«Военная хитрость» Пхеньяна

Наши скудные познания о Корейской Народно-Демократической Республике надо дополнять. Кому-то может показаться парадоксом, но эта, «самая коммунистическая» и самая закрытая страна в мире в нынешнем году создает особые экономические зоны. Впрочем, три таких «оазиса» уже существуют в стране уже полтора десятка лет, они расположены вдоль границ Кореи с Китаем, Россией и Кореей Южной.

Зоны эти создаются с помощью китайских специалистов – Пекин не хочет упустить преимуществ в торгово-экономических отношениях с Пхеньяном после окончательного «открытия» КНДР. Уже сегодня свыше трети экономических объектов Пхеньян перевел или переводит на хозрасчет и самофинансирование: кстати, так же начинались реформы Дэн Сяопина в Китае. Сегодня Северная Корея входит в десятку стран-лидеров по темпам роста южнокорейских и японских производственных капиталовложений за последние шесть лет; необратимость трансформации страны по, скажем так, «рыночно-китайскому» образцу становится очевидной. Видимо, лучшая иллюстрация таких тенденций - памятник Чжоу Эньлаю, китайскому премьеру в 1949-1975 годах, в городе Хамхын на востоке КНДР. Под его руководством Пекин и начинал первые рыночные преобразования в первой половине семидесятых годов.  

Граждане Северной Кореи в последние годы стали чаще посещать Китай, где сами могут «потрогать руками» результаты «рыночного социализма». В северокорейских средствах массовой информации на протяжении длительного времени ведется кампания за более активное внедрение экономических стимулов в производство.  

Но в идеологическом плане в КНДР почти все остается по-прежнему. Упомянутые преобразования происходят не за счет ослабления и, тем более, забвения «идеологического воспитания трудящихся». Хотя, например, лекторы с докладами о китайском опыте развития посещают все большее число предприятий, возобновлена стажировка рабочих и служащих на китайских предприятиях. Логично поэтому, что в КНДР массово изучают китайский язык – равно как и труды Мао Цзэдуна. Впрочем, как и раньше, учат и русский – вместе со штудированием работ Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина.  

Официально страна по-прежнему исповедует идеи чучхе - идеологию опоры на собственные силы, сформулированную Ким Ир Сеном. Однако, как и в Китае семидесятых, власти уже учат: опора на себя отнюдь не означает отказа от иностранных достижений и экономических методов.

Есть и внешний признак изменений – появление в северокорейских магазинах большого ассортимента костюмов и платьев современного покроя, особенно ввезенных из Китая, а доля распределяемых по нормам продуктов сокращается в пользу их свободной продажи на недавно открытых рынках.  

Но как сочетается реформаторский курс в экономике с «ракетно-ядерными амбициями» Пхеньяна, которые он демонстрировал до недавнего времени? Просто. Кто хочет – может именовать их «военной хитростью».  

Умело приковав к себе внимание своим ядерным оружием, Пхеньян смог доказать, что зарубежные финансовые вливания в северокорейскую экономику помогут ее преобразованию в более респектабельную и, значит, открытую, - пояснил мне кандидат исторических наук Павел Семешко. - А следом будет «десталинизирован» имидж КНДР. Я не исключаю, что именно такой политике Северную Корею «научил» Китай, сохраняющий с ней договор о дружбе и взаимопомощи 1960-го. Недавние же переговоры Пхеньяна и Пекина на высшем уровне лишь подтвердили их обоюдную значимость друг для друга. Причем и КНР, и КНДР в ходе этих переговоров выступили за удаление военных баз и войск США из Южной Кореи, а последних там ныне - около 25 тысяч. Именно этот фактор и наличие американских баз в Японии - главные стимулы для ракетно-ядерных разработок в КНДР. Причем Пхеньян утверждает, что атомное оружие давно имеется и на южнокорейских базах США, и что Южная Корея чуть ли не с 1970-х разрабатывает атомное оружие.  

СССР вывел свои войска из Северной Кореи к концу 1949-го, Китай - к концу 1958-го. Американские же войска с осени 1945-го остаются в Южной Корее. Так что у Пхеньяна немало аргументов в защиту своей политики.  

Ракетно-ядерные разработки в Северной Корее ведутся с конца 1980-х, и некоторые зарубежные источники утверждают, что с КНДР в этой области сотрудничали Иран и Пакистан, и что Северной Корее в этом деле на первых порах активно помогал Китай. Зачем?

Не имея прямого выхода к Японскому морю, именно с территории КНДР Китай может прямо или косвенно угрожать ракетами Японии и тамошним американским войскам.

Первые переговоры о сотрудничестве Пекина с Пхеньяном состоялись в 1975-м в ходе последнего визита Ким Ир Сена к Мао Цзэдуну. Но геополитические факторы вынудили Китай со второй половины 1990-х прекратить прямую поддержку северокорейских ракетно-ядерных разработок.  

Как напоминает доктор исторических наук Валерий Коротченко: «КНДР располагает крупными ресурсами руд многих цветных металлов, марганца, графита, ртути, бокситов. На северокорейском шельфе Желтого моря разведаны ресурсы нефти и нефтяного газа. Так что здесь привлекательная ресурсная база, причем в сочетании со сверхдешевой рабочей силой. Что касается перспектив объединения двух частей Кореи, ни США, ни Японии не выгодно создание мощного государства, ибо оно наверняка будет экономически и политически мешать как Вашингтону, так и Токио. Вряд ли заинтересован, по схожим причинам, в единой Корее и Китай. Этим державам куда выгоднее и надежнее контролировать, что называется, «свои» регионы Кореи. Пусть и в рамках общекорейского аналога виртуального Союзного государства РФ и Беларуси. Во всяком случае, Пекин, Вашингтон и Сеул не выступили против конфедеративных намерений и действий Пхеньяна, одобряемых Сеулом с конца 1990-х. Не только Северная, но и Южная Корея совместно выступают против территориальных – «островных» претензий Токио не только к Пхеньяну и Сеулу, но и к России, КНР и Тайваню. Понятно, что такая политика обеих корейских государств невыгодна Японии, а в случае объединения Кореи ее противодействие упомянутым притязаниям будет куда более жестким.

Словом, всем заинтересованным державам сосуществование двух корейских государств предпочтительнее их реального объединения.

Да и северокорейская партгосноменклатура, как и южнокорейские политические и бизнес-элиты едва ли желают «растворяться» в общей государственно-экономической структуре».  

Словом, пределы возможных политических реформ обозначены четко. Но дадут ли гражданам страны попользоваться всеми прелестями потребительского общества, пока неясно. Во всяком случае, в КНДР по-прежнему не разрешены «длинноволосые», джинсы, мини-юбки, джаз и едва ли не все разновидности поп-музыки. Но уже открываются современные рестораны – а они для «простого люда» были запрещены с 1951-го, работают даже круглосуточные боулинги с бильярдными клубами. Недавно было разрешено знакомое нам в советские времена строительство «кооперативного жилья». Еще один признак перемен: облегчен доступ северокорейцев в магазины иностранных товаров: с 2002-го местные власти и руководство предприятий могут давать разрешения по обмену национальной валюты на иностранную - и наоборот. Причем особенно популярны валюты Китая, Южной Кореи и евро.  

В рамках политики постепенного «открытия» Северной Кореи, восстановлено прямое транспортное сообщение с Южной Кореей стали доступны идеологически «не разлагающие» сеульские теле- и радиопрограммы. Многие южнокорейские журналисты резонно замечают: северные корейцы хотят жить, по крайней мере, не хуже, чем в Китае, и хотя бы видеться с соотечественниками, тем более — с родственниками на Юге. И власти настраивают своих сограждан именно на это будущее.  

Да, огромные портреты Маркса и Ленина по-прежнему, со времен провозглашения КНДР в сентябре 1948-го, красуются на «сталинском» здании ЦК Трудовой партии Кореи. Но объемы пропаганды «идей чучхе» за последние годы уменьшились, да и портретов Ким Ир Сена и его сына, нынешнего главы государства, Ким Чен Ира, немного поубавилось.  

Словом, если все перечисленное - не символ начала реформ в Северной Корее, то — что?..