Елена Недошивина: «Дети всегда смотрят в глаза кукле...»

Когда вы приходите в кукольный театр, и кукла на сцене выполняет те же действия, что и человек, вас это почему-то не удивляет. Но если вы останетесь с куклой один на один в закулисье, покажется, будто она может дышать, подобно вам, вы ощутите эффект её присутствия и тёплую ауру. Так утверждает наша собеседница, художница-кукольница единственного в Москве театра, в котором зрителей ждут с двух лет, Елена Недошивина.

Чтобы понять, что такое марионетка (с фр. marionette), достаточно посмотреть номер французского кукольника Филиппа Жанти, в котором на сцену выходит актёр с грустным Пьеро, и кукла начинает прекрасно «работать», а в какой-то момент вдруг понимает: человек, который её водит, ей не нужен. Пьеро берёт ножницы, отрезает нитку, потом другую, думая, что справится и без человека, и в результате, обрезав все нити, становится грудой деревяшек и тряпья...

– Елена, первую марионетку, как утверждают историки, нашли 35 тысяч лет назад на территории города Брно в Чехии, и сделана была эта куколка из кости мамонта, с использованием жил, чтобы она двигалась...

 – Да. Потом подобных кукол стали находить повсюду – в основном, в Греции и Египте. Первые куклы зарождались как участники религиозных мистерий и пугали людей своими размерами и действиями. Ну, представьте, человек заходит в храм, а огромная статуя перед ним начинает двигаться, выдыхать огонь. Со временем эти фигуры стали уменьшаться, пока не превратились в игрушки. Слово «марионетка» означает имя Девы Марии, и свой отсчёт марионетки ведут от зарождения христианства, изначально они помогали неверующим поверить жрецам. К тому же человеку всегда хотелось создать живое подобие себя, которое могло бы повторять его движения, и создавать ощущение того, что в природе существует его «альтер эго». Возьмите шуточные представления в Риме или нашего Петрушку, который всегда подсмеивался над властью.

– Какие изменения претерпела за тысячи лет кукла?

– Сейчас многие кукольники делают салонных кукол, настоящие скульптуры в трёхмерном изображении. Но скульптуру не назовёшь куклой. Кукла – это фигурка, которую человек сделал, к примеру, из камня, дерева или воска, одел в тряпичное платье, раскрасил, приклеил волосы.

Известно, что первую салонную куклу, читай художественную, сделал Дега. Помните на картинках эту танцовщицу в пачке, в которой сочетаются несочетаемые материалы – те, из которых делают скульптуры, и краски. В одно и то же время существовали и куклы-чурбачки у детей победнее, и куклы-пандоры, которые, по сути, стали ходячими модными журналами: очень красивых «манекенщиц» в модных платьях, с настоящими волосами, укладкой которых занимались реальные постижёры, возили по миру на радость прекрасному полу. На платья из этого «Ящика Пандоры» тратились бешеные деньги.

Салонные куклы покупали и ставили на полку, с ними нельзя было играть, а игрушки, даже в царской семье, были простенькие, выточенные из дерева.  Были ещё куклы-автоматоны с механикой, которые гадали, играли в шахматы, рисовали, настоящий фурор произвёл в своё время «Пишущий мальчик» часовых дел мастера Пьера Жаке Дро, который обмакивал перо в чернильницу и писал. В Москве на Котельнической набережной есть частный музей механических вещей, в котором один из четырёх этажей посвящён железной дороге, где одна кукла рубит, вторая паяет, а третья заводит локомотив. Мне, правда, не нравятся эти музейные истории, потому что их, как и часы «Павлин» в Эрмитаже английского механика Кокса, нельзя включить в игру, они смотрятся лишь как целое.

 – А как  вы вошли в кукольный мир, и  какую роль сыграли куклы в  вашей жизни?

– Я всегда верила в чудеса. И однажды в почтовом ящике мы нашли письмо от Мэри Поппинс из Лондона, с улицы Вишнёвой: тогда только вышла книжка. Она писала мне, что пролетает мимо и передаёт привет, а также советовала побольше читать самостоятельно. Мне эта история очень понравилась – и книжка, и письмо, и сама няня, которую описали как деревянную куклу с лаковыми волосами. Я мало что помню из раннего детства, но вот это ощущение волшебства осталось со мной навсегда. Так что акция моей мамы удалась вполне.

Первую куклу я сделала в Питере, когда пошла в первый класс. Мы жили тогда в коммунальной квартире у Финляндского вокзала, знаменитой тем, что до революции там обитал владелец доходных домов Клейст с женой Зинаидой Ксенофонтовной, к которому приходил в гости «тот самый» Нобель. Доходных домов, с брандмауэрами, было три, и внешне эти «колодцы» вполне соответствовали мрачным описаниям Достоевского. После революции Зинаиду «раскулачили», она отгородила себе две комнаты в огромной квартире и сделала отдельный вход. Нас она терпеть не могла, но иногда разрешала мне к ней войти, а там ... была «пещера Грааля»: какие-то графины с петухами внутри, резной буфет, а в прихожей лампа салатового стекла красоты необыкновенной.

Когда она умерла, сын её Вячик стал всё выкидывать, выкинул и шкатулку. Очень красивую: длинную, покрытую тиснёной кожей, а внутри – тиснёной лайкой с подложкой. Я там вырезала окошки, «расставила» мебель, как умела, где нарисовала, где сделала из спичек, пианино, диван, постель: это был будуар моей куколки, она там жила. Куда делась шкатулка – не помню, а куколка жива. Технологию создания её – из проволоки, ниток и клея ПВА – придумала сама. Волосы сделала из мездры, сняв верхний слой меха бритвочкой, глаза нарисовала, серёжки собрала из бусинок. Особой моей гордостью была грудь красавицы.

А потом мы переехали в Москву, и спустя какое-то время я оказалась в кукольной студии на «Союзмультфильме». Мы делали мультфильм «Кошка, которая гуляла сама по себе», и, ознакомившись с мастерскими, я поняла, как многому мне надо учиться. А потом родилась дочка, и в работе над куклами случился длительный перерыв. Работала всё это время художником в гимназии, но думать о куклах не переставала, и в конце 90-х записалась на полугодовые кукольные курсы. Именно в это время началось движение в кукольном мире: возникла Галерея Вахтановъ, появилась Кукольная школа, в 1991-ом Еленой Языковой была основана Галерея современного искусства «Roza Azora». Какое это было время, все помнят, многие художники стали уходить из театров и делать кукол на продажу, так, Татьяна Баева, очень хорошая художница, стала возить своих тогда ещё «капроновых кукол» в Германию, и их там с удовольствием покупали. Сейчас делает прекрасные вещи. Появилась кукольница-скульптор Александра Кукинова, автор необыкновенных салонных кукол, популярных во всём мире. На курсах нас познакомили с разными техниками и пластиками, мы отливали фарфоровую головку, лепили, рисовали, изучали историю костюма. Моей выпускной работой была кукла «Цыганка», и я поняла, что могу и хочу делать кукол.

Из гимназии я ушла в никуда, но через три месяца составила резюме, в котором указала, что кукол делать умею, но специального образования нет. Отправила в три театра, и Театр марионеток пригласил меня на смотрины. Для показа взяла любимую куклу Серафиму, питерскую интеллигентку, похожую на мою бабушку. У режиссёра вопрос был один: умею ли я делать папье-маше, а эту технику мы только что изучали на курсах. Меня взяли, и, конечно, это был счастливый билет.

Чтобы быть кукольником, надо уметь рисовать, чувствовать цвет, лепить, шить, в том числе из кожи, быть постижёром...

А знаете, как отличить куклу, в которую художник вложил душу, от пустой поделки? Она должна создавать у вас ощущение, что рядом кто-то есть, должен быть эффект присутствия.

– Интересно, советские девочки и их  ровесницы до революции играли в одни куклы?

– Отнюдь. Советская власть сразу запретила  выпускать дореволюционные куклы, потому что посчитали, что девочки, играя с красивыми куклами-дамами, могли потерять навыки материнства. К тому же это создало бы неравенство: дорогую куклу никогда бы не купили девочке из рабочего посёлка. В новом обществе приветствовалась уравниловка, детям предписывалось играть куклами, мишками и пупсами. Потом пошли паровозики, машинки, всякие дудочки и неваляшки – ассортимент был невелик. Игрушки выпускались с советской символикой, в том числе, ёлочные. Когда запустили спутник, стали делать игрушечные спутники. У меня были и советские куколки, и большая немецкая кукла из хорошей резины.

– Настоящий фурор у детей, помнится, произвела в 90-е американская кукла Барби.

– Будучи маленькой, я мечтала о таких куклах, услышала о них, когда у самой родилась дочка. Однако Барби появилась в Америке в 60-х годах, судя по одежде, она была одета, как Жаклин Кеннеди. У детей и взрослых она вызывала восторг. Это была модель американской девочки-тинейджер с настоящими шелковистыми волосами. Не то, что продают нынче в киосках. Сейчас я отношусь к ней плохо, потому что нельзя предлагать ребенку всю реальность, должно оставаться место для воображения. Вот я, играя в пуговицы и шахматные фигурки, что-то воображала, придумывала, создавала целые истории в голове. Лепила какие-то деревни, понимая, что в это можно играть. А сегодня детям дарят кукол, один день они смотрят на них с интересом, и – всё, куклы уходят в чемодан, потому что с ними нельзя играть, с ними не интересно.

– А как вы относитесь к куклам-реборнам, так популярным нынче на Западе? А к куклам из фильмов ужасов?

– Попав в Голландию, я поехала на Роттердамскую кукольную выставку и увидела там этих реборнов – абсолютные копии максимум трёхмесячных младенцев из силикона. Ощущение было ужасное, несмотря на их миленькие мордашки. Рыжеволосые громкоголосые голландки покупали себе этих лялек, одежду для них и коляски, получали даже свидетельства о рождении. Встречая знакомых, показывали им малыша, а те ахали, охами, делали ему «козу» и демонстрировали, какие кофточки купили своему  младенцу. У меня в детстве была кукла Юля из пластика, который не гнётся и царапается, видимо, страшненькая, потому что весь детсад над ней потешался, а я готова была драться за неё, потому что была уверена, что невозможно быть красивей этой куклы. Просто у меня было пространство для воображения, а что делать с этим прекрасным реборном?

Подобными куклами и у нас сейчас увлеклись многие кукольники. Делают статуарные, выставочные варианты, из серии «купи-продай-поставь», надо все же остерегаться подобной халтуры. Сегодня на пике популярности два модных направления: реборны и шарнирные куклы. Шарнирные выглядят как настоящие куколки, которые могут двигаться, потому что у них в сочленениях установлены шары. Они очень красивы и пластичны, похожи на реальных людей.

– Театральная кукла тоже переживает новые времена?

– Вот сейчас делаю кукол с необычными шарнирными соединениями по сказу Бажова «Синюшкин колодец». В детстве этой сказки я боялась, а теперь вот сама написала по ней сценарий. Эти шарниры – новая техника изготовления кукол с механикой. Делала в ней «Кота в сапогах». Шарниры можно использовать в спектаклях, где мало действующих лиц, а значит – рук. В моно-спектакле обычно работают два актёра: от куклы не отойдёшь, её надо постоянно держать на руках, порой с одной куклой работают даже сразу четыре человека.

К популярным нынче куклам-ужастикам отношусь плохо, как и к куклам с портретным сходством. Совершенно не понимаю популяризацию такой жуткой куклы, как Хагги Вагги, зачем детям показывать страшное, ребёнок привыкнет к такой кукле и будет думать, что это хорошо. Люблю театральных кукол, потому что, когда актёр работает с марионеткой, зритель всегда может посмотреть и на него, но, заметьте, все дети смотрят в глаза кукле, и в этом для меня волшебство нашего театра.

– «Кукла для  меня и поход к психологу, и  проработка собственных проблем, и познание мира, и просто медитация» – написали вы однажды. Прокомментируйте, пожалуйста…

– Помню, как меня поддержала кукла Серафима, «питерская интеллигентка», над которой я работала во время тяжёлого для меня периода. Чтобы ухватить главное в её характере, я думала о блокаде Ленинграда, о своих бабушках, которые её пережили, вообще о том, что слышала и читала о том времени, и во мне высвечивалось что-то очень важное для меня. А когда мы первый раз поехали на Камчатку, я остро почувствовала, сколь малы мои проблемы и беды, по сравнению с тем огромным миром, в котором живу. Я закрытый человек, мало с кем откровенничаю, но куклы – мои психологи, они выводят на верные мысли, пока, как говорится, руки лепят, голова думает...

В штате нашего театра три художницы-кукольницы, работаем каждая в своей комнате, и бывают дни, когда не перекидываемся ни словом. У нас есть собеседники, конечно, не куклы, а мы сами, но благодаря куклам, мы не чувствуем себя одиноко.

– А каких кукол называют авторскими?

– Вот Серафима – абсолютно авторская кукла, которая помогла мне решить мои собственные проблемы. Во-первых, мне хотелось создать для себя собеседницу, а, во-вторых, сделать всё в соответствии со временем. Другая кукла – девочка Даун тоже авторская и сделана по той же технологии, но цель у неё была совершенно другая: подумать про таких людей. Кукла называется «Тишина». Мне всегда были интересны эти люди, я не понимала, как они живут, а мне хотелось их разглядеть поближе. И я решила сделать такую куклу, чтобы, работая над ней, можно было и многое узнать, почитать про них. За эту куклу, которая никому не пришлась по душе на выставке, я получила признание от знаменитой Александры Кукиновой, которая делает фарфоровых кукол. Она сказала мне: «Лена, ты просто молодец!» И подарила мне свою куколку «Волшебник».

А потом, так случилось, я два года занималась с детьми, обучая их основам кукольного дела. Среди них оказался мальчик с синдромом дауна, со сложным характером. Так тема синдрома продолжилась. За два года я, конечно, немало намучилась с ним, но решила для себя и эту проблему, поняв, что это за люди.

– Как думаете, какие куклы встретят нас на пороге эпохи развивающегося искусственного интеллекта?

– У нас в театре сейчас много технологий, кукол печатают даже на принтере. Но, судя по тому, что Театр «Лисопарк» заказал мне спектакль для детей в стилистике 50-х годов, это о чём-то говорит. Думаю, что не за горами точка возврата, когда, насытившись техническими изысками и новыми технологиями, мы начнём возвращаться к жизни, в которой ценятся доброта и душевность, как в отношениях людей, так и в кукольном мире. У нас, уверена, одержит победу такая модель: мама с папой и дочка с маленькой куколкой. Надеюсь, и на Международном фестивале театров кукол «Курсак-фест», который пройдёт в сентябре в Уфе, и на 16-й выставке «Искусство Куклы» в октябре в Гостином Дворе будут преобладать именно такие. 

Беседу вела Нина Катаева