Предчувствие обрыва

Что делает писателя великим, а его произведения классикой, которую не скучно читать и через столетия? Провидение. Иван Александрович Гончаров, 200-летие со дня рождения которого мы в этом году отмечаем, вне всякого сомнения, относится именно к таким творцам.

У слова «доктор» в русском языке два значения: человек, успешно защитивший докторскую диссертацию, т.е. проявивший недюжинные способности к научным исследованиям, а также врач. Гончаров достоин обоих значений. Сын симбирского купца, переводчик, цензор и секретарь адмирала Путятина, скромный доктор «человековедения» Иван Александрович Гончаров.

Он исследовал человеческие характеры так, как до него разве что Гоголь, и, как врач, ставил диагнозы.

Принято думать, что главный и единственный его диагноз – «обломовщина». Да, это самый заметный из замеченных автором недугов. Однако же до и после обломовщины Гончаров припечатал еще два явления, которые были характерны не только для середины XIX века, но, к несчастью, перекочевали и в XXI столетие. Это «адуевщина» и «волоховщина».

Двадцатилетний Александр Адуев не очень-то хотел уезжать от доброй маменьки к строгому дядюшке, от бескрайних, залитых солнцем разноцветных нив Поволжья в болотистый промозглый Петербург. Но пришлось. Мечта «о благородном труде, о высоких стремлениях», густо-розовая и сладкая, как малиновая помадка, помогла ему в перемене судьбы. Что же встречаем мы в конце этой, как настаивает писатель, «Обыкновенной истории»? Потерявшего свежесть, мечтанья и волосы коллежского советника едва за тридцать с хорошим казенным содержанием, который вот-вот женится на богатой наследнице… как ее? А мы и имени ее не знаем. И ведь ничего страшного в этой истории пока нет! И не болезнь это вовсе, а так, синдром. Или даже излечение столицей провинциального юноши от его книжного романтизма. Страшно-болезненное будет потом. В начале разных исторических переломов попрут то в царские, то в красные, то снова в белые чиновники тысячи и тысячи молодых людей России, которые своим практическим не по годам умом поймут, что есть в этой жизни нечто гораздо более мощное и интересное, чем какая-то любовь, революционные идеалы или даже богатство, – это власть над «простым» человеком!

Вот какую российскую болезнь предчувствовал Гончаров: привлекательность чиновничьего стола и немалого чиновничьего содержания для ищущей успеха молодежи.

Особенно заметным и неприятным для нынешнего наблюдателя стало это явление в последние годы: согласно опубликованным рейтингам, еще на школьной скамье российские юноши и девушки третьего тысячелетия стремятся не к подвигам космонавтов, не к нелегкой доле предпринимателя или там к служению народу в качестве инженера, а к карьере госслужащего. Какие там мечты Адуева?! Вместо них – жесткие планы карьеристов, которые пойдут на все, чтобы только оказаться и остаться у кормушки.

Марк Волохов – фигура еще более знаменательная, чем Александр Адуев. Он не был в замысле «Обрыва» одним из главных героев, но стал им, в конце концов, потому что Вера такую «штуку удрала» со своим создателем Гончаровым, на какую не решилась и пушкинская Татьяна. Но не победителем девичьей крепости запоминается Волохов: если бы только это! Волохов – это внятный проект разрушителя нравственных устоев общества, да и государственных устоев тоже. Очень узнаваемый в XXI веке проект.

Гончарова обвиняли в предвзятости к молодому поколению, в клевете на него, он едва ли не оправдывался. А правда была в том, что Иван Александрович прежде других литераторов, прежде даже Достоевского узнал в лицо человека, который при случае дойдет и до террора. Раскольников, с которым уже познакомилась читающая Россия на момент выхода «Обрыва», уговаривает одну только свою отдельно взятую совесть; Волоховы готовы были наплевать на все привычные, исконные человеческие ценности, не только, кстати, русско-православные, – и плюнули в тот же год, в ноябре 1869-го, всего-то через полгода после выхода из печати последней части последнего романа И.А. Гончарова.

Сравниваю с Достоевским неслучайно. Именно его Петр Верховенский и Николай Ставрогин, главные герои «Бесов», станут продолжателями болтовни Марка Волохова – только они перейдут к делу.

Один из первых террористов России, нигилист Сергей Нечаев в сентябре 1869 года создаст в разных городах России «Общество народной расправы», а всего через два месяца после этого в парке Петровской земледельческой академии под Москвой пятеркой этих террористов будет убит студент Иван Иванов.

В истории, в том числе истории литературы, чрезвычайно интересны совпадения, вообще система сопоставлений во времени, синхронистика. Именно в ноябре 1869 года И.А. Гончаров пишет разъяснительную статью о Марке Волохове. В это время Достоевский с женой Анной находятся за границей, в Дрездене (в сентябре у них родилась там дочь Люба). В октябре по настоянию Федора Михайловича в Дрезден приезжает брат Анны Григорьевны И.Г. Сниткин, студент именно Петровской академии, хороший знакомый того самого Ивана Иванова, который ему и загранпаспорт выхлопотал, и с ректором об отпуске приятеля договорился. А вскоре случится кровавое…

В начале следующего года Достоевский с пристрастием станет изучать русские и немецкие газеты, которые будут много писать о деле Нечаева, особенно немецкие. Достоевский забросит другие планы и начнет быструю и скрупулезную работу над «Бесами» - вот вам подтверждение того, что Волохов-то у незлобивого Гончарова неспроста из-под пера вышел! И еще. В том же 1869 году чиновника от педагогики Илью Николаевича Ульянова назначают в Симбирск. Осенью 34-летняя Мария Александровна Ульянова ходит беременная, чтобы в апреле следующего, 1870 года, говоря просторечным языком, разродиться в родном городе Гончарова, месте действия его романов, в том числе и «Обрыва», будущим вождем социалистической революции, который ничтоже сумняшеся возьмет на вооружение методы кровавого террора.

Неясное предчувствие обрыва чего-то дорогого, каких-то нитей, связывавших современную ему Россию с достойным великим прошлым, двадцать лет мучило Ивана Александровича.

И сам роман давался ему мучительно. Но мощный, основательный талант стареющего Гончарова превозмог усталость и сомнения. В романе видно желание защитить и прелестные адуевские Грачи, и милую Обломовку, и умно устроенное имение Бабушки от чего-то пока еще не очень бурно надвигающегося, от какого-то пока только смерча – крутится там, вдали, по заволжской степи, а потом и пропадет – не ураган ведь? Ожидания урагана у Гончарова нет, это не «Бесы», которые выйдут всего через три года после «Обрыва» - но каких три года. Это годы, разломившие историю страны на до и после Нечаева, годы, испачкавшие Россию первой нарочитой невинной кровью. Не удержаться от ощущения символа в связи с фамилией жертвы – сколько безвестных ивановых, петровых, сидоровых сгинет через полвека в гражданской войне, а еще через двадцать лет сотни тысяч таких же безвинных людей окажутся на расстрельных полигонах.

Да и кто стал бы беспокоиться, различать террористов в толпе «просто» протестующих, спасать страну от беспощадного цинизма новых революционеров? Обломовы?..

Про Обломова, впрочем, можно говорить бесконечно. Это, безусловно, наше, родное явление (такое же, кстати, как и бабушка Татьяна Марковна Бережкова – мощная, красивая, умная, в меру властная, не без грехов молодости, вырастающая у Гончарова до олицетворения доброй старой России, – бабушка-берегиня).

Однако последние исследования врачей и психологов, вовсе не российских, возвели обломовщину, якобы сугубо русскую болезнь, в ранг настоящей болезни, которой страдают далеко не только русские.

Это прокрастинация – бесконечное откладывание исполнения задуманного. А если есть болезнь – есть и способы лечения.

Особого внимания требует сейчас и книга И.А. Гончарова «Фрегат «Паллада». Сколько удивительных страниц посвящено там Японии. Сами японцы в массе своей не читали эту книгу, кажется, до середины ХХ века – но словно услышали настойчивый призыв нашего писателя очнуться, выбраться из изоляции, перенять опыт европейцев… А Сингапур, Китай с Гонконгом, Южная Корея, ЮАР! За полтора века эти неевропейские государства, которые в свое время посетила русская экспедиция адмирала Путятина, стали гигантами экономики, но благодаря Гончарову читатели разных стран могут узнать о том, с чего они начинали, и подивиться силе человеческого духа, в какой бы части света он ни проявлялся.