Мир в сетях НАТО
За громкими событиями последних месяцев в странах Северной Африки, войной в Ливии, землетрясением и техногенной катастрофой на АЭС в Японии совершенно незамеченным для широкого круга наблюдателей прошло заседание министров иностранных дел стран-членов НАТО, состоявшееся в апреле в Берлине. А между тем результаты этой встречи и принятые по ее итогам документы имеют важнейшее значение для понимания того, в какую сторону трансформируется Североатлантический альянс, и какой видится Западу среда безопасности на будущее десятилетие. Берлинская встреча четко продемонстрировала, что, несмотря ни на какие уверения западников, НАТО движется в сторону глобального присутствия.
Немного истории
Вопрос о том, должна ли НАТО стать глобальной организацией или оставаться в рамках изначально заданных региональных географических параметров, зазвучал на повестке дня этого военно-политического альянса уже давно. О том, насколько глобальной может быть роль НАТО, эксперты и политики начали спорить еще в начале 2000-х годов в связи с активной демонстрацией альянсом своей политической (отнюдь не военной) готовности трансформироваться из региональной оборонительной организации в организацию с общемировыми интересами и повсеместным военно-политическим присутствием. При этом процесс глобализации НАТО шел сразу по трем направлениям.
Первое – географическое, которое вылилось в активное расширение альянса на Восток. В марте 2004 года произошла пятая и самая крупная волна расширения альянса – в НАТО вступили Болгария, Эстония, Латвия, Литва, Румыния, Словакия и Словения. В том же году начался интенсивный диалог по поводу вступления в НАТО Украины. В апреле 2009 года к ним присоединились Албания и Хорватия. В 2006 году – начались переговоры с Грузией.
Второе – расширение традиционной зоны ответственности альянса. Начало было положено в Косово, где свершившимся фактом стало участие НАТО в военной операции за пределами традиционной зоны ответственности, обозначенной Вашингтонским договором (эта зона ответственности подразумевает исключительно территорию членов организации), а также превращение оборонительного альянса в активно наступательный.
Затем случилась операция в рамках Международных сил содействия безопасности в Афганистане. Здесь проявилась готовность НАТО играть первую скрипку в военных операциях не только вне зоны своей традиционной ответсвенности, но и за пределами Европы как таковой.
Третье – расширение функций организации. Функциональная трансформация альянса началась сразу же после исчезновения СССР и распада Организации Варшавского договора. От своей главной задачи – обороны членов в соответствии со Статьей V Вашингтонского договора – альянс быстро перешел к осваиванию новых задач. Сначала речь зашла о реагировании на кризисные ситуации (Югославия, Косово) и противодействие распространению ОМУ и ядерных технологий. После 11 сентября 2001 года главной задачей стала борьба с терроризмом (Афганистан). Попутно на протяжении всего первого десятилетия XXI века альянс чутко реагировал на быстро меняющуюся политическую ситуацию в Европе и в мире и добавлял в свой список задач все новые пункты. Здесь и реагирование на чрезвычайные ситуации, гуманитарные кризисы и стихийные бедствия (помощь Пакистану после наводнения в 2010 году), и кризисный менеджмент (включая все стадии от горячей до постконфликтного урегулирования), и противодействие кибератакам (после хакерского нападения на серверы государственных органов Эстонии, за которым некоторые члены НАТО увидели «руку Москвы»), и обеспечение энергобезопасности стран Европы (после газовых войн России и Украины) и прочие новые «вызовы и угрозы».
Таким образом, активная политическая и военная жизнь альянса в первое десятилетие XXI века позволила говорить о том, что альянс все больше трансформируется из регионального европейского игрока в организацию с глобальными интересами.
Однако это по факту, на бумаге же натовские стратеги по-прежнему продолжают вводить в заблуждение неискушенную публику и продолжают настаивать на том, что НАТО остается «региональной, а не глобальной организацией».
Именно такая формулировка содержится в докладе группы «мудрецов», который был подготовлен экспертным коллективом видных западных экспертов и политиков в рамках выработки новой Стратегической концепции альянса, в основу которой и был положен этот доклад.
К глобальному доминированию через партнерство
Формальное закрепление региональной сути альянса стало следствием тех сложностей, с которыми НАТО столкнулась в Афганистане, своего рода ответом на вопрос, в какой мере НАТО должна участвовать в военных операциях, подобных афганской. «Мудрецы» порекомендовали альянсу разработать критерии, в соответствии с которыми НАТО должна принимать решение об участии в той или иной военной операции за пределами своей зоны ответсвенности. Как показали события в Ливии, эти критерии остаются очень гибкими и зависят от конкретного политического интереса организации в конкретной ситуации.
Между тем формализация регионального характера НАТО – всего лишь фикция, потому что на практике с принятием новой Стратегической концепции в Лиссабоне в ноябре 2010 года началось формирование нового облика альянса – той самой глобальной НАТО. И для этого натовцам не нужно официально фиксировать свою глобальность. Достаточно развивать и укреплять уже имеющие инструменты глобального влияния.
Первый такой инструмент – политика «открытых дверей». Альянс остается верен своему принципу расширения на Восток и втягивания в свои ряды не мытьем, так катаньем потенциальных членов из числа бывших советских республик.
НАТО вовсе не отказалась от идеи втягивания Украины и Грузии в свои ряды. Просто сменились акценты.
Теперь речь идет не о прямом вступлении в альянс. Брюссельские стратеги изобрели новую формулу - глубокое и всестороннее партнерство, которое если формально и не подразумевает членство в организации, но фактически означает тесную военную и политическую интеграцию с альянсом, своего рода ассоциированное членство (по аналогии с Европейским Союзом). Именно такое партнерство сегодня предлагается Украине, которая новым законом о внешней политике объявила свой внеблоковый статус, но не отказалась от военного сотрудничества с НАТО. В ход идет все: и предложение Киеву об участии в создании единой ПРО под зонтиком НАТО, и содействие в реформировании ВПК и армии, и даже помощь в организации и обеспечения безопасности в рамках проведения ЕВРО-2012.
Однако лимиты расширения в контексте создания глобальной НАТО ограничены, хотя бы границами России. Поэтому с целью реализации своих глобальных амбиций альянс использует инструмент номер два, а именно – систему партнерских отношений, которой после Лиссабона придан глобальный характер. Партнерство сегодня становится ключевым инструментом обеспечения глобальных интересов организации. НАТО стремится углубить партнерство с ключевыми странами в рамках уже имеющейся программы «Партнерство ради мира», установить отношения с новыми партнерами по всему миру, а также расширить форматы совместной деятельности и участия стран, не являющихся членами НАТО, в операциях альянса.
Подтверждением тому являются два важнейших документа, которые были приняты в ходе последней встречи министров иностранных дел стран-членов НАТО в Берлине в минувшем апреле.
Первый документ под названием «Активное вовлечение в общую безопасность: более эффективная и гибкая политика партнерства», второй – «Политико-военные рамки для участия партнеров в операциях под командованием НАТО». Оба документа закладывают новые основы для партнерства и регламентируют участие партнеров в натовских операциях.
Помимо традиционных партнеров в лице России, Украины, Грузии, стран-участниц Средиземноморского диалога и Стамбульской инициативы, НАТО имеет большой интерес к таким странам как Австралия, Южная Корея, Япония, которые уже активно участвуют под руководством альянса в составе международных сил в Афганистане и фактически являются партнерами НАТО в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР). Более того, НАТО готова игнорировать формальное отсутствие партнерских отношений в рамках официальных программ, если возможное сотрудничество приносит выгоду и способствует реализации интересов организации. Так, например, НАТО сотрудничает с КНР в рамках противодействия пиратам в районе Аденского залива. Есть сотрудничество со странами Центральной и Южной Азии в контексте операции в Афганистане. Начался диалог с Пакистаном и, соответственно, с Индией. В том же контексте есть интерес к Шанхайской организации сотрудничества, странам Африки и африканским организациям и даже Латинской Америки.
Одним словом, НАТО стремится не упустить возможность сотрудничества ни с одной страной и активно выстраивать партнерские или просто рабочие отношения со всеми, кто проявляет к этому хоть какой-то интерес. Таким образом, создается сеть глобального партнерства и система вовлечения в деятельность НАТО самых разных участников на основе политического прагматизма.
Однако есть еще одна важная цель создания глобальной партнерской сети, реализация которой стала очевидна в связи с афганским опытом НАТО, которая поняла, что ресурсы организации ограничены, и есть ситуации, где военных ресурсов альянса не достаточно (как это произошло в случае с Афганистаном).
Партнеры нужны НАТО не только для политического присутствия в различных регионах мира, но и для проведения собственных операций за счет участия и ресурсов стран-партнеров. Здесь НАТО работает по принципу «таскай каштаны из огня чужими руками». И если даже страна не принимает непосредственного участия в военной операции НАТО, ее потенциал все равно используется на благо альянса, как это, например, происходит в случае с Россией в контексте Афганистана (транзит грузов по территории нашей страны, подготовка афганских полицейских для борьбы с наркоугрозой, вертолеты и др.). Или в случае с Ливией с Лигой Арабских Государств и некоторыми арабскими странами, согласившимся на участие в военной операции НАТО. Не случайно принятие этих документов совпало по времени с выработкой решения по Ливии и активного подключения не членов НАТО к военной операции в отношении Триполи. При этом альянс крепко держит руководство любой операцией в своих цепких лапках, используя каждого партнера в своих интересах.
Привлекательность партнерских программ обеспечивается не только возможной финансовой и инфраструктурной помощью партнерам, но и обеспечением права принимать активное участие в обсуждении важнейших вопросов безопасности не только в формате Совета Евро-Атлантического Партнерства, но и в формате политических консультаций по формуле «28 + 1». Кроме того, помимо традиционных программ сотрудничества в рамках программы «Партнерства ради мира» и СЕАП предусматривается создание новых форматов сотрудничества – Меню партнерского сотрудничества и Индивидуального плана партнерства и сотрудничества, которые будут доступны всем желающим. Партнеры имеют возможность открывать свои Миссии при НАТО, а также сотрудничать по различным программам в области науки и современных технологий. НАТО будет расширять свою сеть Контактных пунктов при посольствах и поддержку в рамках специальных фондов.
Программа углубленного партнерства – это блестящий образец того, как надо выстраивать систему партнерских отношений со своими союзниками, партнерами и заинтересованными странами. Ведь это целая система четко прописанных и сформулированных бонусов и привилегий, которыми альянс привлекает потенциальных партнеров, начиная от механизма политических консультаций и заканчивая образованием и системой общей военной подготовки специалистов и военных частей.
Все это позволяет НАТО реализовывать свое политическое присутствие в конкретном регионе земного шара. А также в большей или меньшей степени (в зависимости от обоюдного желания) осуществить мягкую военно-политическую привязку страны в отношении альянса; оказывать реальное влияние на военную компоненту страны (путем содействия в военных реформах и иных областях военных деятельности); использовать потенциал и ресурсы партнеров для проведения операций под своим руководством. И, наконец, осуществить свою главную цель – сделать НАТО глобальной через сеть глобального партнерства.
На сегодняшний день с учетом принятых документов и тех усилий, которые альянс прикладывает для выполнения поставленной задачи, складывается ощущение, что эта цель вполне реализуема. А это уже большая проблема для России.
Остается только сожалеть, что пока такой четкой и ясно проработанной всеобъемлющей программы мягкой военной интеграции не наблюдается в структурах ОДКБ.