллады о красках».