Шаляпин

Впервые на экране представлена судьба русского гения, навсегда покорившего мир своим «полётным» голосом, в котором звучало волжское раздолье. В этом году отмечаем 150-летие первого народного артиста России Фёдора Ивановича Шаляпина, который сочетал в своём творчестве прирождённую музыкальность, яркие вокальные данные, необыкновенное актёрское мастерство. Его вклад в искусство так велик, что слава его гремит по всему миру.

О необыкновенной натуре Шаляпина, его взрывном характере складывались легенды, артист всегда вызывал бурю эмоций, никого не оставляя равнодушным, его личная жизнь была настоящим полем сражения. Обо всём этом узнают зрители из сериала «Шаляпин».

Накануне премьеры создатели фильма рассказали о том, как шла работа над ним. Создатели ставили перед собой задачу не только познакомить зрителей с личностью Фёдора Ивановича Шаляпина, но и показать атмосферу Серебряного века, полного новых веяний в искусстве. На самом деле, по словам продюсера Екатерины Жуковой, о каждом, кто окружал Шаляпина, можно снимать отдельные сериалы, настолько это интересные личности, известнейшие представители мира искусства на рубеже веков.

Основой для сценария стали воспоминания Шаляпина, две его книжки — «Страницы моей жизни» (1916) и «Маска и душа» (1932), а также воспоминания Константина Коровина и материалы музеев — Бахрушинского и Большого театра, с которым Коровин много сотрудничал. «Вы понимаете, что там были за имена — Серов, Врубель, Дягилев, организовавший "Мир искусства", художественное объединение, сформировавшееся в России в конце 1890-х годов. — сказала Жукова. — Мы выбрали отдельных персонажей для того, чтобы показать творческую среду, в которой вращался Шаляпин, и попытались его глазами на всё это посмотреть».

В фильме показан доэмигрантский период жизни певца в России, уехал он в 1922 году. «Шаляпин хотел петь, — отметил режиссёр Егор Анашкин, — и думаю, меньше всего желал, чтобы его рвали на части — за народ он или за царя, за или против белоэмигрантов. Он старался не лезть в политику, и всё равно разные партии пытались перетянуть его в свой лагерь и во время революции 1905 года, и в другие времена». Шаляпин в фильме, в большей степени, художественный образ, основанный на документах, нежели документальный персонаж.

Фильм снимали в Петербурге, Москве, Костроме, Тутаеве и других волжских городах, расположенных между Костромой и Ярославлем. Снимали в театрах — в Большом, Мариинском, Александринском, в обеих опереттах, тем более что Московская оперетта — бывший Мамонтовский театр, в Театре имени Комиссаржевской, в Костромском драмтеатре и многих других. Всего объектов оказалось более ста. Трудностей с локациями было немало, но художник-постановщик Александр Загоскин настолько талантливо выстраивал все интерьеры и экстерьеры, что порой они сходили за музейные объекты. Например, улицу в Питере сделал такой, что на неё два дня ходили, как в музей под открытым небом. В выходные приходили с детьми, и местные власти просили погодить убирать декорации.

Продюсер Мария Ушакова заметила, что по сложности съёмок (имеется в виду количество объектов), массовых сцен у Большого театра и на центральных улицах крупных городов, которые приходилось перекрывать, не видит аналогов на российском ТВ. Рекомендует зрителям внимательно посмотреть сцены на Дворцовой площади в Петербурге, по которой ходят трамваи и прогуливаются пешеходы в исторических костюмах. Особую благодарность — за съёмки на Витебском вокзале — продюсеры выразили руководству РЖД. «Если зрителям понравится, мы готовы снять фильм о жизни Шаляпина в эмиграции», — пообещала Ушакова.

Внимание всех на встрече, конечно, было приковано к Александру Горбатову, сыгравшему Фёдора Шаляпина.

Кинозрители помнят его Фёдора Мстиславского из «Годунова», Сергея Лихолетова из «Ненастья», Прохора Громова из «Угрюм-реки», князя Ермолая из «Сердца Пармы». Утвердили его на роль не сразу, хотя «держали в уме» с первой кинопробы. Но после полугодовых кинопроб вернулись к Горбатову, и с выбором актёра, в котором талант сочетается с фактурой, не прогадали.

***

— Какая черта характера Шаляпина для вас наиглавнейшая, и в чём, прежде всего, видите его самобытность? — задала я первый вопрос Горбатову.

— Мы, актёры, в начале съёмок столкнулись с таким парадоксом: личность Шаляпина настолько большая величина, он оставил такой большой след в искусстве, что у каждого участника съёмочной группы — он свой. Для начала, как всегда в рабочем процессе, мы столкнулись с костюмерами — у них свой Шаляпин, потом с гримёрами — у них тоже свой Шаляпин, и это нормально, потом упёрлись в общение с режиссёром и продюсерами, потому что и у нас был свой взгляд, и в итоге убедились — да, Шаляпин, во всяком случае в России, у каждого свой, настолько он необъятен. Даже простой рабочий, который мимо проносит стул или другой реквизит, говорит тебе: «А я вот об этом слышал…». И мы поняли, что имеем право, учитывая все это — даже слухи, и мифы, а главное, всю народную любовь к певцу, показать его и с нашей точки зрения.

— Поменялось ли после съёмок ваше отношение к Шаляпину?

— Он не переставал меня удивлять ни в начале пути, ни в конце, а отношение, конечно, поменялось, и это нормально, на съёмках всегда так. Мы прожили какой-то отрезок времени с ним, с его семьёй. Конечно, приходилось сталкиваться во время съёмок и с бытовыми неурядицами, чертыхались, ругались, но были и праздники, особенно после удачных съёмок, Шаляпин поднимал нас, не давал сдаваться. Даже сейчас, когда всё закончилось, ты всё равно думаешь о нём, о его поступках…

— Что для вас было самым трудным на съёмках?

— Благодаря Екатерине Владимировне Жуковой, меня свели с людьми, с которыми нечасто посчастливится пересечься. Это педагоги и светила Большого театра, которые, несмотря на всю свою занятость, учили меня артикуляции и декламации, знакомили с громадным количеством арий и опер, со временем и с композиторами той эпохи. Оперное искусство — это титанический труд, и как удержать эти три невероятные струны — образ, мысль и вокал, лично у меня в голове не укладывается. Так что тяжелей всего было репетировать перед зеркалом, отсматривать многие «баса», того и этого времени, и понимать, что можешь взять, а что нет, прикидывать, как это будет выглядеть на экране и постоянно грызть себя за неудачи… Но профессия наша волевая: глаза боятся, а руки делают, поэтому либо грудь в крестах, либо голова в кустах, время покажет.

— Почему так много буквально психопатических сцен в фильме, когда персонажи кричат и закатывают истерики? Нельзя было обойтись без этого?

— Не думаю, что всё должно быть гладко. Жизнь наша скучна, когда трусишки к трусишкам, носочки к носочкам: «Так и живем, на часах пробьёт 12, она спросит, не хотите ли отобедать, он скажет — да, и так они общаются друг с другом. Где-то замрёт время, они потянутся друг к другу руками — задушить, оттого, что в их жизни все так спокойно и гладко». Наш фильм не об этом. Страсть была в жизни этого человека? Была. Поэтому извольте, пожалуйста.

— Когда столкнётесь с критикой, что Шаляпин не похож на себя, и вообще всё было не так, что станете отвечать?

— Мы сталкиваемся с этим в каждой работе, которая имеет хоть какое-то отношение к определённому времени, человеку и событиям. Ничего, переживем, есть чёрное и белое, есть те, кому нравится-не нравится, а есть люди, которые всегда будут искать этому причины. Помните Альцеста в «Мизантропе» Мольера? Всегда будут люди, которые будут делать что-то неидеальное, чтобы оправдать себя, а вы попробуйте дерзните, вот мы попробовали…

— Всё-таки с какими пороками Шаляпина пришлось вам смириться, а то и оправдать их?

— Артисты всегда немного адвокаты и прокуроры своих образов, мы любим обвинять и оправдывать, чаще всего это приводит к тому, что не можем заснуть, иногда и 50 г не помогут. Мы эмоциональны, где-то даже садомазохисты, иначе не были бы на сцене. Представьте, человек из Суконной слободы, из-под Казани, попадает в Первопрестольную и видит людей, о которых сегодня говорим. Помню, какое у меня было удивление, когда я приехал в этот город и зашёл в Институт имени Бориса Щукина: я увидел Нину Михайловну Дорошину, Людмилу Васильевну Максакову, многих других великих артистов, современником которых мне посчастливилось быть. Представляете, какие я испытал чувства!? Мне кажется, у него были такие же. А дальше всё зависело от него самого — насколько быстро он мог учиться, жадно хватая всё на лету, утоляя творческий голод, в котором его держали, и вот, наконец, выпустили в другой мир. Судьба так распорядилась, иначе ничего не было бы...

***

Мария Смольникова сыграла Иолу Торнаги, супругу Шаляпина, итальянскую приму-балерину, с которой он обвенчался в селе Гагино в 1898 году. У супругов родилось шестеро детей, но через 12 лет у Шаляпина появилась вторая семья.

— Сложно ли было погружаться в мир балета? — спросили у актрисы.

— Перед съёмками у меня была возможность позаниматься балетом у станка, — рассказала Мария Смольникова, — и занятия эти помогли мне понять характер балетных: это невероятные люди, живущие на отдельной планете. Они занимаются каждый день, и даже когда идут по улице, это всегда видно. Я узнавала у знакомых балерин, как они живут, какой у них распорядок дня, — умение так жить вызывает восхищение, я попыталась впитать в себя всё это. Наблюдая за балеринами, поняла, что у кого-то из них сильная техника, но нет харизмы, и, может, она им и не нужна, как, например, Лепешинской, которая потрясающе вертелась. А для моей роли как раз была нужна харизма, мне кажется. Иола была гением балета до того, как влюбилась в Шаляпина и оставила профессию. Это была страстная и талантливая натура.

Языков не знаю, так что учить текст начала за полтора месяца до съёмок. Он как-то «вбился» в меня, и когда я проговаривала фразы на итальянском, заметила, что у меня менялся характер, собственно, я всегда знала, что речь меняет характер человека. У каждого своя мелодика, ритм, а тут надо было понять язык другой страны, и мне было интересно погружаться в это.

— Как вы вживались в роль жены гения?

— Мы показываем начальный период любви Иолы и Шаляпина, он прекрасен, а дальше всё меняется. Считаю Иолу такой же масштабной личностью, как и Шаляпин, она принесла большую жертву, уехав из своей страны и оставив карьеру на пике, влюбилась в мужчину, родила шестерых детей, и я пыталась всё это оправдать. Меня мучил вопрос, как же он смог уйти от такой женщины, почему вообще такое происходит в жизни, я попыталась погрузиться во все эти обстоятельства и поворотные моменты их жизни. Сама отношусь к женщинам, для которых важна работа, и я бы, наверное, не смогла отказаться от всего ради мужчины, это всё равно, что отказаться от самой себя, не зная, что будет завтра. И, мне кажется, что Иола была такой же: отказавшись от всего, она наступила на себя, а когда человек наступает на себя, то начинаются претензии и обиды, и это, конечно, начинал чувствовать Шаляпин, гармония в их отношениях пошатнулась, и он ушёл.

Ему нужна была любовь и тепло, и вначале она давала ему всё это, но и сама ждала отдачи, не получила, и произошла такая трагедия, и мне было важно понять всё это. Вообще история их любви — любопытный жизненный урок. Шаляпин на сцене — это другой мир, который повергает меня в восторг. Вот даже сегодня, не зная его лично, но читая книги о нём, слушая голос или раздумывая над поступками, которые он совершал, я в него влюбляюсь. В нём много свободы, видения нового и умения преодолевать закоренелые системы. Это и есть талант, а вот его личная история — это что-то совершенно другое, интересно наблюдать, как эти две линии переплетаются, интересно об этом думать, сравнивать со своей жизнью. Многие зрители, наверное, скажут — не похож, но, главное, у них будет повод задуматься о своей жизни, а также над тем, что пришлось испытать этим людям. 

Ян Цапник сыграл знаменитого актёра Мамонта Дальского, которого называли «лучшим Гамлетом Российской империи».

— Не нашли ли вы шекспировские мотивы в этой роли?

— Отчасти я был готов к роли Мамонта Дальского, всё-таки прослужил 14 лет в БДТ, сыграл пять главных ролей с такими звёздами, как Стржельчик, Басилашвили, Фрейндлих, Крючкова, Усатова. А Мамонт Дальский, настоящая фамилия Неелов, был уникальной личностью, как вспоминали современники, ему было абсолютно наплевать, в каком театре и что играть, есть ли на сцене декорации, а на актёрах — должные костюмы, есть ли вообще крыша над театром: раз Мамонт Дальский играет, значит здесь настоящий театр. Это был безумно талантливый человек, со всякими дикими страстями, совершенный фанатик, увлечённый театром, анархист. Его уносило то вправо, то влево, но он искренне верил в то, что делает.

Его, действительно, называли лучшим Гамлетом Российской империи, но когда режиссёр прислал мне отрывок из пьесы, в переводе начала XIX века, я не знал, как его выучить, это был старый язык, который давно вышел из обихода. Конечно, расстроился, я же всё-таки Мамонт Дальский, а потом подумал, что и он ничего бы из этого не запомнил. Тем более, режиссёр сказал: «А ты не учи, начало расскажешь, а там как-нибудь снимем». Но я выучил текст от и до и даже стал понимать его и не бояться, что отвыкну от современного «Гамлета». В итоге оказался прав, монолог мы снимали с разных сторон, и, как ни странно, это была одна из самых больших проблем с Мамонтом. 

Образ Шаляпина вместе с Александром Горбатовым создаёт Ильдар Абдразаков, в фильме звучит его голос, и удивительным образом они с Горбатовым совпадают в восприятии.

 «Отдельным удовольствием было наблюдать, — рассказала Екатерина Жукова, — с какой тщательностью и требовательностью к себе работал Абдразаков в сцене, где Шаляпин-Горбатов исполняет партию Демона в театре. Сначала он записал себя, и Саша слушал его и «делал» его на сцене и в фильме, а потом он смотрел Сашу на экране и пел под него, это было какое-то священнодействие…».

Александр признался: «Боязно было отдавать образ, тобой рождённый и вскормленный, человеку, находящемуся на таком высоком уровне, как-то он к нему отнесётся? Работу Ильдара над образом Шаляпина считаю неотъемлемой и, наверное, даже большей частью».

Также в фильме заняты известные актёры: Юлия Снигирь, Александр Яценко, Фёдор Лавров, Фёдор Добронравов, Ирина Пегова, Роман Мадянов, Катерина Шпица и другие.