Столетие
ПОИСК НА САЙТЕ
29 марта 2024
Марина Леонова: «В преподавании классического танца Россия по-прежнему впереди»

Марина Леонова: «В преподавании классического танца Россия по-прежнему впереди»

Беседа с ректором Московской государственной академии хореографии
10.06.2016
Марина Леонова:  «В преподавании классического танца Россия по-прежнему впереди»

Марина Константиновна, у детей балетной академии, которой вы руководите, вообще есть детство? Они приходят в девять утра и уходят не раньше шести вечера, а чаще и вовсе затемно…

– А что такое детство? Это что, сидеть в песочнице до седых висков? Родители должны заложить желание стремления к цели. Если этого не сделать, ребенок будет шалопаем из подворотни. Да, пусть наши девочки-мальчики учат языки, играют на фортепиано, учатся искусству балета… Это очень дисциплинирует. Все, кто у нас учились, даже если что-то не получилось в карьере, говорят, что очень нам благодарны. Поступают даже в другие вузы, в театральные, в том числе…

Наши дети ходят в музеи, в театры, участвуют в КВНах, викторинах… Каких, скажите, радостей они лишены?! Да, у них почти нет свободного времени. Они не слоняются с компаниями по бульварам, на это есть выходной день. Понимаю, учиться трудно. Интегрированная программа - и специальные дисциплины, и общеобразовательные…

Приходят к девяти утра и «пашут» до шести, а то и до восьми вечера. Это большие физические нагрузки. Но другого пути в Большое Искусство нет.

К вам поступают в 10 лет. Как определить, талантливый малыш или нет? В музыке более-менее понятно. Там слух, техника игры, беглость пальцев… А в балете, в танце?

– Есть свои принципы отбора, внешние данные, даже имеют значение: стопа, «выворотность», красивое тело… Конечно, с этим надо родиться, кто же спорит. С внешностью актера балетного, именно балетного – для артиста драматического театра внешность вообще не важна. А в балете ты же выходишь на сцену почти раздетая. Зрители хотят видеть красивое тело. Над всем остальным надо работать, работать, работать…

Талант – это процесс. Как работает ребенок? Что и как дает ему педагог? Как ребенок воспринимает то, что отдал педагог? Важна обратная связь. Тогда открывается талант. И не обязательно все станут ведущими балеринами или премьерами… Кордебалет тоже непростое искусство. Там танцуют и одаренные, и очень организованные люди.

Кто лично вас привел в балет? Мечтали с детства, как многие девчонки?

– Я была очень худенькая в послевоенное время. Мама отвела меня в хореографический кружок районного Дома пионеров, чтобы я нарастила мышечный аппарат. Это был обычный Дом пионеров, как сейчас школа искусств. Мне было семь лет. Жили на Ульяновской улице.

Потом открылся народный театр при заводе «Серп и молот». Им руководили Холфины – Аркадий Сергеевич и Серафима Сергеевна. Преподавателем народного сценического танца была Тамара Степановна Ткаченко. Это очень известные, именитые мастера, великолепные профессионалы. Там я уже всерьез танцевала.

Мы с мамой решили, что если меня берут в школу хореографии, то идем в профессиональный балет. Если нет, то продолжаем образование, как нормальные люди. В 14 лет я поступила в московскую балетную школу.

Директором школы была Софья Николаевна Головкина. Она попросила меня потанцевать, а я все забыла от волнения. Просто сделала несколько движений – па де бурре сюиви. (Непрерывные мелкие переступания с ноги на ногу на пальцах, которые способствуют плавному передвижению по сцене.- Авт.) «Хорошо, деточка. Спасибо», - только и сказала Головкина. Я ушла домой с мыслью, что провалилась. А на следующий день увидела себя в списках поступивших.

У Софьи Николаевны опытный глаз, она все видела. У меня был хороший подъем, он и сейчас есть, никуда не делся. Я была тонкая, высокая, длинноногая…

Часто вспоминаю и саму Софью Николаевну, и ее уроки. (Памятная доска С.Н. Головкиной с барельефом великой балерины и педагога висит при входе в Академию. – Авт.)

Софья Николаевна была непреклонно строгой на уроках, но необыкновенно доброй к нам за пределами класса. Любила нас, как родных детей. 

Вы уже тогда мечтали о больших ролях?

– Мне нравилось просто танцевать. Я танцевала детские спектакли. Вкус пришел в школе, когда мне стали доверять. Я в себе всегда сомневалась, но когда видела, что у меня получается, начинала верить в себя.

Сомневались, но все равно стали лидером в своей профессии, примой…

– Профессионализм и в том, чтобы преодолевать себя, свои сомнения. Укрощать желания…

Девчонкой вы хотели походить на кого-то из звезд балетной сцены?

– А какой смысл?! Такое количество великих танцовщиц! Зачем на кого-то походить? Надо быть самим собой. Невозможно повторить Галину Уланову, Майю Плисецкую… Надо достигнуть вершины со своими данными. Великими балеринами можно только восхищаться, радоваться их искусству, а быть похожими на них… Невозможно. Да и зачем? Мы все очень разные. Мы должны создать свой личный образ, показать свое «я».

Вы прослужили в Большом театре от звонка до звонка - 20 лет. Кто были ваши любимые партнеры?

– О, я с такими партнерами танцевала! Марис Лиепа, например. Выдающийся, уникальный танцовщик! Он одно время учил наш класс дуэтному танцу. В школе работал два года. Училась у Лиепы, и мне пришлось с ним танцевать. Я танцевала с Владимировым, с Тихоновым, с Никоновым, с Акимовым… Они все хороши по-своему, но такого мастера дуэтного танца, как Лиепа, трудно встретить. Он и актер потрясающий! Когда видишь глаза такого актера, невозможно танцевать без вдохновения.

А из зарубежных?

– Дайте вспомнить… Венгр Имре Дожа, премьер театра оперы и балета в Будапеште. В Югославии мы танцевали и «Жизель», и «Лебединое озеро», и «Много шума из ничего». Мне везло на партнеров.

А любимый балет, в котором вы танцевали?

– Пожалуй, «Легенда о любви» Юрия Григоровича. И «Спартак» в его же постановке. Я любила танцевать балеты Григоровича. В них есть, что показать и танцовщице, и артистке. Есть характер. Есть нерв. Есть то, что называется ролью. Хотя все нахваливали Фею Сирени и Мехнемэ Бану…

А если сравнить ваше и нынешнее поколения…

– Очень много детей приходит - глаза горят, эмоции распирают Потом мы их ставим к станку и … куда все девается? С другой стороны, если они заставят себя работать, вгрызаться в профессию, заставят свое тело гореть в танце, смогут достигнуть многого.

Тем более, что у нас есть сценические практики. Так сложилось исторически, во всех спектаклях Большого театра, где по либретто заняты дети, танцуют учащиеся нашей академии.

А вообще, сравнивать – бесполезно. Они просто другие. Посмотрите, как посвятили балету свою жизнь Лепешинская, Уланова, Бессмертнова, Плисецкая… Только сцена! Ни у одной из них нет детей. Отказ от всего. Сплошные гастроли, спектакли, новые постановки, репетиции. Сейчас же ухитряются и двоих детей родить, и на сцену выходить.

Хотя, конечно, дело это индивидуальное. Я лично после рождения дочери стала танцевать лучше. (Смеется). Так волновалась, что не войду в форму. Родила в 28 лет. Многие балерины это делают и позже, но я считаю, что это крайний срок, когда можно родить ребенка и продолжить карьеру танцовщицы.

Значит, у вас изначально была цель реализовать себя и как женщину, и как мать…

– Всему свое время. Сначала я училась. Потом пришла в театр. Потом образовалась семья. Пришло время, когда мне захотелось иметь ребенка. Все в этом смысле развивалось нормально и последовательно. Так сказать, по разумному, мудрому графику природы.

Так же в срок через 20 лет я закончила свою карьеру танцовщицы. Где-то по дороге окончила ГИТИС. Вернулась в школу, меня позвала Софья Николаевна Головкина. У меня есть хорошие ученицы Светлана Лунькина, Наташа Осипова, Ксения Рыжкова… Называю только тех, кто в примах-балеринах. Очень много девочек, которые танцуют сольные партии, и в кордебалете. И заслуженно занимают свои места.

Русская школа балета - это чувственность, эмоциональность. А наш век стал прагматичнее, даже, я бы сказал, циничнее. Это как-то отразилось на нашем балете?

– Русская школа – это школа классического балета. Сейчас новые требования. Есть возможность танцевать постановки различных хореографов, не то, что раньше, мы танцевали только Петипа, Захарова, Григоровича… Хотя это, конечно, выдающиеся хореографы! Сейчас можно танцевать и Бежара, и Жана-Кристофа Майо, и Ролана Пети, и многих других хореографов. Тело, воспитанное на классическом экзерцисе, может станцевать все.

Но ни одна современная труппа в мире не сможет станцевать «Спящую красавицу» и «Лебединое озеро». У нас преимущество в этом смысле огромное. Да, нам надо входить в эту хореографию, но мы умеем ее танцевать. И очень хорошо, что Джон Ноймайер ставит у нас спектакли, а артисты очень хорошо с этим справляются. Достаточно посмотреть «Даму с камелиями», чтобы в этом убедиться.

Наша методика преподавания классического танца по-прежнему самая передовая в мире. Хотя эстетика хореографии изменилась. Раньше не очень-то обращали внимание на форму. Важно было, как танцует актриса, насколько она музыкальна, выразительна. Но тело нашего артиста балета подготовлено таким образом, что он в принципе может танцевать все что угодно.

А чем отличается русская школа балета от западной?

– Михаил Мессерер сказал, что московская школа балета - это академизм, умноженный на выразительность. Так и есть. Мы выразительны. Мы музыкальны. Мы духовны… Все идет от классического воспитания. Артистизм московской школы сложился исторически. В московских театральных вузах преподавали великие люди. Например, Щепкин. Великий актер работал и с балетными танцовщиками. И, конечно, актерское мастерство в московской школе развивалось очень серьезно. Не он один, были другие выдающиеся актеры драматические, которые исполняли роли в спектаклях балетных.

Не каждый зритель может понять профессиональные тонкости балета– где, какая заносочка, прыжочек, па де ша, пируэтик... Но умный зритель хочет видеть и артистизм. Потому танцовщицы, и танцовщики больше любят танцевать спектакли, в которых есть значительная роль.

Марина Константиновна, балет относится все же к элитным видам искусства…

– Правильно, потому, что в нем надо уметь разбираться. Понимать, что идешь смотреть, кого, почему и зачем. Надо уметь увидеть балерину, понять ее танцевальный язык и уйти из театра изменившимся, вдохновленным. В балете нет дублей. Здесь не сфальшивишь – все на виду. Никуда не спрячешься.

Сейчас в вашей академии есть безусловные звезды мирового балета?

– Я надеюсь, что да. Есть, например, очень талантливый молодой человек. Это Дмитрий Выскубенко. Он лауреат минимум десяти международных конкурсов. Ему 18 лет. Москвич. Родители закончили нашу школу. Мама работала в Большом театре. Папа хореограф.

Ирочка Аверина – девочка с необыкновенными способностями. Анастасия Страхова – балерина, которая может танцевать очень многое. Я надеюсь, у них все сложится. Ведь когда ты приходишь в театр, тебя тоже должны рассмотреть. Бывает, что не рассмотрели, поставили в кордебалет. И человек потерял надежду. Если хватит сил, уходит в другой театр, но бегать из театра в театр тоже некогда.

Наши таланты продолжают убегать за рубеж?

– Скажем так – делают карьеру. Все хотят танцевать. Их приглашают и если артисты видят, что им предлагают условия более выгодные, чем здесь, они уезжают. Их можно понять. Наших танцовщиков и хореографов много по всему миру. А мы тратим на них бюджетные деньги. Наверное, худрукам многих театров надо быть более внимательными к нашим детям. Звезды не рождаются каждый день. Надо давать им возможность развиваться в театре. Звезду надо растить. А за рубеж стремятся и потому, что там и пенсии обеспечены хорошие, не как у нас. Пожизненные. Там профсоюз все очень жестко отслеживает. Век творческий ведь очень короток. 20 лет творческой деятельности в театре, восемь проучился…

Академия дает нашим студентам высшее образование. У нас можно учиться и по программам среднего профессионального образования, потом поступить на программы бакалавриата, магистратуры. И, закончив танцевать в 40 лет, можно уже иметь какую-то другую профессию в области хореографического искусства. Можно стать педагогом, хореографом, администратором, директором труппы, менеджером… Раньше такой возможности не было. Раньше можно было в 40 лет остаться ни с чем.

Марина Константиновна, вокруг балета много мифов. Один из них – балерины так соперничают друг с другом, что подкладывают в пуанты битое стекло, подрезают ленты, портят костюмы…

– Ерунда! За все 20 лет службы в Большом театре никогда и никто мне не подкладывал в пуанты битое стекло, не надрезал ленточки и не портил пачку. На моей памяти в театре такого не было. Это и вправду распространенный киношный миф.

О питании балерин тоже ходят легенды. Они и вправду морят себя голодом?

– Это скорее болезнь ума. Майя Плисецкая сказала очень точно и дерзко: «Не надо жрать!». Не надо есть макароны, картошку с мясом… Не поедать торты. Не надо! Зачем? Во-первых, это вредно для любого человека. Вес надо держать, тем более, когда тебя поднимает партнер. Я нормально питалась, но понемножку. (Показывает сложенную лодочкой ладошку). Творог, фрукты, овощи… Не надо на ночь наедаться. Приходишь после спектакля, хочется поесть… Не надо!

Вообще, это так индивидуально! Я знаю, что многие танцовщики могли очень много есть и не поправляться. А я и сейчас мало ем.

Назовите три самых триумфальных события в вашей карьере.

– Первый, когда попала в Большой театр. Второй, когда родила дочь. (К слову, тоже артистку балета Большого театра – Авт.). И третий (их было много, но сольем в одно), когда получала роль в спектакле и выходила на сцену.

Были моменты отчаяния от усталости, когда все хотелось бросить?

– Нет. Никогда!

Беседовал Сергей Рыков


Специально для «Столетия»


Эксклюзив
28.03.2024
Владимир Малышев
Книга митрополита Тихона (Шевкунова) о российской катастрофе февраля 1917 года
Фоторепортаж
26.03.2024
Подготовила Мария Максимова
В Доме Российского исторического общества проходит выставка, посвященная истории ордена Святого Георгия


* Экстремистские и террористические организации, запрещенные в Российской Федерации: американская компания Meta и принадлежащие ей соцсети Instagram и Facebook, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ), «Джабхат Фатх аш-Шам» (бывшая «Джабхат ан-Нусра», «Джебхат ан-Нусра»), Национал-Большевистская партия (НБП), «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «ОУН», С14 (Сич, укр. Січ), «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Свидетели Иеговы», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Артподготовка», «Тризуб им. Степана Бандеры», нацбатальон «Азов», «НСО», «Славянский союз», «Формат-18», «Хизб ут-Тахрир», «Фонд борьбы с коррупцией» (ФБК) – организация-иноагент, признанная экстремистской, запрещена в РФ и ликвидирована по решению суда; её основатель Алексей Навальный включён в перечень террористов и экстремистов и др..

*Организации и граждане, признанные Минюстом РФ иноагентами: Международное историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество «Мемориал», Аналитический центр Юрия Левады, фонд «В защиту прав заключённых», «Институт глобализации и социальных движений», «Благотворительный фонд охраны здоровья и защиты прав граждан», «Центр независимых социологических исследований», Голос Америки, Радио Свободная Европа/Радио Свобода, телеканал «Настоящее время», Кавказ.Реалии, Крым.Реалии, Сибирь.Реалии, правозащитник Лев Пономарёв, журналисты Людмила Савицкая и Сергей Маркелов, главред газеты «Псковская губерния» Денис Камалягин, художница-акционистка и фемактивистка Дарья Апахончич и др..