Россия-Грузия: что скрывает битва за Кавказ?

Крупнейшее московское ежедневное издание обратилось ко мне с просьбой дать свою оценку конфликту в Грузии и его последствиям в виде резюме по шести следующим пунктам. Подумать только, оказывается спор между Востоком и Западом по-прежнему не исчерпал себя!

1. На ком все же лежит ответственность за столь стремительное ухудшение ситуации на Кавказе? 

Начав наступление на Южную Осетию, президент М. Саакашвили взял на себя огромную ответственность. Вместе с тем грузинское правительство прекрасно понимало, что ситуация, сложившаяся на тот момент, была совсем не в пользу Грузии, что время работало против нее, что решение западных стран признать независимость Косово делало ее дальнейшее воссоединение еще более невыполнимой задачей и, наконец, то, что грядущие изменения в Белом Доме могли лишить Грузию всякой возможности применения силовых мер для разрешения данной проблемы. И возможно даже, что американские военные советники в Грузии намеренно не стали сдерживать грузинского президента. Но действуя с позиции силы, Михаил Саакашвили надолго исключил какую бы то ни было возможность найти решение проблемы в этом регионе. Ненависть и недоверие отныне прочно укоренились в сознании как с той, так и с другой стороны. Это новый Нагорный Карабах. А ведь пусть и слабая, но надежда здесь все-таки была. Теперь же ее скорее нет, и она вряд ли появится в течение ближайших лет. 

2. Почему западные СМИ так жестко отреагировали? 

Журналисты часто говорят, что правда – это первая жертва любой войны. Так было и на этот раз. Большинство европейских и американских СМИ не знают о Кавказе ровно ничего или почти ничего. Просто поражает, насколько им мало известно о самом осетинском народе, реалиях его жизни, его истории и его требованиях. Никто не знает на Западе, кто такие осетины, искренне удивляясь тому, что это вовсе не дикие горцы или головорезы на службе у России, и тому, что, к примеру, Валерий Гергиев тоже осетин. Это незнание как нельзя лучше способствовало появлению различного рода преувеличений, фобий и махинаций. Грузинский президент пустил в ход и английский, и французский, отстаивая свою версию событий и организовав настоящее шоу в западных СМИ. А вот российский президент и премьер, напротив, в первые дни событий выступали крайне мало. Как и Эдуард Кокойты, который явно не спешил в Женеву отстаивать независимость, хотя должен был бы это сделать. В первые дни медийное пространство заполонили аргументы грузинской стороны. Ну и, наконец, как только российские войска вошли в Грузию, в ход был пущен старый прием – защитить Давида (Грузия) от Голиафа (Россия), классика западной прессы. Результатом явилась подборка фактов, выставлявших Грузию в выгодном свете, а иногда была и откровенная ложь. Некоторые американские каналы, а также некоторые газеты стали настоящим инструментом пропаганды. За 25 лет моей работы в СМИ я редко такое видел. Но, уже через две недели, большинство средств массовой информации провели корректировку прицелов. Работа спецкоров, анализ ситуации специалистами по Кавказу, а также реакция читателей способствовали восстановлению гораздо более честного видения фактов и последствий конфликта. Думаю, что в моей стране, к примеру, сегодня уже вряд ли общественное мнение имеет ошибочные представления о тех событиях. 

3. Был ли российский ответ действительно непропорциональным? 

Боеспособность грузинской армии оказалась, конечно же, значительно ниже тех прогнозов, которые делало грузинское руководство. И, конечно же, на пути российской армии она не создала никаких помех. Но очевидно и то, что оккупация грузинских городов, уничтожение военной техники и инфраструктуры российской армией представляло собой своего рода «наказание», осуществляемое порой с неистовым наслаждением. Нетрудно догадаться, что таким образом российские власти пытались унизить грузинский режим. Именно это и шокировало западную общественность: гигант, использующий свою силу против пусть и провинившегося, но все же очень слабого соседа. Это впечатление о грубой и беспощадной силе лишь усугубилось после того, как Россия откладывала сроки вывода войск, намеченные президентом Д. Медведевым. Что касается непропорционального использования силы, то это понятие относительное: история знает случаи, когда израильтяне в Ливане или, скажем, силы НАТО в Сербии без колебаний наносили в «наказание» своим противникам куда более ощутимые удары. 

4. Правильно ли поступила Россия, признав независимость Абхазии и Южной Осетии? 

Нет, она все очень серьезно усложнила. Во-первых, это признание ничего не решает, в частности для самой Южной Осетии. Как этот анклав сможет мирно сосуществовать с теми экономическими, культурными и историческими реалиями, тесно связывающими ее с Грузией? Ее что - окружат стеной наподобие Израиля? Нежелательно, конечно. Опасения вызывает также и политическая жизнь в Грузии, которая отныне будет сфокусирована вокруг проблемы реванша и желания отвоевать эти территории. Каждый кандидат во власть должен будет так или иначе подкреплять желание реинтегрировать эти территории. Таким образом, в Грузии у власти будут культивироваться и аккумулироваться враждебные России силы, что, конечно же, не в интересах обеих стран. Наконец, независимость фактически бесперспективна для Южной Осетии и Абхазии без союза с Россией. А это уже представляется серьезной проблемой международного права. Россию никто не поддержит, она будет идти по пути дальнейшей изоляции и потеряет союзников, которых приобрела благодаря своей очень последовательной политике по Косово. Предыдущая ситуация с абхазской и осетинской автономиями под протекторатом России была гораздо более выигрышной для самой России, способствуя как дальнейшему развитию, так и защите ее интересов. Теперь же Россия зашла в тупик. 

5. Кавказ является единственной целью разгоревшегося военного конфликта?

Вряд ли дело ограничится только Кавказом. И тот факт, что Россия признала эти две республики, не будучи напрямую в том заинтересованной, лишь подтверждает это. Без сомнения, Кремль решил показать, что готов к применению силы и другим радикальным действиям, если в отношении России будут нарушены рамки дозволенного. В случае с Грузией такими рамками было ее предстоящее вступление в НАТО. Это касается и Украины, которая по всей вероятности представляет для России куда больший интерес. Послание России Западу кажется ясным: не толкайте Украину в НАТО, мы этого не позволим. Тем более что статус Севастополя и его базы остается опасно неопределенным. Однако на Западе общественное мнение мало что знает об Украине и ее истории, к примеру, там ничего не знают о роли Севастополя в истории России, и не понимают того, что в глазах россиян он ни в коей мере не может стать военно-морской базой НАТО. Такое незнание и непонимание опасно. Украина вполне может стать следующей площадкой для выяснения отношений между Россией и Западом.

6. Что на самом деле кроется за этим новым витком напряженности между Россией и Западом?

Здесь есть одна очевидная вещь. Россия и ЕС, находясь в тесном соседстве на одном континенте, не только обладают общей историей, но и демонстрируют удивительную взаимодополняемость. К примеру, у России есть энергоресурсы так необходимые Европе, а у Европы есть технологии, необходимые России. Между старыми соперницами по холодной войне можно было бы установить взаимозависимость, как это было сделано между Францией и Германией после Второй мировой войны. Нет ничего лучше такой взаимозависимости для укрепления мира в долгосрочной перспективе.  

Для развития такого сценария требуется немало усилий, понимания, взаимоуважения, наличия системы общих ценностей. Большинство европейцев никогда не приемлет полную зависимость от России и ее энергопоставок, если не будет ей доверять, доверять ее системе ценностей. В свою очередь, россияне никогда не примут Европу (даже если речь и не идет о вступлении в ЕС), если России не будет отведено подобающее место в отношениях с Европой. Такая взаимозависимость требует выработки совместных политических решений, свободной торговли и других обменов, а также взаимопонимания: это тот самый путь, который некоторые европейские государства горячо приветствуют. Но такое сближение России и ЕС внушает также немало опасений для других, в частности для атлантистов и некоторых консервативных американских кругов, нацеленных на поддержание прежней трансатлантической концепции Запада. Эти два направления соперничают сегодня в Европе. Для одних ЕС является инструментом сближения и сотрудничества. Они охотно бы приняли Грузию и Украину в ЕС, минуя НАТО. За такое разделение выступает, например, Финляндия. Для других же, напротив, именно НАТО является олицетворением Запада, а потому они ищут пути для расширения его влияния, как в Грузии, так и на Украине. Все это указывает, что данный спор пока еще очень далек от разрешения.  

Перевод – Ольга Вейнгарт