Столетие
ПОИСК НА САЙТЕ
28 марта 2024
От Гайдара до Кудрина

От Гайдара до Кудрина

Где же вы, обещанные структурные реформы?..
Алексей Кива
19.05.2016
От Гайдара до Кудрина

Сейчас уже на разных этажах власти, не только экономической, но и политической, говорят об острой необходимости структурных реформ. Именно отсутствие структурных реформ, наряду с падением цен на нефть и санкциями, практически всеми сторонами признаются причиной падения производства и жизненного уровня россиян.

Как заявила председатель Центробанка РФ Эльвира Набиуллина, даже если цена на нефть подскочит до 100 долларов за баррель, то рост экономики составит не более 1,5–2%.

А поскольку, по мнению как академических, так и либеральных экономистов, экономика России отстала от передовых экономик на 40 –50 лет, то нам надо расти не менее 7 – 8 % темпами в год. Только так мы сможем через два-три поколения по уровню развития и жизни сблизиться с высокоразвитыми странами.

К слову сказать, темпы роста Китая в сходных с нашими условиях составляли 10–12% в год, и он вышел на уровень второй экономики мира (но отнюдь не по доходу на душу населения!) через 30 лет с небольшим.

А не будем быстро развиваться, то действительно сбудутся слова главы Сбербанка Германа Грефа о том, что мы становимся «дауншифтерами», то есть неудачниками, проигрывающими соревнование с Западом. Только нет ли тут вины самого Грефа? Об этом мы еще поговорим.

Где мы сбились с пути?

Конечно, фатальной ошибкой была ориентация «младореформаторов» во главе с Е. Гайдаром и А. Чубайсом, с одобрения, естественно, президента Ельцина, на созданную модель реформ под названием «Вашингтонский консенсус». Так она названа потому, что разработана в Институте международной экономики, расположенном в Вашингтоне. Она построена на принципах неолиберализма, крестным отцом которого является Нобелевский лауреат Милтон Фридман (ушедший из жизни в 2006 г.), и ее философией является максима: уход государства из экономики, рынок сам все расставит по местам. Это называется рыночным фундаментализмом и даже рыночным экстремизмом. Когда эту модель развития критикуют коммунисты, тут вопросов не возникает: они по-прежнему говорят о необходимости возврата к советской системе правления, общественной собственности и пр. Но когда ее критикуют сами американцы, причем не «люди с улицы», а крупные экономисты, включая лауреатов Нобелевской премии по экономике, то это уже заставляет серьезно задуматься. Так, эта модель в пух и прах была раскритикована Мойзесом Наимом, много лет работавшим на ведущих должностях во Всемирном банке и даже поработавшим в качестве министра экономики в одной из латиноамериканских стран. Он, в частности, отмечал: «Парадокс заключается в том, что любая страна, способная удовлетворить таким требованиям («честные правительства, беспристрастная правовая система, прозрачность бизнеса, некоррумпированные компетентные чиновники и пр.». – А.К.), уже является развитой страной. Меры, рекомендуемые для достижения утопии, сами являются утопическими». А следовательно, реакционными, поскольку они не продвигают страну вперед, а отбрасывают ее назад.

Со своей стороны, Пол Самуэльсон, Нобелевский лауреат, классик в области экономической теории и практики (его учебник «Экономика. Вводный курс» издавался и в СССР) с наступлением мирового финансово-экономического кризиса 2007–2008 годов писал: «Хотел бы, чтобы М. Фридман был жив и мог бы вместе с нами наблюдать, как проповедуемый им экстремизм привел к фиаско его идеи». П. Самуэльсон указывал на то, что экономика США, а вслед за нею и экономики Евросоюза, по теории Фридмана, впали в глубокий кризис и из него стали выходить путем «количественного смягчения». То есть посредством вмешательства государства в экономический процесс по методу Джона Кейнса, автора противоположной неолиберализму теории государственного регулирования экономики.

А другой Нобелевский лауреат, Джозеф Стиглиц, математически вычислил, что если бы, в частности, Южная Корея, следовала постулатам «Вашингтонского консенсуса», то развивалась бы в три раза медленнее, чем это было в действительности.

Но «младореформаторы» пошли даже дальше западных неолибералов. В частности, Гайдар, как рассказывали работавшие в администрации Ельцина люди, считал, что в ходе реформ должны остаться только конкурентоспособные на мировом уровне отрасли и производства. Чего не практиковалось ни одной вменяемой властью на переходе от планово-директивной к рыночной экономике. Как и не было отказа государства в помощи национальной промышленности на переходном этапе. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы не понимать: если закрытую директивно-плановую экономику сразу открыть для внешней конкуренции, то она будет не реформироваться, а разрушаться.

Вот, например, что говорил по этому поводу член-корреспондент РАН директор Института экономики РАН (который по возрасту оставил пост директора и стал его научным руководителем) Руслан Гринберг. Беседуя с корреспондентом газеты «Известия» в понятной для любого читателя форме он разъяснял: «Я предлагал реформировать экономику постепенно. Вот смотрите: при советской власти были такие длинные трусы – «семейные». Тем, кто их выпускал, надо было сказать так: ребята, с завтрашнего дня мы вступаем в экономическую гонку с остальным миром, который тоже делает трусы, и получше, чем у вас. Но мы знаем, что если в одну ночь открыть рынки и запустить их сюда, то вам крышка. Поэтому мы идем вам навстречу. В этом году мы повысим таможенные тарифы на импорт. За китайские или индийские трусы людям придется переплачивать вдвое. Но вы должны знать: с каждым годом тариф будет снижаться. Если вы не сможете за пять лет добиться, чтобы наши граждане покупали трусы именно вашего производства, то у вас будет незавидная судьба». А еще Р. Гринберг говорил о тяжелых последствиях для страны, следовавшей тезису «Вашингтонского консенсуса» об «уходе государства из экономики»: «Отдавшись 20 лет назад на волю провинциально-инфантильной идеологии «свободного рынка», сегодня мы платим за это сполна: раньше, например, страна производила 150 пассажирских самолетов в год, а теперь – не более 20. Место же СССР в двойке мировых лидеров авиастроения занял Европейский союз. При этом нелишне напомнить, что появился «Аэробус» вовсе не в результате стихийной рыночной концентрации капитала, а потому, что элита Евросоюза просто решила создать самолет не хуже русского и американского. Договорились: ты будешь делать фюзеляжи, ты двигатель… И получилось».

К слову сказать, и новый директор Института экономики РАН доктор экономических наук Елена Ленчук придерживается примерно тех же взглядов, что и Р. Гринберг. Так, в интервью «Независимой газете» она заявила: «Мы всегда выступали за смешанную экономику, за разумное сочетание государства и рынка». И как бы подтверждая слова Э. Набиуллиной, она говорит: «Мы, по сути, находимся перед угрозой длительной стагнации с крайне низкими (нулевыми) темпами экономического роста, хотя не факт, что в 2016 году мы полностью преодолеем отрицательные темпы роста»…

При этом она подчеркивает: «Главный диагноз – продолжающийся структурный кризис национальной экономики. Он опасен сползанием к длительной стагнации, которая может продолжаться не два-три года, а десятилетия, если не будут предприниматься активные меры по борьбе с ним».

Но вернемся к 90-м.

Когда уже и зарубежные непредвзятые ученые увидели, что «младореформаторы» не реформируют, а разрушают экономику, то они обратились к президенту Ельцину с предложением скорректировать реформы.

Среди них были и лауреаты нобелевской премии по экономике, в частности, Василий Леонтьев, Лоуренс Клейн, Франко Модильяни, Дуглас Норт, Джеймс Тобин, Джозеф Стиглиц. Но поскольку никакого ответа со стороны Ельцина не последовало, то некоторые из них сделали вывод: очевидно, российский президент дал слово своему «другу» в Вашингтоне реализовать американскую модель реформ.

Забудем о 90-х!

Допустим, у нас не нашлось опытных экономистов по переводу директивно-плановой экономики на рельсы рыночного развития. Их, по существу, не было и в мире, поскольку в истории не было случаев инверсионного («возвратного» ) развития – от социализма к капитализму. Тем более если речь идет о такой огромной и разной по уровню развития регионов и климатическим условиям страны, как Россия. Впрочем, реформаторы огромного Китая, в котором к тому же после «культурной революции» вообще мало что осталось от науки и научных коллективов, сумели-таки найти верный путь реформ. Допустим также, что наши реформаторы еще боялись возврата коммунистов к власти и на первый план ставили не экономические, а политические задачи. Учтем также и объективные трудности, неизбежно возникающие при быстрой смене вектора общественного развития. Да и конъюнктура на мировом рынке нефти для нас сложилась неблагоприятно. Были и другие трудности.

Но в первые годы ХХI века ситуация благоприятствовала успешному проведению реформ. К этому времени окрепло новое государство, сложилась партийно-политическая система, сформировались рыночные институты, возврат коммунистов к власти нам уже не грозил, а страна стала получать большие и постоянно растущие доходы от экспорта углеводородов. В новом тысячелетии реформами стала заниматься команда в составе бывшего руководителя Центра стратегических разработок, министра экономического развития и торговли юриста по образованию Германа Грефа (2000–2007 гг.), министра финансов, а потом и вице-премьера, курировавшего весь экономический блок правительства, Алексея Кудрина (2000–2011 гг.), главы Центробанка Сергея Игнатьева (2002–2013 гг.) и ряда других. По взглядам все они близки Чубайсу, который в 1987 году создал в Ленинграде клуб «Перестройка», который они посещали.

Казалось бы, все шло хорошо до начала мирового финансово-экономического кризиса. Темпы роста производства составляли в среднем около 7%, что, по мировым меркам, совсем неплохо. Россия даже вошла в число быстро растущих стран вместе Бразилией, Индией и Китаем под акронимом БРИК. Повысилось и благосостояние россиян. Исчез вечный советский дефицит всего и вся. Сравнительно обеспеченные граждане стали отдыхать на зарубежных курортах, а более состоятельные и богатые – еще и приобретать в странах Запада и на мировых курортах квартиры,дома, виллы и даже замки. К лету 2007 года цена нефти поднялась до 147 долларов за баррель. Новая элита благоденствовала. Особенно в нефтегазовой и банковской сфере, а также верхушка медиа-бизнеса, пиар-технологий и некоторых смежных областей.

Быстрый рост цен на энергоносители выдавался «капитанами» сырьевого бизнеса за рост эффективности производства и сопровождался неуклонным повышением управленцам окладов, бонусов, премиальных и расширением льгот, не говоря уже о «золотых парашютах».

Хотя, на самом деле, производительность труда в нефтегазовой отрасли не повышалась, а снижалась. Как заявил в своем выступлении на научной сессии Общего собрания РАН (декабрь 2008 г.) академик РАН Евгений Велехов, «за период с 1990 года по 2005 год добыча нефти на одного работника сократилась в 2,5 раза, а газа – в 2,8 раз». Банки, по выражению известного экономиста Михаила Хазина, превратились с меняльные конторы: брали на Западе твердую валюту под низкий процент, а выдавали кредиты соотечественникам под во много раз превышающие проценты, и на этом получали неправдоподобно большую прибыль. Соответственно шло быстрое становление бюрократической буржуазии как составной части «нового класса». Не в обиде оставались и обслуживающие «новый класс» люди творческих профессий. Если посмотреть на обитателей пресловутой подмосковной «Рублевки», то там можно увидеть не только семьи, связанные с бизнесом, но и чиновников, артистов, телеведущих и других «инженеров человеческих душ».

Для получателей (в прямой или косвенной форме) доходов от сырьевой ренты настоящее было прекрасным, а будущее казалось еще лучше. «Капитаны» нефтегазовой отрасли стали утверждать, что эпоха дешевых энергоносителей кончилась, и они будут только дорожать. Баррель нефти, по их словах, в ближайшие годы поднимется до 200 долларов (ныне он держится на уровне 40–45 долл.), а цена 1 тыс. куб. метров газа составит 1000 долларов (в первом квартале 2016 г. она для Европы составляла 180 долл.). Обслуживающие сырьевой сектор политологи и журналисты объявили Россию сырьевой сверхдержавой и стали утверждать, что энергоносители в мировой экономике по важности ничем не уступают высоким технологиям. Была озвучена даже такая «смелая» мысль: нам не обязательно вкладываться в науку и высокие технологии, все нужное мы будем получать в обмен на энергоносители.

И действительно, мы стали тратить на науку в 7 раз меньше, чем Япония, в 17 раз меньше, чем США, и во много раз меньше, чем Китай. В результате наша доля высокотехнологичной продукции на мировом рынке стабильно держится на уровне 0,3 – 0,5%.

А между тем ученые РАН били тревогу. В их числе академик РАН, директор Института экономики РАН, бывший заместитель Председателя Совета Министров СССР Леонид Абалкин, крупнейший российский социолог академик РАН Татьяна Заславская, академик РАН Николай Петраков и многие другие. За сравнительно высокими темпами роста ВВП ученые не видели развития промышленности и высоких технологий, которые в ХХI веке определяют лицо продвинутых экономики стран в целом. И вспомнили они о термине «рост без развития», который появился при описании развития некоторых богатых нефтью бывших колоний: богатеет элита, обновляются столицы, возводятся элитные дома и поселки, однако реальный сектор экономики деградирует, а народ в массе своей беднеет, маргинализируется.

И буквально громом среди ясного неба прозвучал прогноз развития России, подготовленный Институтом прикладной математики РАН им. М. Келдыша во главе с заместителем его директора, доктором физико-математических наук Георгием Малинецким. Это, кстати говоря, очень серьезный НИИ, в нем проводились математические расчеты по атомному и космическому проектам, работы по управлению баллистическими ракетами. Ученые в области прикладной математики предсказали судьбу начатой М. Горбачевым перестройки. Этот прогноз был проигнорирован его окружением и, к сожалению, сбылся: СССР распался.

Прогноз развития России был озвучен Г. Малинецким в ходе его беседы с обозревателем «Известий» Сергеем Лесковым 6-го июня 2008 года, то есть на пике высоких цен на нефть. Если коротко, то суть его такова.

Если Россия не сменит модель экономического развития, то к 2030 году она развалится без внешнего вмешательства на 5–8 государств в течение 10 –15 лет.

Ошарашенный таким прогнозом журналист заявил: «Смущает депрессивность ваших анализов. Многие политики считают, что Россия неуклонно выдвигается в число мировых лидеров. Авторитетные экономисты находят тому подтверждение в расчетах. А вы пугаете апокалипсическими картинами, разрушаете наше стабильное мировосприятие. Странно, как с такими докладами вас приглашают в Госдуму и в Совет Федерации».

Ответ дала сама жизнь. Буквально через несколько месяцев грянул кризис, и падение ВВП России, промышленного производства и фондового рынка было самым глубоким среди 20 наиболее развитых стран.

И это было прямым следствием политики руководителей экономического блока правительства, которые по факту следовали неолиберальной модели реформ: снижение инфляции, создание благоприятного инвестиционного климата и пр. – и в страну пойдут инвестиции. А. Кудрин настаивал на том, что нефтедоллары в экономику пускать нельзя, иначе будет расти инфляция, и они вкладывались в западные, преимущественно американские банки и ценные бумаги. Ученые РАН его убеждали, что инфляцию разгоняют естественные монополии, а не вложенные в экономику средства, но он твердо стоял на своем. Что касается Г. Грефа, то он не считал нужным вкладывать государственные средства в модернизацию промышленности и крайне пренебрежительно относился к отечественному автопрому и авиапрому. Предпочтение отдавалось «отверточным технологиям» – сборочным производствам не только в автопроме, но и в авиапроме. К слову сказать, самолет «Сухой Суперджет-100» при своем появлении на 80% состоял из комплектующих западных производителей. В принципе, на переходном этапе сборочные производства необходимы, о чем говорит и опыт Китая. Но если они доминируют, не способствуя созданию собственной конструкции машин и оборудования, то губится отечественная инженерная мысль, что обрекает страну на прогрессирующее отставание от передовых государств.

Построенные на неолиберальной теории проекты оказываются утопическими.

Реакцией на экономический коллапс стала созданная в правительстве экономистами либеральной школы программа долгосрочного социально-экономического развития, названная «Стратегией – 2020» и опубликованная 15 октября 2008 года. Заложенные в ней темпы роста производства, инноваций, жизненного уровня граждан и т.д. и т.п. радовали глаз, но приводили в недоумение серьезных экономистов. Так, к 2012 году планировалось увеличить ВВП на 37–38%, производительность труда – на 40–41%, поднять реальные доходы населения на 53–54%, инвестиции в основной капитал – на 80–85% и т.д. Но поскольку, говоря словами поэта, «планов громадье» не соответствовало реалиям жизни, то была создана новая редакция «Стратегии – 2020». Опубликованная в марте 2012 года, она была подготовлена усилиями НИУ-Высшей школы экономики (НИУ-ВШЭ), научным руководителем которой является сторонник «Вашингтонского консенсуса» Евгений Ясин, Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте РФ (РАНХиГС), возглавляемой сподвижником Гайдара Владимиром Мау, и при участии ректора ВШЭ Ярослав Кузьминова. Только, увы, она мало чем отличалась от своей предшественницы. Да, наверное, и не могла. Так, доктор физико-математических и политических наук, политик и в прошлом государственный деятель Сергей Сулакшин свидетельствует: «Мне довелось работать в одной из экспертных групп, и схема была такова: восседают В.А. Мау и Е.Г. Ясин и обобщают итоги заседания (я цитирую): «Ну что, поговорили очень интересно, но в итоговом документе будет это, это и это». Получился документ трех человек: Мау, Ясина и Кузьминова. Он, скорее, вненаучный, контрнаучный, псевдонаучный, какой угодно, но к науке имеет отношение отдаленное и не выдерживает никакой критики».То, что это действительно так, доказала сама жизнь – об этом проекте уже успели забыть.

Необходимо соревнование проектов

Даже в СССР крупные проекты, не имеющие идеологической подоплеки, часто делались параллельно несколькими коллективами. Реализации подлежал самый сильный проект, нередко с использованием удачных решений отдельных проблем других проектов. Уже известно, что проект развития страны на период после 2018 г. будет готовиться под руководством А. Кудрина, недавно ставшего руководителем Центра стратегических разработок и одним из трех заместителей Экономического совета при президенте РФ, который возглавляется Владимиром Путиным.

В общих чертах, известна программа А. Кудрина, который примерно полтора года назад опубликовал статью «Новая модель роста для российской экономики». Как писала в редакционной статье «Независимая газета», «ключевая идея в стратегии Кудрина – насаждение рыночных стимулов и устранение всего, что их искажает… устранение доминирующих государственных и полугосударственных компаний, усиление конкуренции, отказ от поддержки «своих» компаний, защиту собственности и создание более совершенной судебной системы… Стратегия Кудрина предполагает кардинальные изменения практически во всех сферах жизни – от образовании и медицины до госмонополий, силовых структур и налогов».

То, о чем говорит Кудрин, вполне вписывается в либеральную модель реформ. Ее реализация небесполезна, но она не способна решить стоящие перед Россией судьбоносные проблемы, требующие нестандартных мер, далеко выходящих за рамки либерального проекта.

Но известно также, что правительство готовит программу долгосрочного социально-экономического развития до 2030 г., и наверняка, будет опираться на те же структуры, что и раньше: на РАНХиГС и НИУ-ВШЭ. Притом что заместителем председателя Экономического совета при президенте РФ является и министр экономики Алексей Улюкаев, в прошлом ближайший сподвижник Е. Гайдара. Все они представители либеральной школы.

Есть модель социально-экономического и научно-технического развития у советника президента РФ по экономике, члена Экономического совета при президенте РФ, активного члена Изборского клуба академика РАН Сергея Глазьева. Это, конечно же, не либеральная, а скорее, мобилизационная модель, требующая использования всех внутренних ресурсов, перестройки работы Центробанка, который занимался бы созданием условий для развития экономики, а не боролся бы только с инфляцией и т.д. В статье «Как ответить на санкции» С. Глазьев подробно излагает свои взгляды на то, как должны действовать в этих условиях российские экономические и финансовые власти и институты. Цель Глазьева – повысить темпы роста ВВП до 10% в год за счет внутренних источников – мне кажется трудно осуществимой. Но это уже другой вопрос. Притом что Глазьев «не один в поле воин», он может рассчитывать на поддержку коллег по клубу, и в первую очередь лауреата Нобелевской премии Жореса Алферова, а также таких известных ученых, как М. Хазин, Г. Малинецкий, Александр Агеев, Василий Симчера и др.

Между прочим, ученые РАН тоже располагают своей моделью развития российской экономики. Только приходится удивляться тому, что их разработки слабо учитываются (если вообще учитываются) при составлении долгосрочных программ развития экономики и страны в целом. (Хотя многие считают, что удивляться тут нечему. Академические ученые посчитали экономические реформы радикал-либералов 90-х губительной для страны авантюрой, и с тех пор отношение либералов к РАН исключительно негативное). Один лишь Виктор Полтерович, академик РАН и Европейской академии, президент Новой экономической ассоциации, крупнейший в стране специалист по экономикам переходного периода, уже дал столько ценных рекомендаций по переводу сырьевой экономики на рельсы промышленно-инновационного развития, что на их основе можно было бы создать работающую модель реформ. Кстати говоря, он является членом Экономического совета при президенте РФ. Много ценных соображений о реформировании российской экономики высказаны академиками РАН Леонидом Абалкиным, Владимиром Фортовым, Виктором Ивантером, Робертом Нигматулиным, Владимиром Захаровым, Юрием Осипьяном – да всех не перечислишь!

Чем принципиально отличаются взгляды ученых РАН от концепции либералов? Они считают, что на переходный период обязательно должен быть индикативный (то есть ориентировочный, а не директивный, как в СССР) план социально-экономического развития, промышленная политика, активное участие государства в экономическом процессе, а не только в определении правил игры для бизнеса. Это – ограничение свободного вывоза капитала. Прогрессивная шкала подоходного налога. Более активная борьба с коррупцией и удушающей живую активность людей бюрократией. Другие приоритеты в расходовании государственных средств, в том числе увеличение расходов на здравоохранение, образование и науку. Снижение огромного разрыва между богатыми и бедными и ряд других мер.

По большому счету точка зрения на реформирование экономики академических ученых во многом пересекается со взглядами на эту проблему Глазьева и его единомышленников, которые ведь тоже являются академическими учеными.

N.B. Если здравый смысл и национальные интересы послужат стимулом для сведения разных экономических школ, убеждений и предубеждений к единому знаменателю, да еще будет учтен опыт блестящих результатов реформ в Китае, то может получиться работающая модель реформ на многие годы вперед. Хотелось, чтобы именно так все и произошло.

Специально для «Столетия»


Эксклюзив
28.03.2024
Владимир Малышев
Книга митрополита Тихона (Шевкунова) о российской катастрофе февраля 1917 года
Фоторепортаж
26.03.2024
Подготовила Мария Максимова
В Доме Российского исторического общества проходит выставка, посвященная истории ордена Святого Георгия


* Экстремистские и террористические организации, запрещенные в Российской Федерации: американская компания Meta и принадлежащие ей соцсети Instagram и Facebook, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ), «Джабхат Фатх аш-Шам» (бывшая «Джабхат ан-Нусра», «Джебхат ан-Нусра»), Национал-Большевистская партия (НБП), «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «ОУН», С14 (Сич, укр. Січ), «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Свидетели Иеговы», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Артподготовка», «Тризуб им. Степана Бандеры», нацбатальон «Азов», «НСО», «Славянский союз», «Формат-18», «Хизб ут-Тахрир», «Фонд борьбы с коррупцией» (ФБК) – организация-иноагент, признанная экстремистской, запрещена в РФ и ликвидирована по решению суда; её основатель Алексей Навальный включён в перечень террористов и экстремистов и др..

*Организации и граждане, признанные Минюстом РФ иноагентами: Международное историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество «Мемориал», Аналитический центр Юрия Левады, фонд «В защиту прав заключённых», «Институт глобализации и социальных движений», «Благотворительный фонд охраны здоровья и защиты прав граждан», «Центр независимых социологических исследований», Голос Америки, Радио Свободная Европа/Радио Свобода, телеканал «Настоящее время», Кавказ.Реалии, Крым.Реалии, Сибирь.Реалии, правозащитник Лев Пономарёв, журналисты Людмила Савицкая и Сергей Маркелов, главред газеты «Псковская губерния» Денис Камалягин, художница-акционистка и фемактивистка Дарья Апахончич и др..