Китайская, «цветная»…

После «событий на площади Тяньаньмэнь» 1989 года я много раз бывал в Пекине, приходил к памятным местам, вспоминал те переполненные событиями дни. Сравнивал волнения студентов и рабочей молодежи китайской столицы со случившимися гораздо позже московскими митингами на площадях Сахарова и Болотной, с многодневными сидениями на площади Тахрир в Каире, с погромами на киевском «майдане»...

И задавал себе вопросы: были ли «события на площади Тяньаньмэнь» одной из первых «цветных революций», стояли ли за лидерами протестующей молодежи опытные политтехнологи, и если да, то на кого они работали? Я вспоминал передачи китайской службы «Голоса Америки», которые через репродукторы круглые сутки транслировались на всю площадь. Я вспоминал, что руководители активистов после разгрома в ночь с 3 на 4 июня были оперативно вывезены из Пекина в США и на Тайвань, получили там высокооплачиваемые должности в университетах, неправительственных организациях и разведывательных центрах.

Да, то была «цветная революция» и ее готовили политтехнологи, но, на мой взгляд, не иностранные, а свои, китайские. Скорее всего, высокопоставленные организаторы беспорядков поддерживали обычные контакты с иностранными дипломатами и журналистами, среди которых были и сотрудники разведок.

Но в то время дестабилизация Пекина не входила в планы западных стратегов – Китай встроился в производственные и торговые цепочки, исправно переводил средства в Федеральное казначейство США. Реальная причина лежала в борьбе за власть «молодежи» против «стариков» в Политбюро ЦК КПК.

Она то и привела к использованию сначала студентов и преподавателей элитных пекинских вузов, а затем курсантов военных и полицейских училищ, рабочих активистов для раскачивания режима в надежде взять власть и реализовать в Китае горбачевские «гласность» и «перестройку». Скорее всего, именно опыт «событий на площади Тяньаньмэнь», чуть было не победившей «цветной революции», был изучен западными экспертами и стал отравной точкой последующих.

В основе любой «цветной революции» лежит типовой сценарий: массовые мирные протесты—провокации и дискредитация действующей власти — нейтрализация власти — социально-политический хаос — захват власти. На моих глазах были реализованы три первые фазы. Фаза первая: недовольство коррупцией и безнаказанностью власть имущих, выход манифестантов на улицы и площади. Фаза вторая: стычки с полицией, вытеснение людей в форме из центра Пекина. Фаза третья: превращение центра и нескольких районов китайской столицы в «гуляй-поле», где наряду с вежливыми студентами вдруг появились люди криминального вида и поведения, начались драки и грабежи. Четвертая фаза, хаос, началась уже после введения военного положения в Пекине, когда нашей группе сопровождавших Михаила Горбачева аппаратчиков пришлось покинуть китайскую столицу.

Последняя фаза – завоевание власти - не состоялась благодаря Дэн Сяопину, который долго колебался, выжидал, но, в конце концов, отдал приказ войскам очистить площадь…

Визит в Китай «отца перестройки» вызвал прилив интереса к советской модели реформ, причем не только среди недовольной молодежи. В то время как М. Горбачев под воздействием части своих советников заинтересовался китайской моделью по формуле «Сначала экономика, затем политика», в руководстве Компартии Китая появилась группа деятелей, считавших перспективной именно горбачевский курс на приоритет политических изменений. Во главе ее стоял новый генеральный секретарь ЦК КПК Чжао Цзыян. Этого, сравнительно молодого человека, привел к рулю партийной власти и фактически назначил преемником сам Дэн Сяопин, решивший отказаться от большинства официальных постов и титулов, но продолжавший управлять по старой китайской традиции «из-за ширмы». Вокруг Чжао Цзыяна собрались сторонники перемен: партийные интеллектуалы, руководители и профессора академических институтов, журналисты. Они публиковали закрытые доклады и статьи о необходимости коренных преобразований, учреждали студенческие дискуссионные клубы, налаживали связи с единомышленниками в провинции, с «продвинутыми» офицерами госбезопасности, полиции, Пекинского гарнизона. Их подспудная активность пользовалась успехом, ведь увлеченное экономическими преобразованиями и поддержанием стабильности в обществе руководство страны так и не взялось за решение политических проблем.

За два года, прошедших после первых волнений 1986 года, формирование бюрократического капитализма приняло еще более откровенные формы. Ускорилась инфляция, разрыв в доходах верхов и низов стал вызывать массовое возмущение, вседозволенность нуворишей и «новой аристократии» из партийной иерархии настраивала на боевой лад бунтарей, еще помнивших о временах «культурной революции», погромах горкомов и райкомов, о публичных казнях еще вчера всесильных начальников.

События на площади Тяньаньмэнь стали шоком для советских сторонников развития по китайскому пути, а М. Горбачев продолжил свой курс, гибельный для страны и партии.

Состоявшийся в конце того рокового года пленум ЦК КПК хоть и благословил продолжение прежнего курса, но принял отставку Дэн Сяопина с последнего остававшегося у него официального поста руководителя Военного совета ЦК КПК. С политической арены исчезли высокопоставленные деятели, вошедшие в историю как «мясники».

Генеральным секретарем ЦК КПК вместо «китайского Горбачева» Чжао Цзыяна стал секретарь парткома Шанхая Цзян Цзэминь, который в своем городе навел порядок без кровопролития. С тех пор в КПК действует не допускающая рокировок и иных фокусов жесткая система ротации руководителей.

Цзян Цзэминя через 10 лет сменил Ху Цзиньтао, еще через декаду, в конце 2012 года ему на смену пришел Си Цзиньпин.

Именно Си Цзиньпин в последние месяцы развернул настоящую борьбу с коррупцией и кумовством, которые остаются большой проблемой и признаются главной угрозой руководящей роли партии. В Китае сейчас говорят: «Или партия победит коррупцию, или коррупция победит партию». Положение не спасают ни «посадки», ни "отстрелы" коррупционеров. В условиях начавшегося пару лет назад «сдерживания» Западом Китая недовольство народа может быть использовано для применения сценария «цветной революции» и внешними игроками.

За минувшие со времен «событий на площади Тяньаньмэнь» годы в Китае сложилось мощное прозападное лобби. Дети высокопоставленных партийных чиновников, руководителей государственных и частных компаний получают дипломы в европейских и американских университетах. Только в нынешнем учебном году в вузах США учится 197 тысяч студентов из КНР. Их родители держат «излишки» семейного бюджета в западных банках, скупают недвижимость от Лондона до Нью-Йорка.

На Китай сейчас оказывается сильное давление как «жесткой», так и «мягкой» сил. Введенные после событий 1989 года экономические санкции не оказали особого воздействия, хотя страны Евросоюза до сих пор не продают Китаю современное оружие. Финансовая и торговая мощь КНР, спасшейся от «перестройки», за минувшие годы резко возросла. Поэтому от любых санкций, в первую очередь, пострадают их инициаторы. Военное давление тоже малоэффективно – военный потенциал Поднебесной способен остудить любые горячие головы.

Вот почему на передний план выходит «мягкая сила» и базирующаяся на ней угроза «цветной революции». В Китае начали ограничивать свободу рук финансирующихся из-за границы неправительственных организаций, сокращают число западных фильмов и телепрограмм, пытаются снизить популярность английского языка.

Но, главное, новое китайское руководство, помня о «событиях на площади Тяньаньмэнь», развернуло нешуточную борьбу с коррупционерами, жертвами которой уже стал как минимум один бывший член Политбюро ЦК КПК, несколько министров, тысячи партийных функционеров и правительственных чиновников более низкого ранга.

«Тяньаньмэнь» не должен повториться.

Юрий Тавровский - китаевед, в 1987-1989 годах работник Отдела международной информации ЦК КПСС. В настоящее время политолог, член Изборского клуба.