Что нужно России на берегах Нила?

Переговоры Владимира Путина в Египте поставили перед Москвой новые вопросы.

Комментирует востоковед Игорь Николаев:

- Визит в Каир российского президента, на первый взгляд, был для него настоящим двухдневным отдыхом. Неподдельный энтузиазм и симпатии «египетской улицы», дружелюбный настрой местных политических элит, личное уважение и признательность президента Абделя Фаттаха ас-Сиси.

В реальности же и сама поездка, и интенсивные переговоры поставили перед Москвой новые вопросы. Главный из которых звучит примерно так: «Максимально возможная дружественность с Египтом достигнута. Что с этим делать дальше?».

Наши отношения с Каиром изобилуют множеством ограничительных «красных линий» и подводных камней. Да, Египет - ключевая страна для возвращения России на Ближний Восток, о котором, как стратегической задаче, слегка подзабылось в суматохе «украинского кризиса». Но как обойти все подводные камни, не впасть в эйфорию «возвращения времен Насера» и добиться своего в диалоге с весьма прагматичной египетской элитой? Той, которая ведет самостоятельную партию, и тоже стремится использовать Москву в собственных интересах.

Понятно, что ответы на эти вопросы лежат отнюдь не в сфере расширения экономического сотрудничества, хотя именно на достигнутых договоренностях по этим вопросам сделала упор пресса, писавшая о визите В. Путина.

Действительно, названия документов, под которыми поставили подписи российский и египетский президенты, выглядят достаточно солидно. «Соглашение о развитии проекта по строительству АЭС на территории Египта», «Меморандум о взаимопонимании в области привлечения инвестиций и участия в строительстве объектов на территории Египта» и, наконец, «Меморандум о взаимопонимании и о развитии инвестиционного сотрудничества».

Если же не поддаваться гипнозу названий, то все выглядит куда как менее впечатляюще: большинство из достигнутых в Каире договоренностей по «экономическому блоку» носят характер протоколов о намерениях, которые еще согласовывать и согласовывать, обсчитывать и обсчитывать.

Что же касается «атомной договоренности», строительства АЭС в Египте, то в ней, как в капле воды, отразился главный нюанс совместных с Каиром экономических проектов. Все, о чем договорились и все, что предлагали египтяне, вплоть до строительства зернохранилищ и участия в строительстве каирского метро им, египтянам, хотелось бы получить в кредит.

Что, кстати, сразу заметил глава минэкономразвития Алексей Улюкаев. Строительство АЭС – проект, разумеется, масштабный. Но из каких средств Россия должна его кредитовать? Если из Фонда национального благосостояния, как, судя по всему, рассчитывает глава «Росатома» Сергей Кириенко, то этот вопрос, по мнению А. Улюкаева, должен быть рассмотрен отдельно.

В оживленных дискуссиях на тему «Что нам нужно от России», которые накануне визита Владимира Путина в Каир активно вели местные издания, красной нитью проходила главная мысль: максимальное увеличение инвестиций в экономику. Если сегодня они составляют около 70 миллионов долларов, то египетской стороне очень хочется, чтобы эта сумма выросла в десять раз. А еще лучше – в двадцать, причем – ежегодно. То есть, составит те самые заветные для Каира почти полтора миллиарда долларов военной и экономической помощи, которые станут залогом более-менее надежного партнерства с его стороны.

Подчеркну это «более-менее», поскольку хроническая нехватка денег в египетском бюджете - необходимых как воздух и для предотвращения социальной нестабильности, и для ведения войны с «братьями-мусульманами» - не единственный подводный камень в экономическом диалоге Москвы и Каира.

После разрыва отношений между двумя странами в середине семидесятых годов египетский бизнес окончательно и бесповоротно переориентировался на Запад. И было бы большой наивностью надеяться, что 400 работающих в стране российских компаний, упоминавшихся в ходе переговоров, способны в одночасье изменить ситуацию. Российский бизнес, будем говорить прямо, египетским предпринимателям знаком слабо. А вот отношения с западными компаниями насчитывают полувековую, а то и больше историю. «Старый друг лучше новых двух» - на Востоке это не просто пословица, а принцип. Чтобы переломить – нужны активность и демпинг, минимальная, на первых порах, «торговая накрутка» и продажи в кредит. Многие ли из отечественных предпринимателей, даже входящие в возобновивший свою работу с прошлого года российско-египетский деловой совет, готовы не год, не два, а куда как больший срок работать по такой схеме?

Это весьма неприятное открытие для наших «эффективных менеджеров» - тот факт, что за отношения на международной арене надо платить. Автор, в силу возраста, прекрасно помнит разговоры о том, что СССР «кормит весь мир», что это порочно и от этого надо отказываться. Отказались. Жить стало лучше, жить стало веселей?

Помнится и другое: совсем недавнее увлечение «рыночными» подходами во внешней политике, обернувшееся феерическими провалами, серьезными репутационными издержками и проигрышем там, где России противостояли куда как более искусные «рыночники». Поэтому один из главных вопросов, своеобразное «домашнее задание», которое российский президент привез из Каира, заключается в том, готовы ли мы платить за сотрудничество с Египтом. И, если готовы, то сколько?

Ответ на этот вопрос невозможен без четкого понимания того, что нам нужно от Каира, и в чем сотрудничество с ним поможет продвижению российских интересов на Ближнем Востоке. И если в отношении «экономического фундамента» российско-египетских отношений существует определенный пессимизм, вызванный, впрочем, отнюдь не «злопыхательством и критиканством», а трезвостью подходов и адекватной оценкой, то в сфере политических перспектив все выглядит более оптимистично.

Политика президента Абделя Фаттаха ас-Сиси на текущий момент идеально ложится на три актуальные задачи российской дипломатии на Ближнем Востоке.

Во-первых, из серьезных игроков «арабского мира» Египет сегодня является наиболее последовательным и бескомпромиссным борцом с исламистами и их идейным ядром – «братьями-мусульманами». И лично для Абделя Фаттаха ас-Сиси, и для поддерживающих его элит это не просто политическая конкуренция, а вопрос выживания. После выносимых сотнями смертных приговоров, после развернутой исламистами при поддержке местного криминалитета настоящей террористической войны на Синае примирение египетских властей и «международного джихада» невозможно, слишком много крови между ними.

Из этой ситуации вытекает во-вторых: из серьезных игроков «арабского мира» Египет сегодня единственный, кто искренне заинтересован в разгроме исламистов в Сирии. Абдель Фаттах Ас-Сиси прекрасно помнит, что после свержения «братьев-мусульман» и «египетского Керенского» Мохаммеда Мурси одну из первых поздравительных телеграмм он получил именно от Башара Асада. И потому Дамаск, а за ним и Москва представляются президенту Египта куда более надежными партнерами в борьбе с террором, чем Вашингтон и его региональные союзники – Эр-Рияд и Тель-Авив.

При этом нужно учесть, что борьбу с исламистами Египет ведет не только на Синае. Не меньше озабоченности вызывает у Каира и ситуация в Ливии. А там – все как обычно, непонятные маневры США, пользующиеся этим «братья-мусульмане», скользкие комбинации монархий Персидского залива.

И, наконец, третье «по списку, но не по важности»» для России и Египта – турецкий фактор. Напряженность в отношениях между Каиром и Анкарой уверенно приближается к критической отметке, приобретая форму личного противостояния между амбициозным Реджепом Тайипом Эрдоганом и не уступающем ему в этом Абделем Фаттахом ас-Сиси.

Анкара не может простить свержения «идейно близкого» Мурси и его партии – филиала «братьев-мусульман». Турецкими усилиями поддерживается пламя «исламского джихада» в Сирии, искры которого в виде «эмиратов «Исламского государства» поджигают Синай и Ливию. Но это – только вершина айсберга, поскольку у его основания причины взаимной неприязни куда более существенные. Каир не приемлет турецких претензий на лидерство в мусульманском мире, не приемлет стремления Анкары стать «единственным модератором» в отношениях между Западом и странами Ближнего и Среднего Востока.

Но причем здесь, казалось бы, Москва? Да из тех же соображений. Думаю, восторги в отношении Анкары после обнародования проекта «турецкого потока» и мысли о «стратегическом дуэте», витающие в московской политической тусовке, имеют мало общего с оценками Турции со стороны российского президента и его окружения. Для Запада Анкара в качестве «центра» сепаратистов и исламистов в России, на Кавказе и в Средней Азии просто незаменима, и рано или поздно этот «козырь» обязательно «сыграет».

Тридцать пять миллиардов долларов российско-турецкого товарооборота, три-четыре миллиона отдыхающих там россиян – абсолютно ненадежная гарантия «лояльности» Анкары к партнерству с Москвой, поскольку США, ЕС и НАТО обладают более действенными инструментами воздействия на Турцию. Поэтому партнерство с непримиримым противником турецких амбиций - Каиром - как нельзя лучше обеспечивает баланс ситуации в регионе.

С учетом трех этих перечисленных факторов та «предельная дружественность», которую в отношениях с Египтом и нынешним его руководством закрепил своим визитом российский президент, приобретает стратегическое значение. Каир - действительно ключ к решению многих региональных проблем и продвижению российских интересов на Ближнем Востоке. Важно только помнить, что «ключ» этот весьма хрупок. И пользоваться им нужно, без малейшего преувеличения, с осторожностью и немалым искусством.