Бедность – за порог

Сколько в России богатых, точно не знает никто. Росстат никакого учета благосостояния «новых русских» не ведет. И судить о том, как живет тот или иной российский миллионер, можно разве что по информации журнала Forbes да выкладкам зарубежных рейтинговых агентств.

Но какими бы не были оценки числа богатых и сверхбогатых людей, предлагаемые частными компаниями и зарубежными исследовательскими центрами, они всегда привлекают внимание. Потому что не бедность, а социальное неравенство является сейчас самой острой проблемой.

Из СМИ и по собственному опыту мы все знаем, что в России неравенство по доходам громадно. Его индикатор (коэффициент Джини) находится примерно на уровне США, но в американском обществе сам объем распределяемых ресурсов в 4–5 раз выше, чем в России.

Зато, по данным исследования банка Credit Suisse, Россия лидирует в мире по концентрации богатства: одному проценту домохозяйств принадлежит более чем 2/3 всех активов.

Миллионеров все больше

По данным аналитической компании Boston Consulting Group (BCG), долларовыми миллионерами в прошлом году стали более 30 тыс. российских семей. И теперь их общее число составляет 213,3 тыс. человек, или 0,4 процента от всех домохозяйств.

Аналитики отмечают, что в этом нет ничего страшного: у нас мол доля богатых существенно меньше, чем в других странах, обладающих сопоставимым количеством владельцев крупных состояний (в Гонконге – 9,6 процента домохозяйств), у США – 5,9 процента, в Нидерландах – 3 процента. Но все дело в том, что там и уровень жизни гораздо выше нашего, потому и рост благосостояния богатых никого не шокирует.

И еще одна немаловажная особенность. Россию отличает крайне высокая концентрация капитала: если по числу семей-миллионеров мы занимаем 13-е место в мире, то по числу ультрабогатых домохозяйств с доходом выше 100 млн долларов – пятое. Их количество за год увеличилось на 14 процентов, до 536 семей. Заметим, что больше сверхобеспеченных семей проживает лишь в США (4754), Великобритании (1044), Китае (983) и Германии (881).

Верхушка айсберга

Сравнивая доходы беднейшей и наиболее богатой частей общества, зарубежные агентства подают нам, как правило, только верхушку айсберга, потому что не учитывают финансовые и нефинансовые активы (собственно «богатство»), которыми обладают «верхние» социальные слои.

«Бедность мы тоже измеряем примитивно, однобоко, – полагает гендиректор Всероссийского центра уровня жизни Вячеслав Бобков. – По отношению к принятым в обществе стандартам потребления и качества жизни (относительная бедность) масштабы бедствия в 2–2,5 раза больше».

Сегодня более 18 миллионов человек живут за порогом бедности. Причем мы говорим только о людях, чьи доходы находятся либо ниже, либо в пределах прожиточного минимума. А есть еще такие понятия, как относительная бедность (население с доходами значительно ниже средних), и субъективная бедность – то, как люди сами оценивают свое положение. Естественно, эти показатели еще более высокие.

Но, к сожалению, на это у нас не принято обращать особого внимания, как и на то, что зарплаты десяти процентов самых высокооплачиваемых работников выше зарплат десяти процентов самых низкооплачиваемых более чем в 16 раз.

Причем это без учета скрытых доходов. А общие доходы десяти процентов самых богатых жителей страны превышают заработки самых бедных в 40-45 раз (!).

В Германии, Австрии, Франции этот коэффициент варьируется от пяти до семи. В США – в районе десяти. Если коэффициент выше – это сигнал серьезной социальной опасности. И тревожный сигнал для нас уже давно прозвучал.

Деньги делают деньги

Все было бы не так печально, если бы главными источниками роста личных состояний были вложения в российскую экономику, а не рост котировок ценных бумаг, размещенных на международных финансовых площадках.

Ни для кого не секрет, что богатые россияне получают свои доходы не в форме зарплаты, а через, так называемый, трейдинг, продавая свою продукцию в офшор по цене, близкой к себестоимости и при этом получая в России невысокую прибыль. А затем принадлежащий этим же россиянам офшор продает продукцию по мировым ценам. Доходы собственники получают через дивиденды, выплачиваемые из прибыли офшора. Почему бы с этих сумм не брать налоги?

И вопрос здесь не только в культуре бизнеса в широком понимании этого слова, но и в принципиальной позиции государства. То, что оно должно регулировать соотношение доходов различных социальных слоев – аксиома в любом цивилизованном обществе.

Сегодня десятая – самая состоятельная – часть населения нашей страны богатеет за год в среднем на 30–40 процентов. Способствуют этому одинаковый для всех подоходный налог и единый социальный налог с его регрессивной шкалой. Власть это прекрасно понимает.

Что же мешает уже сегодня ограничить рост реальных доходов сверхбогатых? Например, установив планку в четыре-пять процентов в год.

Уже одно это, как подсчитали специалисты Всероссийского центра уровня жизни, позволило бы повысить реальные доходы наименее обеспеченного населения до 30-40 процентов в год. Таким образом, уже за несколько лет численность бедных могла бы сократиться вдвое.

Власть не решается пойти на такую меру, видимо, потому что влияние олигархического капитала на экономику очень велико, а также в силу чрезмерной коррумпированности чиновничьего аппарата.

Оброк для богатых

И все же попытки заставить богатых делиться, хотя и очень осторожные, предпринимаются. Давно спорят о введении налога на роскошь. Он пока не принят в том виде, как задумывалось, но повышенный налог на дорогие автомобили все же ввели.

Депутаты Госдумы много говорили об ограничении максимальных размеров оплаты труда топ-менеджеров госкорпораций. Пока такого решения нет, но принят закон, ограничивающий им компенсационные выплаты при увольнении.

Сейчас уже и правительство, и думское большинство признают: нужно вводить прогрессивную шкалу подоходного налога – своеобразный оброк для богатых. Но не стихают споры о том, с какого дохода должна применяться прогрессивная шкала, какие градации нужно устанавливать, какой размер дохода вообще освободить от налога.

Не секрет, что правительство под эффективностью расходов зачастую понимает урезание финансирования, в том числе социальной сферы и бюджетного сектора. Но можно же поступить по-другому, сэкономить за счет сокращения неэффективных финансовых кругооборотов. Проконтролировать движение бюджетных средств будет намного легче, если свыше 85 процентов бюджетных инвестиций выделять под конкретные проекты и программы, конкретную проектно-сметную документацию, а не в форме взносов в уставные капиталы госкорпораций.

И здесь очень важным моментом является налоговая политика, целью которой должно стать перемещение налоговой нагрузки с инвестиционной и инновационной деятельности на сверхизбыточное потребление и сверхдоходы физических лиц. Иными словами, надо создавать комфортные условия для честного бизнеса и одновременно с этим скорректировать распределительные механизмы в системе «налогообложение – социальные льготы».

Такую задачу ставит перед чиновниками и губернаторами президент, но в силу каких-то причин решение ее затягивается, переносится на более поздние сроки.

Где же выход?

Казалось бы, все сегодня понимают простую истину: чтобы сократить число бедных, нужно развивать не офшорную, а реальную экономику. Поддерживать не только сырьевые производства, но и промышленный сектор, отрасли с высоким уровнем добавленной стоимости, потому что это новые рабочие места, налоги, кооперационные связи. Но реальных подвижек в этом направлении почему-то не происходит.

В Госдуме не раз звучали предложения снизить тарифы страховых взносов предпринимателей до 27 процентов и восстановить льготы малому бизнесу на уровне 15-процентных платежей. Восстановить инвестиционные льготы по налогу на прибыль, дать налоговые льготы инновационному бизнесу, научным учреждениям. Производственные вопросы, как полагают эксперты, нужно решать вкупе со сдерживанием инфляции при жестком контроле за тарифами естественных монополий и внутренними ценами на энергоносители.

Все это необходимо, чтобы оживить экономику, выйти на заданный рост ВВП в 5 или 6 процентов.

При этом не надо забывать о том, что если помочь людям удовлетворить элементарные потребности – в питании, жилье, медицине, образовании, – вопрос бедности не будет стоять так остро.

Стремясь упорядочить бюджетное финансирование, государство перешло на программный бюджет. Появилось множество самых разных программ, но нет среди них одной, быть может, самой важной – программы преодоления бедности. Если бы ее написали, то у чиновников появился бы повод больше думать о бедных, а не только о себе.