Он не боялся ни моря, ни начальства

На свой страх и риск действовал адмирал Н.О. Эссен, решившись заблаговременно забросать минами Финский залив и тем самым предотвратить прорыв германского линейного флота к Петербургу. Это и спасло столицу России от разрушения тяжелыми крупповскими орудиями уже в первые часы Великой войны…

«Поздравляю Балтийский флот с великим днем, для которого мы живем, которого ждали и к которому готовились» - таковы чеканные строки приказа командующего Балтфлотом адмирала Николая Оттовича Эссена, изданного им 19 июля (1 августа) 1914 года в связи с началом Первой мировой войны.

Официальное объявление ее еще только витало в воздухе, дипломаты России, Германии, Франции и Австро-Венгрии предпринимали отчаянные усилия, чтобы найти хоть какой-то компромисс и удержать мир на краю пропасти, коварно вырытой Британской империей, одной из виновниц разразившейся катастрофы. А балтийский флотоводец уже понял, что враг у ворот, и он обязан исполнить священный долг перед Отечеством и государем. Долг же этот, как разумел его Эссен, состоял в том, чтобы немедленно, по собственному почину, привести флот в полную боевую готовность и предпринять превентивные шаги. Те шаги, которые не позволят германским военно-морским силам на Балтике осуществить план сокрушения России, рожденный в морском штабе принца Генриха – родственника германского императора.

План немцев был столь же коварен, сколь и незамысловат. Используя фактор внезапности и превосходящую более чем вдвое численность крупповских орудий, включавшей 15-дюймовые стволы башен главного калибра, немецкие дредноуты и миноносцы стремительно прорываются в Финский залив и всей своей огневой мощью в считанные часы сметают с лица Земли столицу Российской империи с ее пригородом Царским Селом. Дабы кайзер Вильгельм II смог немедленно продиктовать унизительный мир кузену Ники, то бишь Николаю II…

А теперь вернемся к мудрым строкам приказа адмирала Эссена: «Офицеры и команда (такНиколай Оттович, а по его примеру и другие руководители Балтфлота обращались к нижним чинам, видя в них не бессловесных исполнителей своей воли, а, прежде всего, спаянных дисциплиной и чувством долга самоотверженных помощников офицерского состава. – А.П.)!

С этого дня каждый из нас должен забыть все свои личные дела и сосредоточить все свои помыслы и волю к одной цели – защищать Родину от посягательств врага и вступать в бой с ним без колебаний, думая только о нанесении врагу самых тяжелых ударов, какие только для нас возможны.

Война решается боем. Пусть каждый из Вас(именно так, с прописной буквы, втексте приказа! – А.П.)напряжет все свои силы, духовные и телесные, приложит все свои знания, опыт и умения в день боя, чтобы все наши снаряды и мины внесли бы гибель и разрушение в неприятельские боевой строй и корабли».

Исполняя этот приказ, миноносцы и минные крейсера Балтфлота всего за четыре с половиной часа плотно закупорили все подступы с моря к Финскому заливу, установив свыше 2 тысяч мин в 8 полос и тем сразу устранив саму возможность для проведения боевых операций немецкого флота против Петербурга и его пригородов.

И уже в тот час, когда германский посол граф Пурталес с напускной прискорбностью вручал министру иностранных дел России Сазонову ноту об объявлении вторым рейхом войны нашему Отечеству, русская столица была практически недосягаема для крупповского железа.

И принцу Генриху, с яростью узнавшему о русских минных постановках в балтийских проливах и шхерах, исключавших для его армады вообще какую-либо перспективу активных действий против русского побережья, ничего не оставалось, как от бессильной злобы впасть в многодневный запой

…Николай Оттович фон Эссен родился в Петербурге 11 декабря 1860 года. Его предком был отпрыск древнего голландского графского рода Курт Эссен. Он был принят на русскую мореходную службу в 1707 году. Как гласило семейное предание, 27 июля 1714 года в связи с проявленными в Гангутской морской битве со шведами отвагой и умением Петр I лично вручил ему именной абордажный кортик. За два столетия род Эссенов подарил России 12 блестящих военно-морских офицеров, семеро из них стали георгиевскими кавалерами.

Отец же Николая Оттовича Отто Вильгельмович пошел по гражданской части и к моменту рождения своего чада был уже действительным тайным советником и статс-секретарем. Он с пониманием отнесся к выбору сына, пожелавшего продолжить семейную традицию служения Отечеству под Андреевским флагом. Николай по благословению отца в 1875 году поступил в петербургский Морской корпус. В годы учебы он проявил замечательное упорство и трудолюбие и стал лучшим на своем курсе гардемарином. Его имя было выбито золотыми буквами на мраморной доске почета.

Много лет спустя, уже обращаясь к сыну, Николай Оттович так сформулировал главное условие успеха в любой карьере: «работать, не покладая рук, не зная отдыха».

Подобным образом складывалась вся служба будущего адмирала, главным жизненным принципом которого стал девиз служения Отечеству верой и правдой…

Гардемарином он ушел в двухлетнее заграничное плавание на фрегате «Герцог Эдинбургский», во время которого и получил первый офицерский чин мичмана. Затем в 26 лет он закончил механическое отделение Николаевской Морской академии. С 1892 по 1896 год служил на кораблях Тихоокеанской и Средиземноморской эскадр, пробыв в чине лейтенанта почти 14 лет и побывав почти во всех северных морях Земного шара. Произведенный в капитаны 2 ранга, он был назначен в 1902 году командиром легкого миноносного крейсера (тоже 2 ранга) «Новик», переброшенного вместе с другими русскими военно-морскими силами на Дальний Восток.

Перед этим он исполнял должность флаг-капитана у командующего 1-й Тихоокеанской эскадрой вице-адмирала С.О. Макарова – выдающегося флотоводца и ученого, руководителя двух кругосветных плаваний, героя русско-турецкой войны 1877-1878 гг., создателя тактики русского броненосного флота. Их совместная служба преподала фон Эссену такую школу, которую, по его собственному выражению, «забыть просто невозможно, а пренебрегать – преступно». Вместе со Степаном Осиповичем Николай Оттович формировал эскадру сначала в Кронштадте, затем в Ревеле и Либаве. Очень трудным оказался ее переход к дальневосточным берегам России, поскольку на всем этом пути не было ни одной нашей военно-морской базы, а встречавшиеся по пути следования порты некоторых государств под давлением одержимой недоброжелательством к русским Англии отказывались снабжать корабли, шедшие под Андреевским флагом, продовольствием и топливом…

Примечательно, что уже в те годы Эссен твердо определил неизбежность военного столкновения России с Германией. В 1898 году он неоднократно выступал в «Морском сборнике» со статьями о германском флоте и даже завел на него досье, которое пополнял до конца своих дней.

Годы русско-японской войны стали для Николая Оттовича звездным часом. Начало ее он встретил в Порт-Артуре. После внезапного нападения японцев в ночь на 27 января 1904 года капитан 2 ранга фон Эссен первым вывел свой крейсер навстречу неприятелю. Утром, когда неповрежденные японскими торпедами русские корабли только выходили с рейда, «Новик» уже атаковал врага, причем дважды. По отзывам очевидцев этих атак, будущий адмирал «на самом слабом корабле показал, что дух отваги в личном составе еще не убит».

При возвращении «Новика» в Порт-Артур вся гавань приветствовала доблестный экипаж восторженным «Ура!». За мужество в схватке с превосходящим по численности противником кавторанг был награжден Золотой георгиевской саблей с надписью «За храбрость», а 12 членов экипажа «Новика» получили георгиевские кресты.

Героический характер Эссена разглядели не только друзья, но и будущие враги. Так, германский военно-морской атташе в Порт-Артуре, впоследствии адмирал, Э. Гопман составил в те дни такой портрет Николая Оттовича:

«Мне представили маленького плотного капитана 2 ранга, шедшего мелкими быстрыми шагами по набережной. Чистое круглое лицо, большие умные синевато-серые глаза… Это лицо и глаза из тех, что надолго врезываются в память. Говорят, хрустально бескорыстный, крайне независимый человек».

Вскоре адмирал Макаров поручил неустрашимому офицеру командовать броненосцем «Севастополь». На нем Эссен сражался до последних дней обороны порт-артурской крепости. Покидая «Новик», Николай Оттович писал: «Расстаюсь с сожалением с судном, на котором я принял боевое крещение и на котором пережил столько разных событий и вынес столько испытаний как в мирное время, так и на войне».

Смерть адмирала Макарова, погибшего при подрыве на мине эскадренного броненосца «Петропавловск» 31 марта (13 апреля) 1904 года, стала тяжелым ударом для Эссена. Уход из жизни этого выдающегося флотоводца, сторонника активных морских операций, крайне отрицательно сказался на положении стоявшей в порт-артурской гавани русской эскадры. Возглавлявшие флот после гибели Макарова наместник адмирал Е.И. Алексеев и адмирал В.К. Витгефт полагали, что действия боевых кораблей должны носить лишь вспомогательный, оборонительный характер. Они почти полностью отказались от наступления, если не считать двух бездарных попыток прорвать блокаду Порт-Артура. Эссену оставалось безучастно наблюдать, как в пассивной обороне гибнет цвет нашего флота…

Все его предложения о выводе судов в море и нанесении серьезного удара по японским кораблям командование встречало в штыки. Но когда начался прямой расстрел русских кораблей в гавани, Николай Оттович, вопреки запрету выходить в море штормовой ночью, протаранил неразведенные боны и перевел «Севастополь» в бухту Белый Волк. Там он продолжил борьбу с японским флотом, утопил или серьезно повредил несколько вражеских миноносцев и даже обстрелял японскую пехоту, наступавшую в районе Голубиной бухты.

В эти трагические дни героизм капитана 1 ранга Эссена приобрел в России широчайшую известность. Журнал «Морской сборник» писал: «Красочные открытки с портретом командира «Севастополя» расходятся тысячными тиражами, ему пишут люди разных сословий. Незаметный в мирные дни офицер становится олицетворением крепости морского духа».

Ярким напоминанием о героизме дерзкого командира и его боевых соратников служит приказ начальника Квантунского укрепрайона генерал-лейтенанта А.М. Стесселя от 5 декабря 1904 года: «Гордитесь, славные воины, подвигом броненосца «Севастополь», подвигом командира капитана 1 ранга Эссена, гг. офицеров и команды! Пусть каждый из вас будет с гордостью передавать Родине и потомкам, как «Севастополь» один отважился выйти на рейд в ночь на 26 ноября и, будучи атакован подряд пять ночей, со славой геройски отбивал атаки неприятельских миноносцев. Подвиг этот не должен никогда изгладится из вашей памяти!.. Ура героям броненосца «Севастополь!»

После этого героический корабль еще три недели оставался на внешнем рейде и отражал минные атаки неприятеля. А в ночь на 6 (19) декабря 1904 года Эссен, к тому времени принявший командование над одним из районов обороны (ему подчинялись и стоявшие здесь сухопутные войска) получил приказ об уничтожении «Севастополя» и всех батарей. Затопление корабля в день капитуляции Порт-Артура стало для Николая Оттовича величайшим потрясением.

В те часы он, по всей видимости, решил погибнуть вместе с кораблем, которым командовал. Броненосец уже погружался в море, когда группа офицеров вернулась на тонущий корабль – за командиром.

Руки Эссена буквально силой оторвали от поручней и на руках унесли его с капитанского мостика, чтобы переправить на буксир...

После сдачи крепости капитан ее последнего броненосца вместе с другими портартурцами находился в плену, однако уже в марте 1905 года вернулся в Россию. За русско-японскую войну Эссен «в воздаяние особых подвигов храбрости и распорядительности» получил орден Св. Георгия 4-й степени. За ним также утвердили чин капитана 1 ранга, полученный перед падением Порт-Артура.

«Флот и работа!» - таков был полушутливый девиз Николая Оттовича, провозглашенный им вскоре по возвращении из японского плена. В сущности, ему он следовал всю жизнь. С ним и начал многотрудное дело возрождения Балтийского флота, лучшие корабли которого сгинули при Цусиме и в других сражениях с японцами. Назначенный начальником Стратегической части только что созданного Морского Генерального штаба, он организовал большую работу по изучению опыта минувшей войны, анализу многочисленных публикаций военных специалистов всего мира. Разумеется, богатейший опыт личных наблюдений и размышлений Эссена о проигранной кампании тоже не остался втуне… Наблюдая за трудами своих подчиненных и коллег (они войдут в историю русского флота с несколько ироничным названием «младофлотцы»), Николай Оттович требовал от них плодотворных идей по предотвращению подобных трагедий в будущих войнах.

В марте 1906 года он отправился в Англию для принятия командования над строящимся крейсером «Рюрик». Однако уже через полгода был возвращен домой и начал командовать Первым отрядом минных крейсеров, большая часть которых была построена на добровольные пожертвования. Видя в своем отряде уменьшенный прообраз нового Балтфлота, он считал своей главной задачей заложить в его организацию и жизнедеятельность те идеи и принципы, которые были выношены им в Порт-Артуре и на посту начальника Стратегической части. Ему предстояло, наряду с созданием прогрессивной тактики минного флота, добиться, чтобы личный состав в совершенстве овладел техникой и боевыми средствами, а также воспитать таких офицеров, которые были бы свободны, как он сам писал, от «доцусимской ограниченности».

Еще накануне русско-японской войны, будучи сам в невысоком чине и на довольно скромной должности, фон Эссен делился с читателями «Морского сборника» поразительно смелыми суждениями: «Весь старый скарб надо убрать, надо выдвинуть молодых, энергичных командиров и их можно найти, если этот скарб их не затрет и не заставит поседеть в лейтенантском чине».

Достигнув же командных высот, Николай Оттович активно искал таких же, похожих на него своей неуспокоенностью и влюбленностью в службу моряков и старался продвинуть их на ключевые посты, связанные с боевой подготовкой, организационными новшествами и перспективным стратегическим планированием.

Так, с его легкой руки, командный состав Балтфлота обогатился такими яркими личностями, как А.В. Колчак (замечательный полярный исследователь, проявивший впоследствии и талант флотоводца), И.И. Ренгартен (с его именем связаны превосходные успехи в организации службы связи, радиоразведки и пеленгования неприятельских судов), князь А.А. Ливен (будущий командир Первой минной дивизии), барон В.Н. Ферзен (возглавил Вторую минную дивизию) и др. Кстати, к своим офицерам Николай Оттович неизменно относился с отеческой благожелательностью, часто бывал на кораблях, и непременно поощрял отличившихся благодарственным словом, представлением к ордену или денежной премией.

В апреле 1907 года фон Эссен получил чин контр-адмирала, а еще через год стал фактическим командующим русскими ВМС на Балтике. Опираясь на кадры «своей» минной дивизии (сформированной на базе Первого отряда минных крейсеров), он быстро достиг стремительного прогресса в своих начинаниях. Так, контр-адмирал, как это констатировал журнал «Морской сборник», «добился подчинения себе всех портовых учреждений, совершив этим самую крупную ломку в организации наших морских сил и проводя идею, согласно которой все береговые учреждения должны служить для существования флота, а не наоборот».

Следующим шагом командующего стало введение практики плавания во все сезоны года. Фон Эссен доказывал: «Ходить пять суток в месяц 12,5-узловым ходом (то есть на скорости чуть больше 20 км/ч. – А.П.) – это не учеба, а бесполезная трата времени и угля».

С фон Эссеном русские корабли стали плавать на Балтике в любое время года и в любую погоду. Они появлялись в самых немыслимых уголках, в частности, в труднопроходимых шхерах, совершая тысячемильные переходы. Постепенно Николай Оттович все более усложнял условия плавания: моряки приучались ходить, да еще на возможно высокой скорости, в шторм и туман, ночью и во льдах… Так личный состав обретал бесценный мореходный опыт, привыкал мужественно переносить тяготы и лишения, связанные с дальними походами, понимая их важность для обороны Отечества. Офицеры Эссена становятся виртуозами управления кораблями и боевыми средствами, их отличают самостоятельность и уверенность в себе.

Ведь высшей похвалой из уст Николая Оттовича была такая аттестация: «Не боится ни моря, ни начальства!»

Разумеется, чтобы дальние и сложные плавания из мечты превратились в реальность, фон Эссену пришлось немало повоевать с Морским ведомством, все более превращавшимся в заповедник затхлой рутины. Обосновавшиеся там адмиралы предпочитали ничего не менять, их устраивал даже безнадежно устаревший Морской устав 1853 года, писавшийся большей частью для парусных кораблей. Командующий Балтфлотом, тем не менее, сумел добиться пересмотра многих отживших свой век теоретических положений и, в частности, приказа по Морведу от 1892 года, ограничивавшего учебное плавание «для сбережения машин». Открыто критикует он и позицию высших военных и морских руководителей страны, по-прежнему полагавших и официально заявлявших, что «флот не может быть рассматриваем как активный флот в широком понимании этого понятия, а должен ограничиваться высочайше указанной ему ролью оборонительной».

Будучи активным сторонником наступления в будущей войне, Николай Оттович вовсе не пренебрегал и обороной. Это под его началом был рожден тот план морской обороны, который он сумел так блестяще воплотить в жизнь, заставив принца Генриха Прусского буквально сразу отказаться от попыток прорваться к русской столице.

Подготовленный в 1912 году «План операций Морских сил Балтийского моря на случай возникновения Европейской войны», по которому раз­вертывался Балтийский флот в начале Великой войны, преду­сматривал решение важнейшей оперативно-стратегической зада­чи - недопущение флота противника в восточную часть Финско­го залива, - констатировал военный историк Д.Ю. Козлов. - Для этого с объявлением мобилизации в самой узкой части Финского залива - между островом Нарген и мысом Порккала-Удд планировалось создать минно-артиллерийскую пози­цию, основу которой составляли массированное минное заграж­дение, прикрываемое на флангах многочисленными береговыми батареями калибром до 356 мм и развернутые восточнее него ударные и обеспечивающие силы флота… В этой операции планировалось задействовать весь Балтий­ский флот - линейную и обе крейсерские бригады, две минные дивизии, бригаду подводных лодок, силы и средства береговой обороны, более 40 кораблей и вспомогательных судов. Предпо­лагалось, что на рубеже центральной минно-артиллерийской по­зиции Балтийской флот сможет задержать германский Флот от­крытого моря на 12-14 суток, достаточных для развертывания 6-й армии, назначенной для обороны столицы. План 1912 г. впер­вые предусматривал комплексное применение разнородных ма­невренных сил - надводных кораблей и подводных лодок, а так­же позиционных средств и береговой обороны - в их оператив­ном (в некоторых случаях и тактическом) взаимодействии. Это обстоятельство… поз­воляет считать его важной вехой в развитии отечественного, да и мирового военно-морского искусства… Оборона морских подступов к Петрограду на протяжении всей войны оставалась важнейшей задачей Балтийского флота. В основе ее решения лежало создание на театре глубоко эшело­нированной системы минно-артиллерийских позиций (централь­ная, фланговая шхерная, передовая, ирбенская и моонзундская) и оборонительных районов (Кронштадтский, Моонзундский, Або-Аландский). Важным элементом системы являлись оборонитель­ные минные заграждения (в общей сложности - 34 846 мин). Кроме того на флангах минно-артиллерийских позиций и на по­бережье к западу от о-ва Гогланд было построено 59 береговых батарей, насчитывавших 206 орудий калибром от 45 до 305 мм. Прикрытие оборонительных минных заграждений возлагалось на корабельные соединения флота, береговую артиллерию и морскую авиацию. Защита флангов позиций должна была осу­ществляться совместно с сухопутными войсками…»

Оборона Финского залива была настолько плотной, что немцы так и не решились нанести по ней удар всей мощью своих сил.

Единственная попытка прорыва через передо­вую позицию, предпринятая флотилией германских миноносцев в ночь на 11 ноября 1915 года, закончилась полным провалом - гибелью на минах семи из одиннадцати кораблей.

Эта яркая победа русского флота, ставшая возможной благодаря тесному сотрудничеству штаба Балтийского флота с русской разведкой, через свою сотрудницу Анну Ревельскую подбросившую немцам «подлинную» схему установки минных полей на пути в Финский залив, прекрасно описана в романе Пикуля «Моонзунд».

Кроме того, эссеновский секретный вариант боевых мероприятий включал в себя серию диверсий в шлюзах Кильского залива. Благодаря им германский Флот открытого моря прочно отделялся от кайзеровских ВМС на Балтике, и переброска судов из Северного моря на русский театр военных действий становилась невозможной. План включал также минную блокаду всего германского побережья. И хотя эти компоненты плана Эссена приняты не были, в годы Первой мировой моряки-балтийцы, и прежде всего, контр-адмирал Колчак, уже после смерти Николая Оттовича провели несколько ярких наступательных операций вблизи германских берегов...

Наконец, мы обязаны вспомнить и о той замечательной роли фон Эссена в принятии закона «Об императорском российском флоте», благодаря которому наши ВМС на Балтике, меньше чем за три года, получили минимально необходимое количество новых кораблей, способных активно противостоять германской военно-морской мощи, второй в мире после Англии.

Вообще, закон о флоте и связанная с ним судостроительная программа были плодом усилий Особого военного комитета при Го­сударственной думе. Эссен же, будучи членом этого комитета, выступал в роли важнейшей движущей силы. В архивах сохрани­лась запись одного из его выступле­ний: «Необходимость для России иметь сильный флот сознавалась до начала войны 1904 года лишь немногими. Но грянули выстрелы в Порт-Артуре и Чемульпо... и рус­ский флот, до того времени мало обращавший на себя внимание об­щества и признаваемый подчас из­лишней для России роскошью, сде­лался дорогим русскому сердцу. Безотлагательная необходи­мость постановки флота на дол­жную для поддержания силы Рос­сии высоту представилась с пора­зительной ясностью».

По предложению вице-адмирала на Балтике в течение 20 лет должны были быть сформированы три эскадры: две боевые и одна ре­зервная. Каждое из этих оперативных соединений могло состоять из 8 линейных кораблей, 4 линейных и 8 легких крейсеров, 36 эсминцев, 12 подводных лодок. Первые пять лет строительства выделялись в особый период. Согласно положениям «Программы усиленного судостроения Балтийского флота на 1911—1915 гг.», за это время предполагалось построить 4 линейных и 4 легких крейсера, 30 эсминцев и 12 подвод­ных лодок. По расчетам Николая Оттовича на это требовалось чуть больше полумиллиарда рублей – сумма внушительная, но для России предвоенной поры вполне посильная.

Предложения Эссена Морской Генеральный штаб доложил императору. «Отлично исполнен­ная работа, — заключил Николай II. — Видно, что составитель стоит на твердой почве, расхва­лите его за меня».

Тем не менее, проект закона на взгляд непростительно вялого и апатичного Совета министров, дол­жен был быть представлен в Думу не ранее конца 1914 года, когда вы­полнение его первой части «...зна­чительно продвинется вперед и даст Морскому министерству ос­нование поставить вопрос о про­должении успешно начатого де­ла». И только под давлением Эссена законотворческая работа стала двигаться быстрее. Таким образом, на долю коман­дующего Балтийским флотом вы­пала трудная и почетная миссия со­бирателя (а фактически – и строителя) новых российских ВМС.

Реализация судостроительной программы стала в предвоенную пору важнейшим делом Эссена. Относился он к нему, по отзывам сослуживцев, вкладывая всю свою душу. Часто бывая на петербургском Балтийском заводе, лично присутствовал при закладке и спуске со стапелей кораблей, постоянно советуясь с профессором Морской академии И.Г. Бубновым и академиком Петербургской академии наук А.Н. Крыловым. В результате осенью 1913 го­да в строй вошли линкоры-дредно­уты типа «Севастополь», не уступа­вшие английским и немецким ко­раблям подобного типа. Они обладали скоростью до 23 узлов, дальностью автономного плавания свыше 1600 миль, имели двигатели общей мощностью более 42 тысяч лошадиных сил, несли 38 ору­дий калибром до 305 миллимет­ров. От Путиловской верфи флот получил несколько эскадренных миноносцев, в том числе прославленный Пикулем «Новик», унаследовавший имя погибшего в русско-японской войне крейсера. Во время ходовых испытаний этот корабль установил мировой рекорд скоро­сти — 37,3 узла. А в сентябре 1913 года на Балтийском заводе была заложена серия подводных лодок типа «Барс».

Параллельно со всеми прочими делами фон Эссен занимался и вопросами оперативного обо­рудования морских подступов к столице. Основу обороны восточ­ной части Финского залива тогда состав­ляли укрепления Кронштадта, имевшие на вооружении современные мощные орудия.

Созданная же Эссеном специальная комиссия под председательством начальни­ка этой морской крепости генерал-майора Н.И. Артамонова отвечала за «...обеспечение защиты порто­вых сооружений от бомбардиро­вок, преграждение доступа неприятеля к Петербургу, за обеспече­ние защиты от бомбардировок мест стоянок флота». По замыс­лу командующего флотом, передовая линия обороны крепо­сти была перенесена на более дальние морские рубежи, что обеспечивало недосягаемость Петербурга и пригородов от огня кайзеровских линкоров даже в случае их прорыва через минные заграждения, строящаяся же островная линия артбатарей становилась вто­ром оборонительным рубежом. Уже к началу 1913 года были гото­вы под установку вооружения фор­ты Николаевский, Алексеевский, Обручев и Тотлебен. Количество орудий в кронштадтской крепости было увеличено до 322.

На побережье Финляндии была своевременно за­вершена постройка форта Ино, в южной части Финского залива — фортов Красная Горка и Серая Ло­шадь. Они отличались прочными железобетонными казематами, удобными и надежными помещени­ями для личного состава, автоном­ными силовыми станциями. Здесь располагались батареи орудий ка­либром от 152 до 305 мм с достаточ­но большим запасом снарядов.

Слова фон Эссена о том, что «флот существует только для войны, и потому все, что не имеет отношения к боевой подготовке, должно быть отброшено, как не только ненужное, но и вредное», с первых часов Первой мировой начали в полной мере претворяться в жизнь.

Однако уже в октябре 1914 года командующий Балтфлотом ощутил себя «связанным по рукам и ногам» приказом о запрещении боевых действий у неприятельских берегов и использовании новых линкоров. Тем не менее, в нарушение запрета минирование продолжалось всю осень и зиму, и германские ВМС несли от этого ощутимые потери. Упрямого же Николая Оттовича император наградил орденом Белого орла, а затем и орденом Св. Георгия 3-й степени.

Непрекращающиеся подрывы на русских минах боевых кораблей и транспортов совершенно дезорганизовали судоходство между Швецией и Германией, была закрыта старейшая паромная переправа Зассниц – Трелеборг. После потери 15 пароходов германский Союз судовладельцев был в полном отчаянии и даже потребовал снятия одного из кайзеровских флотоводцев - адмирала Беринга - с должности командующего действующим отрядом.

«Война в Балтийском море слишком богата потерями без соответствующих успехов!»-- констатировал кайзер, заслушав мрачный доклад принца Генриха Прусского об итогах бесславной для германского флота кампании на Балтике. Вместо снятого Беринга флагманом особого назначения был назначен контр-адмирал Э. Гопман – тот самый, что был немецким военно-морским атташе в Порт-Артуре и приглядывался к кавторангу фон Эссену… Но смена начальства не принесла кайзеровскому флоту на Балтике существенных успехов, даже несмотря на победы, одержанные на суше.

Предвидя попытки неприятеля прорваться через Ирбенский пролив, Николай Оттович, привыкший всюду поспевать сам, совершил ряд выходов на миноносцах к Ирбенам.

Серьезно простудившись на студеном балтийском ветру, он, несмотря на болезнь, продолжал оставаться в строю, пока его не доставили с обострением пневмонии в одну из ревельских клиник. 7 (20) мая 1915 года он скончался. По свидетельству очевидца, последние слова адмирала были обращены к любимому детищу – флоту: «Пойдем-пойдем… Вперед!»

Смерть адмирала оказалась тяжелейшим ударом для всего российского флота. Общее впечатление моряков-балтийцев один из ближайших сотрудников его И.И. Ренгартен выразил словами: «теперь нет самого главного, умерла душа, нет хозяина».

Любимый миноносец фон Эссена «Пограничник», сопровождаемый почетным караулом из георгиевских кавалеров, 9 (22) мая 1915 года доставил гроб с телом командующего Балтфлотом в Петроград, к Английской набережной. Здесь его погрузили на орудийный лафет и шестерка лошадей, за которой выстроилась огромная процессия из пришедших петроградцев, доставила тело адмирала от храма Спаса на водах, где совершалось отпевание, на Новодевичье кладбище. Императрица Александра Федоровна прислала огромный венок в форме креста из живых белых цветов; ее супруг Николай II отозвался на смерть адмирала телеграммой, исполненной горестных нот; Государственная дума почтила память Николая Оттовича траурной лентой с надписью «Славному защитнику Андреевского флага, гордости русского флота». Гроб опускали в могилу под залпы орудийного салюта.

Морской министр адмирал И.К. Григорович тогда поклялся именем Эссена назвать лучший из новых кораблей. Но клятву свою он, увы, не сдержал. В налетевших вскоре социальных бурях Балтфлот был снова разорен и почти уничтожен. Погибли или рассеялись по миру выросшие под началом Эссена флотоводцы и офицеры, а само имя героического адмирала на многие десятилетия подверглось незаслуженному забвению.