«Недалеко от болтовни и сплетни до измены…»

В годы Великой Отечественной было создано немало плакатов. Этот – один из самых известных. На нем – женщина в красной косынке пронизывает суровым взором и назидательно прикладывает палец к губам. Рисунок заставляет внимательно оглянуться вокруг, насторожиться. И словно предупреждает: «Не теряй бдительности, товарищ! Враг где-то рядом…»

Автор плаката – Нина Ватолина. Она занималась графикой, живописью. Училась у известных художников – Александра Дейнеки и Георгия Ряжского. Почему занялась плакатом, объяснила в одном из интервью: «До войны я вышла замуж за сына известного плакатиста и карикатуриста Дени, и под его влиянием мы занялись политическим плакатом. Я никогда серьезно к этому не относилась. Так, заработать денег и потешить свое тщеславие. Ведь плакат тогда развешивался по Москве очень щедро. Выйдешь Первого мая из дома – весь город в твоих работах...»

Из-под ее карандаша и кисти выходили рабочие, колхозники, военные. Приходилось создавать и облик вождя. Ей принадлежит плакат «Спасибо товарищу Сталину за счастливое детство!» Она творила и когда на холст падали слезы: в тридцать седьмом ночью, на ее глазах арестовали отца. Нина с мамой пыталась узнать о его судьбе, даже писали Сталину. Ответом было глухое, угрожающее молчание.

…Ватолина жила в коммуналке на Новой Басманной. Летом 1941 года она писала диплом в московском Художественном институте. Утром 22 июня, как обычно, взялась за работу. Радио не включала, чтобы не мешало. И пропустила начало вселенской трагедии.

Днем услышала стук в дверь. На пороге стоял сосед, художник Иван Амплеев. Тихо молвил: «Объявлена война с Германией. Молотов выступал по радио…»

Ватолина оставила книгу воспоминаний «Наброски по памяти». В ней – картины военной Москвы: точные, зримые. Есть и ощущения: «А жизнь шла почти как всегда, только чувство, что стоишь на краю, не покидало, и еще ужаснее, почти физическое ощущение: где-то каждую минуту падают разорванные, пробитые железом люди… И все сжимается, как шкурка, карта страны, точно подожженная тлеет с краю, забирая в черный пепел все новые куски с названиями рек, городов, каких-то никогда не слышанных, страшно важных узлов железных дорог…»

В Москве еще не поселилась тревога, в парках было полно народу, очереди змеились у кинотеатров, по вечерам влюбленные встречались у памятника Пушкину. Но дыхание войны уже ощущалось. У Красных ворот в небо уперлись зенитки, асфальт был расчерчен камуфляжем.

Возле Спасских казарм разместился призывной пункт. Женщины с кисетами, узелками, сумками застыли в горестном ожидании сыновей, мужей – может, удастся попрощаться, обнять. Многих – в последний раз…

В июле сорок первого начались бомбежки Москвы: «Залпы становятся все громче, все ближе… В каком-то бесовском неудержимом режиме, именно так, как услышал это Шостакович: «та-та-татата… та-та-татата» – то вверх на октаву последний такт, потом на октаву вниз… Москву охраняли большими силами, но каждый рассвет поднимался дым, то в стороне Замоскворечья, то от трех вокзалов – вблизи нас, то из центра города…» 

Ватолина вспоминала о работе над своим главным плакатом лаконично. Редактор издательства «Изогиз» Елена Валериановна Поволоцкая сказала: «Нам поручено сделать такой плакат», – и приложила палец к губам. – "Нужно, чтобы сейчас поменьше болтали…"» 

Поза редактора натолкнула Ватолину на идею. Оставалось найти персонаж. «Натурщицей» стала соседка по квартире, у которой двое сыновей ушли на фронт. Лицо она доводила при помощи зеркала, так что глаза и эмоциональное выражение на рисунке – самой Нины. Собственного говоря. это ее автопортрет.

Четверостишие на плакате – острое, назидательное – сочинил известный поэт Самуил Маршак. До Великой Отечественной в сферу пропаганды он не вторгался. Делал переводы, писал для детей. А тут пришлось (правописание сохранено):

Будь на чеку.

В такие дни

Подслушивают стены.

Недалеко от болтовни

и сплетни

ДО ИЗМЕНЫ. 

Во время войны Маршак сочинил немало агитационных стихотворений. Но эти шесть строк стали самыми известными. 

Во время Великой Отечественной плакат «Не болтай!» был не менее популярен, чем знаменитая работа Ираклия Тоидзе «Родина-мать зовет!» Его эмоциональное воздействие было очень сильным, а слова не выглядели преувеличением – немцы наводнили Москву своими шпионами. 

В июле 1941 года «Правда» писала: «Пора понять, что болтун, словоохотливый человек, бравирующий своей осведомленностью, прямая находка для шпиона, вольный или невольный пособник врага. Каждый советский патриот обязан вести решительную борьбу с болтунами, вытаскивая их на свет божий, и привлекать к ответственности».

По стопам Ватолиной пошли другие художники, напоминавшие, что во время войны лучше держать язык за зубами. Тема бдительности была продолжена уже в мирное время. В частности, известный мастер Виктор Корецкий создал плакат «Болтун – находка для врага!» От него веет суровой палитрой Нины Ватолиной.

…Плакат «Не болтай!» был одним из многих, созданных нашей героиней. Были и другие. Она вспоминала: «Рисую: "Граждане, сдавайте теплые вещи для армии…", "Москвич, не дай врагу поджигать Москву!", "Женщины! Больше хлеба для фронта и тыла!", "Фашизм злейший враг женщин!"

– А может быть, я какой-то малостью помогаю?

Только в годы войны мелькала эта надежда – ты нужен!

Никакое потом удовольствие от удачной работы, похвал, награды не могло сравниться с этим чувством…» 

Она вспоминала горестную осень сорок первого. Особенно один, холодный день в середине октября, когда по Садовому кольцу дотемна гнали на восток грузовики, переполненные казенным и домашним скарбом. Мостовую покрывали белые архивные листы, а в воздухе вместе со снегом порхала зола и ощущалась гарь. 

По радио без конца играли марши. Левитан молчал. Роились сплетни: немцы в Химках, немцы в Тушине... Кондуктор одного трамвая кричала вагоновожатой другого: «В Нижние Котлы не езжайте, там немцы!» «А вы работаете?» – спрашивала вагоновожатая. «Пока будем! – отвечала кондуктор. – Никто ничего не знает!»

…Нина вместе с другими студентами Художественного института уехала в эвакуацию. Поезд шел медленно, долго стоял на полустанках, пропуская эшелоны, спешащие на фронт. В Самарканд состав прибыл через 45 (!) дней.

Там царило забытое спокойствие. Но приезжих встречали неласково. Слова «беженцы» не существовало, было презрительное «эвак». Те, кто был побогаче, покупали еду на базаре, люди победнее распродавали вещи. У Нины многое улетело на рынок. Но все равно, чувство голода не оставляло: «На круглую, плоскую узбекскую лепешку я смотрела с ненавистью: она исчезала так быстро, так бесследно. По студенческим билетам давали какую-то бурду…»

Она не выдержала, решила уехать. Надо было добывать деньги, спасать маму. К тому же, очень хотелось работать. Да и тоска по Москве была смертельная.

…С превеликими мучениями Нина добралась до Москвы. 21 января 1942 года соскочила с подножки вагона на Казанском вокзале. В тот день Красная армия отбила у немцев Можайск… 

Шла по улицам и со стен домов на нее смотрели ее женщины в красных косынках. Ей казалось, они были разные: иные смотрели на свою создательницу привычно сурово, испытующе, другие мягче, устало... 

В комнате Ватолиной на Новой Басманной обосновалось какое-то мещанское, зловредное начальство. Наглые пришельцы не заняли чужую жилплощадь – они ее оккупировали. Она с трудом их потом выдворила.

Но дома не задержалась – пристроилась к семье давнего знакомого, актера Осипа Абдулова. По вечерам к нему приходил разный театральный люд. Пили бедный кофе, разговаривали, «и тотчас же резко менялись лица, обратившись к черной тарелке репродуктора, бормотавшего сводку: "В последний час". Угрюмо, тревожно слушали, кто с тесно сомкнутыми губами, а кто и с открытым ртом…

Звонили в дверь – приходили беженцы, просили хлеба.

– Мы из Смоленщины…

– Мы курские…

– Мы из-под Вязьмы…» 

Она снова взялась за плакаты, но выкраивала время и для живописи: «Моя картина "Письмо с фронта" имела успех на юбилейной выставке Красной армии. Даже "Правда" похвалила "молодого художника"». Но ей самой картина не нравилась, не было того праздничного чувства, как во время работы над эскизом…

После Великой Отечественной о плакате «Не болтай!» надолго забыли. Вспомнили только в 90-х годах. Но – «своеобразно», так, что Нина Николаевна возмутилась: «Этот плакат появился в трагическое время, и был создан, чтобы помочь выстоять в борьбе со смертельным врагом. Это очень искренняя работа. А сейчас он появляется на кепках, майках... Сначала, может, и было смешно. Но когда его используют для всяких забав и, кстати, без разрешения автора – это меня просто оскорбляет. Плакат должен напоминать именно о своем времени, а не обслуживать нынешнее, во многом пошловатое…» 

Годы шли и шли, она вспоминала прошлое и жалела, что плакат увел ее от живописных полотен. Но стоило ли сетовать на судьбу? Плакат «Не болтай!» стал одним из самых заметных символов тревожного времени. 

Финальная цитата из воспоминаний Нины Ватолиной обобщает суть творчества. Не только ее, но и коллег: «Холст, несколько слоев краски, легкие или плотные, дробные или широкие прикосновения кисти, и – о чудо! – возникает человек, возникает время и даже откуда-то начинает выглядывать и тот, кто остановил на холсте очарованье и смысл прожитого когда-то мгновенья – возникает художник».