До встречи в аду

Юлия Латынина – известная журналистка ультралиберальных взглядов. Её перу принадлежит около тридцати романов и повестей. На сей раз писательница порадовала остросюжетным боевиком на чеченскую тему: «Джаханнам или До встречи в Аду».

Политкорректный триллер

Сначала о литературных достоинствах. Книга увлекательная, читается легко. С точки зрения сюжета – на голову выше того же «Личного номера». Но раздражают повторы. Периодически сообщается, что один из чеченцев-террористов красив «какой-то девичьей красотой». В итоге Латынина пишет, что он мог бы играть красавицу в японском театре кабуки – для тех, кто и на пятый раз не понял, что данный чеченец – бисёнён… Не раз услышим мы и о том, что «дальность стрельбы «кипариса» – всего 50 метров» (Латынина явно не понимает, зачем нужны такие пистолеты-пулемёты, поэтому её не переставляет удивлять сам факт).

Книгу можно перевести и издать на английском языке без потери качества. В связи с этим роман местами тянет на хороший перевод западного триллера, но так ли это плохо? Меня тоже периодически тянет почитать что-нибудь эдакое, лучше в оригинале.

Но главное – это политкорректная книга. Патриотический подход – это когда русские изображены в героическом ключе, а чеченцы-террористы уродами. Либеральный, с претензией на объективность и реализм – это «чума на оба ваших дома», все плохи. А когда чеченцы герои, а русские дегенераты – вот это и есть та самая политкорректость.

Избранные и богооставленные

Западные статьи о политкорректности научили меня искать в тексте этнические стереотипы. У Латыниной тут настоящий букет. Можно выделить три этнические группы, которые включают в себя больше одного персонажа. Это евреи, русские и чеченцы.

Евреи в книге играют небольшую, но очень заметную роль. С ними связано два стереотипа, сугубо положительных. Первый воплощает профессор Михаил Моисеевич Кац. Это советский еврей, моральный идеал советской интеллигенции. Он сидит за столом со всей своей семьёй, кушает фаршированную щуку и говорит с милым одесским акцентам. «Вы представляете», «и что вы думаете», «эти люди, вместо того чтобы разыскивать диссидентов, наконец занялись нужной работой» (о ФСБ). Он всё ещё помнит о диссидентах! Наивный человек (ну что хорошего может быть в отечественных спецслужбах?), но какое золотое сердце.

Вместе с ним за столом сидит его двоюродный брат, который «приехал из Америки, где работал «на одну из крупных американских химических корпораций», и сын, который «тоже давно уехал из России и сейчас командовал подразделением израильских бронетанковых войск, охранявших Голанские высоты». Разумеется, родственники-иностранцы тоже предельно милы. Одним словом, семейство Кацев представляет из себя пример профессионального и личного успеха.

Кац появляется в книге один раз, причём сцена семейного застолья не выполняет ровно никакой сюжетной задачи. Просто перед читателем проплывает некий образец для поклонения. Понятное дело, подобный уровень интеллигентности для русского просто недостижим. Кроме того, в книге у русских вообще нет никаких семей. Ну, то есть у главного спецназовца, вроде бы, есть жена и дочь где-то в другом городе, одной строчкой. В отличие от нормальных людей, русским плевать на своих близких; в книге об этом говорится не раз.

Второй положительный этнический стереотип непосредственно связан с Израилем. В книге еврейскую крутость демонстрируют два израильских телохранителя. Это евреи без примеси дегенеративной русской крови (которая, к сожалению, портит даже русских евреев, делая их слегка безвольными). О нет, эти настоящие, по-русски ни слова не знают. Чистокровные сверхчеловеки. Неподкупные, непобедимые и бьющие без промаха.

Зато русские изображены предельно мерзко. Все негативные этнические стереотипы аккуратнейшим образом собраны и сложены в одну кучу. И даже такие стереотипы, которые с русскими никак не ассоциируются. Например: толстенький, низенький, ушастый персонаж, региональный нефтянной олигарх. Помешан на деньгах, считает, что можно купить всё и всех. Бездарен, но хитер и беспринципен, присваивает себе плоды чужого труда. Сотрудничает с чеченцами. Кто он по национальности? На кого вы только что подумали? Конечно, русский.

Кстати, отметьте термин «региональный». Настоящий, всероссийский олигарх у Латыниной плохим быть не может по определению. Ведь это только русские всё время винят в своих бедах (цитирую): «жидов, американцев, олигархов, чеченцев».

Русские всё время пьют. К примеру, знаете, как у Латыниной выглядит дело Ульмана? Естетственно, фамилии в книге другие, а суть следующая. Русские вояки напились, пошли искать баб. Увидели машину, решили её застопорить, подозревая, что внутри бабы, с этой целью открыли по машине огонь. Когда машина остановилась, оказалось, что внутри нет баб, а только дети. Поэтому русские решили убить их всех.

Сюжет с расстрелом мирной машины повторится ещё раз, уже не в Чечне, а во время теракта в выдуманном городе Кесареве (читай – Владивостоке: Латынина любит менять имена персонажей и названия городов так, чтобы узнать было можно, а пришить к делу нельзя). Пьяный спецназовец опять откроет огонь. Уверен, когда в Ираке американцы расстреляли машину с итальянцами, или в Лондоне полицейские убили бразильца, Латынина даже и не подумала о том, что это было совершенно в состоянии алкогольного опьянения. Но русские в её книгах наносят «побочный ущерб» только из-за своей хронической нетрезвости.

В книге есть ещё два персонажа, русскоязычных, но на деле не попадающих ни в одну категорию. Во-первых, некий Карневич. Американец русского происхождения (в третьем поколении). Третье поколение – это что-то мистическое, вроде сорока лет в пустыне, позволяющих по капле выдавить из себя раба. Поэтому он символизирует талантливого, но наивного иностранца. Во-вторых, Данила Баров, он же Милетич, Монте-Кристо наших дней. С ним у Латыиной возникла определенная сложность. Баров олигарх, настоящий, не районого масштаба. Поэтому он положительный. Латынина приняла соломоново решение и сделала его… сербом. Одно плохо: серб – это не очень политкорректно по западным меркам. Хоть делай его сыном турецкоподданного для английской версии.

Конечно, быть любимым персонажем женщины-писательницы трудно. Литературная барышня, не задумываясь, пропустит своего избранника через адские муки, чтобы только в конце даровать ему мешок пряников. Баров у Латыниной – не исключение. Пока продажные русские начальники придумывают планы «спасения» заложников, честный олигарх Баров спасает заложников изнутри. Расстаётся с деньгами, получает раны, и в итоге даже командир чеченских террористов начинает его уважать. Можно ли желать большего, чем уважение чеченского сверхчеловека? Зато Барова хочет убить кровожадный русский спецназовец, со словами: «ты предатель Родины!» (русские не только кровожадные, но и тупые; они сначала говорят, а потом стреляют). Но, к счастью, смертельно раненный главный террорист всё-таки успевает спасти Барову жизнь, убив болтливого русского спецназовца. Кстати, Баров и американец – единственные персонажи, которых в эпилоге ждёт настоящий хэппи-энд.

Любимый народ

Чечня… как много в этом звуке для сердца автора слилось. Чеченцы – невероятно героический народ. Сердце Латыниной целиком и полностью отдано им. Во-первых, у них есть вера, которая позволяет им не бояться смерти. У русских, как мы уже отмечали, никакой веры нет. Даже «бог» (христианский) у Латыниной с маленькой буквы, зато Аллах – с большой.

При всей своей кровожадности, чеченцы всё время изображаются жертвами. Даже на уровне символов. Достаточно сказать, что главный спецназовец и главный террорист оба носят четки. Но русскому они нужны, чтобы отмечать бусинками тела своих жертв, в качестве подписи. А четки чеченца состоят из пуль, которые он достал из своего собственного тела и из тел своих зверски убитых родственников. Когда в начале девяностых будущий главный террорист Халид Хасаев был простым и безыдейным бандитом, он всё равно резал русских из идейных соображений. Мстил за дедушку…

Кроме веры в Аллаха и надежды на мучительную смерть русских, у чеченцев ещё есть Любовь с большой буквы. Единственная любовная линия в книге связана с любовью чеченского бизнесмена Руслана и русской красавицы Людмилы. Всё началось с того, что Руслан бескорыстно оплатил лечение больной бабушки Людмилы. И, конечно же, между ними не могло не родиться большое и светлое чувство. Они поженились, но родственник Руслана сказал несчастной Людмиле, что она не мусульманка, поэтому не может считаться настоящей женой, и вообще, «это была не свадьба, а попойка». Людмила была очень опечалена этой новостью. Потом она попросит научить её молиться, как у них принято.

В конце книги Руслан возьмёт в руки автомат и произнесёт пафосную фразу: «В жизни каждого вайнаха наступает момент, когда он должен выбирать, кто он — враг русских или предатель собственного народа». Этого героя убьют спецназовцы, овдовевшая Людмила уедет в Саудовскую Аравию, где выйдет замуж за другого чеченца. Нет повести печальней на свете…

Чеченцы у Латыниной непрерывно говорят, говорят, и ещё раз говорят. Халид произносит такие монологи, что куда там Чацкому! Цитировать их смысла нет (краткий смысл: «Россия-параша, победа будет наша, сдавайся, урус, сдавайся подлый трус»). Но одна фраза выбивается даже на этом уровне: «Я скажу вам, почему вы не можете уйти из Чечни. Потому что когда вы уйдёте, на месте ваших лагерей обнаружатся массовые захоронения. Катынь и Бабий Яр побледнеют перед тем, что вы сделали на моей земле». Причём, представьте себе, что это говорится не перед телекамерами. Как хотите, но чеченский полевой командир, который ссылается на Катынь и Бабий Яр, вызывает у меня реакцию Станиславского: не верю.

Опущенные подролбности

С точки зрения пропаганды, Латынина успешно выполнила негативную часть задачи. «Всё плохо», пишет Латынина, и вроде, действительно, ничего хорошего на горизонте не наблюдается. Хотя, если бы она вычистила из своего триллера бытовую русофобию, текст бы от этого только выиграл. Когда я читал, мне казалось, что Латынина слишком грубо проталкивает свою сомнительную линию расового превосходства отдельных народов над русскими. Когда дошло до фраз «Русские не вояки. Они даже не евреи», я как будто услышал в голове мягкий грассирующий голос: «Понимаете, Юлечка, спонсор требует, чтобы это прозвучало прямым текстом, в той или иной форме».

Ну, а с задачей позитивной пропаганды Латынина не справилась. Очень сложно поверить в её чеченских рыцарей, в честного «журналиста четвёртого канала Максимова» (эпизодический персонаж) и в благородного олигарха Барова. Конечно, книга Латыниной рекламируется не как агитка, а как своеобразная «энциклопедия русской жизни». И тем интересней было отмечать, какие сюжеты нашей жизни она опустила.

К примеру, совсем нет продажных журналистов. Казалось бы, именно эту сферу Латынина должна знать очень хорошо, просто по роду занятий. А между тем, в книге их просто не существует. Нет ничего подобного Березовскому. С чеченцами сотрудничает только ФСБ, но никак не олигархи. Нет ни слова о сотрудничестве чеченцам с фашистами, что и послужило причиной их депортации. И не сказано, как же русским в итоге удалось выиграть войну, если Сталин депортировал народ, который, согласно Латыниной, только один по-настоящему и воевал.

Да, очень важное: чеченцы – не антисемиты. Хорошо, что арабские товарищи этого знают… Впрочем, арабских товарищей тоже нет. Никакого интернационала, это несколько раз подчеркивается. И Хаттаба никокого не было. И никаких связей с заграницей. Это спецслужбы дезу запустили, чтобы свои преступления скрыть. И Ахмета Закаева нет. И правозащитников нет. Много чего нет, одним словом. Такой вот критический реализм: к тому, что мешает построению художественного образа, относимся критически, то есть вымарываем. Лишние пятна только затеняют солнце правды.

Подводя итоги

Счастлив литератор или публицист, чьи личные мнения и пристрастия совпадают с потребностями общественного развития: благодарные современники венчают его заслуженными лаврами. Менее счастлив, но не лишён мрачного величия тот, чьи мнения находятся в резком противоречии с ходом истории и настроениями: лавров он обычно не дожидается, зато через сто лет у него появляется шанс попасть в школьную хрестоматию. Но есть особенное счастье – когда твои личные комплексы совпадают с интересами какого-нибудь богатого заказчика. Счастье скромное, но вполне доступное.

Нет сомнений, что Латынина пишет искренне. Она и в самом деле зоологически, до судорог в кишечнике ненавидит и презирает русских. Она страстно, по-женски, обожает чеченский народ и испытывает почти дочерние чувства к народу еврейскому. Она бескорыстно любит деньги и людей с деньгами, особенно с большими. Она верует в то, что ФСБ есть обитель зла, скопище всех мерзостей и организатор всех злодейств.

Но всё когда-нибудь кончается. Злобы дня стихают, деньги тратятся, да и жизнь человеческая коротка и исполнена скорбей. Рано или поздно мы все покинем сию юдоль и перейдём в вечность. Кто в какую.

Интересно, где именно встретятся сама Латынина, заказчики и наиболее восторженные её почитатели?

Григорий Никифоров

(Источник – «Спецназ России»)