У Канады свои рецепты

Современная Россия, как и многие другие страны, проводила почти все свои реформы с оглядкой на американскую модель. Даже традиционный российский «антиамериканизм» отнюдь не отменял пресловутого «низкопоклонства перед Западом». Между тем, умеренная и тихая Канада, так похожая, казалось бы, на Америку, пошла совсем иным путем. И не проиграла.

Канада - как раз то место, где «по улицам ходят медведи». Мы на подобную шутку, естественно, обижаемся. Какие медведи? У нас Гоголь, Пушкин и Чайковский! У канадцев с литературой неважно, зато насчет медведей сразу соглашаются: «Да, ходят. Но только по утрам». Около 90 процентов населения страны расселено вдоль границы с США. Неудивительно, что далее на север медведи, олени и бобры чувствуют себя вполне уютно. Реки полны рыбы, а воздух, несмотря на высокий уровень развития канадской промышленности, непривычно чистый.  

Поскольку огромное пространство заселено недостаточно, а рождаемость в современном развитом обществе низкая, то привлечение иммигрантов из Азии становится государственной политикой. В нынешнем году по плану надо получить не менее 250 тысяч новых иностранцев, чтобы поддерживать воспроизводство населения хотя бы в небольшом плюсе. В Ванкувере индусы и китайцы расселяются на двух противоположных берегах, местная шутка гласит, что Китай и Индию разделяет река Фрезер.  

Поскольку закон требует, чтобы рекламные объявления и вывески были на двух языках - имеются в виду, конечно, английский и французский - владельцы местных магазинов закон чтут, используя китайский и корейский. Изначально хорошо говорящие по-английски молодые индусы стремительно смешиваются с местным населением, придавая своеобразный колорит студенческой толпе любого здешнего университета: ирландско-индийские или украинско-пакистанские пары не редкость. Напротив, китайцы в первом поколении держатся особняком - в отличие от родившихся и выросших уже здесь.  

«Они на работу берут только своих, — объясняет летящий вместе со мной в Торонто владелец маленькой компании, занимающейся ремонтом канализации. — Исключительно китайцев в свои фирмы берут. И правильно делают. Я тоже беру только своих. Только шотландцев».  

Соседей с юга канадцы не любят, и это важнейшая часть их национальной идентичности.  

Если канадца спросить, как он определяет свою нацию и страну, начнет он, прежде всего, с того, что они — не американцы.

И в самом деле, общество англоязычной Канады сложилось в конце XVIII века, когда огромное множество жителей восставших колоний, не смирившись с декларацией независимости, которая, по их мнению, оторвала Новую Англию от родной страны, эмигрировало на Север. Этих «лоялистов» было в колониях почти столько же, сколько сторонников независимости – а, если учесть негритянских рабов и индейцев, которые, естественно, не голосовали, то и больше.  

С тех пор канадцы тщательно оберегают и подчеркивают всё то, что делает их непохожими на южного соседа, начиная от портретов британской королевы в государственных учреждениях и заканчивая своей системой бесплатной медицины. Вообще, медицина и социальные программы здесь предмет национальной гордости, именно потому, что ничего подобного нет в Америке. Когда проводился конкурс «Имя Канада», первое место занял социал-демократический политик, создавший бесплатное медицинское страхование, второе место — молодой человек, умерший от рака и превративший свою агонию в пропаганду помощи больным, а все остальные ведущие места поделили между собой хоккеисты.  

Сегодня, когда экономический кризис охватил весь мир, обнаруживается, что скромная Канада, находящаяся возле самого эпицентра мирового волнения, затронута им куда меньше, чем многие другие страны, включая нашу Россию. Причина проста: канадцы могут одеваться так же, как и соседи с юга, они говорят с тем же акцентом, но они — в отличие от жителей многих других стран — упорно сопротивляются попыткам переделать свои институты и правила на американский манер.  

Разумеется, кризис отнюдь не обошел Канаду стороной. Рост безработицы ощутим, предприятия закрываются, люди теряют свои места. Периодически происходят забастовки.  

Однако потеря работы здесь оказывается событием куда менее драматичным, чем в США - благодаря щедрым социальным пособиям и бесплатной медицинской страховке.

В период экономического роста канадские банки призывали к дерегулированию, настаивали на том, чтобы им дали те же права и возможности, что американским. Правительство отказало, запретило слияния и укрупнения, препятствовало их выходу на международный рынок. Результат: сегодня, в отличие от американской банковской системы, сотрясаемой скандалами и банкротствами, на Севере ничего подобного не происходит, банки по-прежнему надежны, система работает. Огромных вложений в американские ценные бумаги ни правительства, ни банкиры не делали, потому и не слишком пострадали. А нефтяные пески и значительную часть своих природных ресурсов не столько разрабатывают, сколько оберегают.  

В период экономического подъема провинции не желали отказываться от своих внутренних пошлин и налогов. Все жаловались, что провезти грузовик с товаром из Ванкувера в Галифакс обойдется в плане разного рода выплат дороже, чем из Чикаго в Мексику. Однако теперь у региональных правительств есть собственные деньги, они не зависят в плане выживания от поддержки федерального бюджета. Никто не жалуется, что денег на пособия не хватает, государственные программы выполняются.  

Сильные профсоюзы навязывали своим боссам жесткие коллективные соглашения, которые теперь мешают американским компаниям просто свернуть производство и уйти. Конфликты превращаются в судебные дела, парламентские слушания, порождая всплеск канадского экономического национализма: там, где предприятия принадлежат канадцам, шансов предотвратить закрытие оказывается больше. Во всяком случае, так считает население. В Гамильтоне, где работают два крупных сталеплавильных комбината, оба перешли в собственность иностранцев. Один куплен хозяевами из США, а другой достался индийской корпорации «Миттал стил», той самой, что купила и металлургический комбинат в Кривом Роге. Сегодня американцы сворачивают производство, обещая вернуться через два года, а индийская фирма увольняет рабочих. Занятость в городе поддерживают университет и больничный центр, получающий деньги из государственного бюджета.  

Канадский кризис не вызывает ни паники, ни истерики. Несомненно, пробуждается традиционное социал-демократическое сознание, характерное для широких слоев общества, уверенных в неотъемлемости своих социальных прав.

Канадские университеты традиционно более левые, нежели в США. Если в Америке марксистов можно легко найти только среди социологов, то в Канаде о своей марксистской выучке гордо говорят и политологи, и экономисты. В университете Галифакса на протяжении уже нескольких лет читает лекции один из тех, кто предсказал и проанализировал нынешний кризис задолго до его начала — филиппинский профессор Уолден Белло. Здесь не было того восторженного увлечения свободным рынком, которое овладело многими интеллектуалами в США. Потому нет и растерянности, испуга и недоумения.  

В своё время мои шведские знакомые шутили: «Чем дальше на Север, тем больше коммунизма». В самом деле, шведские социал-демократы, которые в южных районах страны выглядят почти либералами, на севере говорят почти как последователи Ленина. В Канаде северный фактор тоже дает себя знать. Видимо, выживание в условиях сурового климата требует коллективизма. В северных провинциях массовая поддержка новых демократов традиционно была на селе, фермеры не склонны здесь были к индивидуалистическим настроениям.  

Если честно, то Канада довольно скучная страна. Здесь не заметно ни великой культуры, ни безразмерного идиотизма, ни каких-то совсем уж скандальных проявлений.

Исторические подвиги прошлого были совершены ими в чужих сражениях — здешние города полны военными памятниками, посвященными героям Первой и Второй мировых войн - в музее Галифакса можно проследить движение конвоев, уходивших отсюда, чтобы закончить свой путь в Мурманске, и даже англо-бурской войны. Здесь не готовятся к великим потрясениям и не стремятся к ним. Спокойные северные жители просто стараются наладить свое существование с провинциальной разумностью.  

В городке Принц Джордж на севере Британской Колумбии мы ужинали дома у преподавателя университета — франкоязычного канадца, занимающегося изучением коми и привезшего из Сыктывкара свою жену. Общество нам составил гвинеец, проживший большую часть жизни в Минске. Перемешивая французский с русским, мы предавались воспоминаниям о Советском Союзе и обсуждали преимущества нашей динамичной столичной жизни над их провинциальной.  

Какая может быть «динамика» в Принц Джордже, где мусорные ящики закреплены замками, чтобы в них не копались медведи? Но один черный медведь открывать замок всё-таки научился. Он ежедневно приходит к своему мусорному баку в семь часов утра, копается в нем и уходит.  

Жизнь идет по расписанию. Скучно?..  

Борис Кагарлицкий - директор Института глобализации и социальных движений