По щучьему велению, по нашему хотению…

Две предыдущие попытки написать план-прогноз провалились. «Стратегию 2020» пришлось отправить в мусорную корзину. Пришедшая ей на смену «Концепция долгосрочного развития РФ до 2020 года» вскоре последовала туда же. Причем их несостоятельность ясна стала задолго до того, как наступили обозначенные в документах сроки.

Помню, в советское время мы смеялись над Программой КПСС, принятой при Н.С.Хрущеве на XXII съезде партии, когда нам сгоряча пообещали построить коммунизм к 1980 году. Люди тогда шутили, что вместо обещанного коммунизма в Москве были проведены Олимпийские игры. Но задним числом можно констатировать: целый ряд позиций, заложенных в тогдашних документах, все-таки был выполнен.

Советский прогноз «споткнулся» о системные проблемы и противоречия, которые его авторами не только не были исследованы, но в 1961 году, когда писалась программа, не были и в полной мере осознаны. Тем не менее, писали его на основании вполне серьезных данных и расчетов.

Напротив, нынешние либеральные мыслители даже не пытаются делать вид, будто опираются на анализ существующих реальных тенденций развития общества – которые надо как-то поддержать, попытаться переломить, или хотя бы учитывать.

В основе их планов – «образ желаемого будущего». Иными словами, набор субъективных «хотелок» нескольких уважаемых авторов.

Состав команды, которая должна определить этот образ весьма, своеобразен. Никому ведь даже в голову не пришло выяснить, чего хотели бы граждане России, как они видят перспективы для себя и для своей страны. Ничего подобного! И кого вообще интересует наше мнение! Вполне достаточно того, чтобы собрались вместе три-четыре господина, пользующихся доверием председателя правительства и уже имеющих багаж проваленных проектов. Среди них самый известный широкой публике эксперт - бывший директор Парка имени Горького и бывший руководитель департамента культуры Москвы Сергей Капков.

Его главное достижение в качестве руководителя парка состояло в сносе всей советской инфраструктуры, составлявшей уникальный и своеобразный комплекс объектов 1930-1960 годов и создании на этом месте площадок для увеселения «хипстеров». Иными словами, модных молодых людей, не очень знающих, куда девать избыток свободного времени, которого у них в переизбытке. Подозреваю, случись нечто подобное в какой-нибудь прогрессивной европейской стране, ударная контркультурная деятельность могла бы для такого руководителя закончиться плачевно…

Но мы, по счастью, не в Западной Европе живем, у нас за такие подвиги принято награждать и перемещать на новую работу с повышением. Что, кстати, было очень своевременно, поскольку парка в прежнем виде больше не существует, а, следовательно, руководить теперь особенно нечем.

Несколько серьезнее в этой команде смотрятся экономист Александр Аузан и чиновник-бизнесмен, министр по делам «Открытого правительства» Михаил Абызов. Но их опыт работы в качестве экспертов по «модернизации» в команде Дмитрия Медведева заставляют усомниться в том, что будущее, которое они нам уготовили, окажется желаемым для кого-либо, кроме нескольких десятков представителей буржуазно-бюрократической элиты.

Команда «мудрецов» предложила на выбор самой себе три варианта: «Военная сверхдержава», «Страна умных людей» и «Самая большая страна мира». Потом будут решать, на что преимущественно тратить бюджетные деньги – на оборонку, образование или инфраструктуру.

Этим людям даже не пришло в голову, что не может быть, например, современной военной державы без образования и без развитой инфраструктуры, и что самую большую страну мира тоже надо будет защищать.

Что касается развития образования, то, глядя на последствия проведенных в этой сфере реформ, задаешься вопросом: чем такое развитие отличается от погрома?

Складывается впечатление, что у авторов концепций нет даже представления о комплексном развитии, социальных потребностях и интересах общества, о множестве накопившихся проблем на всех уровнях, которые, так или иначе, надо решать. А ведь, собственно, из суммы конкретных мер по решению этих проблем и противоречий будущее и станет складываться. И, в свою очередь, задача написания программы состоит не в выборе между разными «хотелками», а в том, чтобы стратегически увязать между собой эти назревшие меры. Сделать их, по возможности, непротиворечивыми и найти способы усилить их совокупный эффект за счет общего подхода. Когда социальные программы стимулируют экономику, когда создание рабочих мест в приоритетных отраслях открывает перспективы для развития регионов, а культурная и образовательная политика не только обеспечивает страну кадрами, необходимыми именно для реализации данной социально-экономической стратегии, но и формируют массу людей, способных эту стратегию понять, осмыслить, общими силами, солидарно воплотить в жизнь.

Собственно, именно так строилось советское планирование. Его успехи определялись в 1930-1960 годы способностью, с одной стороны, объективно оценить исторически назревшие социальные, экономические и военные задачи. С другой стороны - осознать эти задачи не просто как технические, но также как культурные, образовательные, идеологические и даже нравственные. Растущая сложность стоящих перед страной задач с середины семидесятых годов привела к тому, что жесткая централизованная и все более бюрократизировавшаяся система перестала с ними справляться. Но понимание объективного характера задач стратегического планирования присутствовало в СССР до последнего дня.

Сегодня одна из задач, над решением которой бьются либеральные мудрецы, состоит в том, чтобы понять, почему все их предыдущие планы и программы неизменно проваливались. И упоминание «Стратегии-2020», и «Концепции долгосрочного развития РФ до 2020 года» сейчас вызывают, в лучшем случае, горькую усмешку. Эксперты мучительно думают, что же они в прошлый раз сделали не так. Но ответ упорно не дается. Поскольку всякому стороннему наблюдателю ясно: проблема в них самих...

Разумеется, дело не только в инфантилизме и некомпетентности, но и в изначальной идеологии, по сути делающей невозможной даже саму мысль о стратегическом планировании.

Ведь принцип «свободный рынок сам решит все вопросы» делает усилия «мудрецов» изначально бессмысленными.

Их подход сам себя отрицает. Зачем вообще нам какие-то программы, если есть «невидимая рука рынка», которой просто не надо мешать? А вера в «руку» у наших экспертов совершенно неколебима: какие бы дискуссии они ни вели между собой, все они сходятся «на необходимости снижения роли государства в экономике, иначе ей грозит деградация».

Получается двойное противоречие. Во-первых, зачем-то пишутся программы про будущее, зависящее, по мнению самих же экспертов, не от этих программ, а от слепой игры рыночных сил. И чем более свободной – следовательно, независимой от любых программ - будет эта игра, тем лучше. А с другой стороны, нас призывают по возможности демонтировать то самое государство, которое, согласно теории, должно будет все эти планы реализовывать…

Разумеется, подобные вопросы могут возникать лишь у стороннего наблюдателя, не знакомого с правилами и тонкостями распила экспертных бюджетов. Для тех, кто находится «в игре», никаких проблем нет. И то, что с точки зрения обычной логики или здравого смысла является противоречиями, нелепостями или даже абсурдом, для участников процесса выглядит просто как последовательность действий и заявлений, направленных на то, чтобы максимально соответствовать заранее составленным рамкам и условиям. Поскольку же реализация на практике какой-либо концепции и реальное развитие страны не являются частью поставленной задачи, то никакие противоречия и нестыковки делу не повредят.

Зато принципиально важно вписать программные заявления в некий набор идеологем и в пресловутый «дискурс власти». Если человеческим языком, это значит: употребить весь набор принятых начальством слов, расставив их непременно в нужном порядке.

Здесь опять напрашивается сравнение с поздними советскими временами. К середине семидесятых годов лозунги и формулы власти, многократно повторенные, уже воспринимались как заученный пропагандистами и бюрократами набор ритуальных штампов, фактически пропускавшихся публикой мимо ушей. Но и тут есть отличие.

В позднем СССР идеологические формулировки и красивые слова понемногу утратили смысл. А про слова нынешних «мудрецов» ничего подобного утверждать нельзя, поскольку смысла изначально и не было. Слова просто механически сцепляются между собой, по возможности, с учетом грамматических требований русского языка. Да и то не всегда.

То же касается и экспертного элемента программы. В советские времена внимательный читатель, пролистав первые несколько страниц документа, содержавшие общие идеологические формулы, мог затем погрузиться в раздел со статистическими данными и расчетами, которые, как минимум, сходились между собой. В наше время разбираться с прогнозируемыми цифрами нет смысла. Их просто берут, называют наобум, никак не обосновывая. То, что получается в итоге, даже как-то неудобно назвать ошибками.

Например, объем российского ВВП должен был в соответствии с прогнозом «Стратегии 2020» вырасти к назначенному году на 125%, но теперь прогнозы скорректировали… до 12%. Иными словами, более чем в десять раз!

На таком фоне Никита Сергеевич с его знаменитым «волюнтаризмом» выглядит просто образцом скрупулезной точности…

Понятно, что при таком обращении с реальностью можно нарисовать любые цифры – все равно, никто за очередной провал отвечать не будет. К тому же, «мудрецы» и не собираются участвовать в реализации политики, они лишь создают нам «образ желаемого будущего». А если в итоге реальность получилась несколько иной, то они здесь совершенно ни при чем.

Главное то, что деньги, конечно, станут экспертам и авторам проектов выделяться под любые «хотелки». И чем более масштабными и абсурдными будут их пожелания, тем больше будет «финансовый поток». Поскольку же никакой волшебной щуки или другого магического средства к проекту не прилагается, то никто и не станет всерьез заботиться об его осуществлении.

Но очередной, неминуемый провал никого не расстроит так же, как и два предыдущих. После краха программы, ориентированной на 2020 год, главный вывод состоит в том, что горизонт планирования оказался слишком низким. До 2020 года и авторы, и читатели подобных прогнозов имеют все шансы дожить. Поэтому наши интеллектуалы теперь берутся за планирование на 2030 год.

А, после того, как станет ясно, насколько они ошиблись и в этот раз – ждать до конца срока, увы, не потребуется – они с таким же энтузиазмом возьмутся писать проект для 2050 или даже 2100 года.

Тем более что в этом-то случае уж точно спрашивать будет не с кого…

Борис Кагарлицкий – директор Института глобализации и социальных движений