Верблюд, Разведчик, Карлик и Мехметка

Первая мировая война, в отличие от Второй, еще не была «войной моторов». Машины, танки, авиация уже появились, но главную роль продолжали играть людские массы и лошади. Сибирские стрелковые полки относились к армейской пехоте, но лошади в их жизни всегда играли особую роль.

Как отмечал в своем приказе по 29-му Сибирскому стрелковому полку 3-го Сибирского армейского корпуса от 21 января 1916 г. (все даты даются согласно полковым документам, то есть по старому стилю) 1916 г. полковник Донченко, «начало нашего полка положили стрельцы и легкие конные полевые команды, охранявшие границы Сибири с Китаем со времен Царя Иоанна Васильевича Грозного, таким образом, полк является старейшим полком России. Обращаю внимание всех чинов полка на то, что в нашем полку были развиты в мирное время любовь к родному полку и понятие о чести и славе полка, полка старейшего среди Сибирских полков; полк существует 145 лет и доводится дедом многим из наших славных Сибирских полков, а отцом нашего славного 31 полка, образовавшегося из нашего третьего батальона в 1903 году 5 октября».

В 29-м Сибирском стрелковом полку 3-го Сибирского армейского корпуса согласно штату было офицеров 78, врачей 5, классных чинов 5, нижних чинов: строевых 4044, нестроевых 360, лошадей строевых 125, обозных 353. Положение лошадей не имело ничего общего с положением крупного рогатого скота, остававшегося безымянным и игравшего на фронте роль живых консервов.

Лошади же, как и люди, были на фронте бойцами и трудягами, все они были известны поименно и пользовались особой заботой солдат и командования.

По штату лошади предоставлялись лишь команде конных разведчиков, пулеметным командам и обозам, а также нескольким высшим по рангу офицерам полка. В январе 1916 г. для обер-офицеров и начальников команд связи были добавлены в соответственные штаты по одному денщику, одному вестовому для ухода за лошадьми и по одной верховой лошади для каждого из обозначенных офицеров.

Остальные офицеры армейских полков русской армии покупали лошадей за свой счет. Так, как свидетельствуют полковые документы, сразу после переброски полка в Польшу в августе 1914 г. один из офицеров, подпоручик Кахиани, заплатил 5 рублей за купленную в полку лошадь. Вскоре он покупает еще одну лошадь и вновь за 5 рублей – об этом свидетельствует полковая ведомость удержаний из содержания офицерских чинов за январь 1915 г.

Подпоручик Кахиани воевал храбро, был награжден орденом Св. Анны 4 степени с надписью «за храбрость», Св. Анны 3 степени с мечами и бантом. В полковом приказе от 2 апреля 1915 г . он был в числе награжденных орденом Св. Станислава 3 степени с мечами и бантом. Затем говорится, что подпоручик Кахиани и прапорщик Богдан были убиты в бою с германцами 11 февраля 1915 г. Тот же приказ свидетельствует, что накануне своей смерти подпоручик Кахиани отправил 40 рублей 25 копеек студенту Шаше Викторовичу Мосидзе по адресу: г. Харьков, Пассаж, до востребования.

В полковом приказе от 24 июля 1915 г. история лошадей подпоручика Кахиани заканчивается. В нем говорится, что Кутаисскому уездному воинскому начальнику было отправлено 215 руб., вырученных от продажи лошадей убитого в бою подпоручика Кахиани, для выдачи матери его Марии Яковлевне Кахиани.

В феврале 1915 г. 29-й Сибирский стрелковый полк понес большие потери в боях на реке Бобр в Польше. Вот небольшая цитата из полкового журнала боевых действий, где упомянуты и лошади, захваченные у немцев. «Противник оказывал самое упорное сопротивление, пытаясь временами сам броситься в контратаку, но все роты так быстро и стремительно шли на противника, что, несмотря на заранее выбранные им позиции и окопы, был последовательно выбиваем из всех своих окопов. Продолжая наступление, 15 и 14 роты, заметив неприятельскую батарею, бросились вперед, намереваясь захватить ее, но это не удалось ввиду значительного расстояния и сильного огня отступающих колонн неприятеля. Лишь было захвачено 5 зарядных ящиков со значительным количеством снарядов, 3 лошади с упряжью и 19 человек пленных».

Конные разведчики полка отличались не только своей удалью, но и самостоятельностью, инициативой. В августе 1915 г. это позволило прекратить обстрел полка собственной артиллерией.

Как засвидетельствовано в рапорте командира 2-го батальона подполковника Лачинова, в сложной ситуации немецкого наступления и плохо скоординированного перемещения наших войск, «2 батальон с тыла был обстрелян частым артиллерийским огнем 1 батареи гренадерской дивизии, причем был тяжело контужен прапорщик Нудатов и шесть человек 7 роты. Зная, что ни вправо, ни влево от нас наших войск нет, и предполагая, что возможно немецкая батарея, обстреливавшая нас у Скерсаболе, могла заехать с правого фланга, я снял батальон и отвел его вновь на южную опушку. При этом выслал на эту опушку конного разведчика Еремея Таракашкина для того, чтобы люди не выскочили на поляну и в случае действительного нахождения там неприятельской артиллерии не обнаружили себя.

Выскочив на опушку леса и не видя там никакой неприятельской батареи, он по своему собственному почину, поскакал на выстрелы, разыскал стрелявшую батарею и этим своим действием прекратил дальнейшее несчастие. Я же, собрав батальон в лесу, поехал доложить о случившемся генералу Котикову и затем вновь занял позицию».

В приказе от 3 января 1915 г. был отмечен состоящий в прикомандировании к команде конных разведчиков ефрейтор Никита Солодовников, который 14 декабря 1914 г. вызвался охотником поджечь занятую немцами дер. Беренвинкен, что и выполнил, несмотря на ружейный и артиллерийский огонь со стороны неприятеля. Приказом командира полка за означенный подвиг ефрейтор Солодовников был произведен в младшие унтер-офицеры, и ему от лица службы было объявлено «спасибо».

Учет пополнению и потерям людей и лошадей в полках русской армии был строгим и поименным.

Как и у людей, у лошадей указывалась причина смерти. Они были общими: вражеские снаряды, пули, болезни, непосильный труд. Отличие было лишь в том, что лошадей, которых было невозможно вылечить, пристреливали, чтобы прекратить их мучения.

Список погибших лошадей полка очень велик. Приведем хотя бы некоторых из них в цитатах из полковых приказов. По причине смерти было приказано исключить из описи лошадей полка и снять с фуражного довольствия:

«Обозную лошадь нестроевой роты, мерина, серой масти под кличкою «Верблюд», павшую от воспаления желудка

Нестроевой роты обозную лошадь мерина масти саврасовой под кличкою «Чурбан», пристреленную вследствие неизлечимого перелома кости пунтового сустава

Убитых в боях лошадей команды конных разведчиков и пулеметной команды (список из 10 кличек. – А.К.) и обозной команды мерина по кличке «Аэроплан», павшего от воспаления желудка…

Двух верховых лошадей команды конных разведчиков под кличками: «Мехметка» и «Карлик», убитых ружейными пулями из окопов противника

Обозную лошадь нестроевой роты, мерина масти седой под кличкой «Васька», убитого разорвавшимся неприятельским снарядом

Нестроевой роты обозную лошадь мерина масти бурой под кличкой «Белогрив», павшую от удушья вследствие энфиземы (так в тексте. – А. К)

Обозную лошадь нестроевой роты жеребца масти рыжей под кличкой «Богатырь», павшую от мочевых колик. Еще один «Богатырь» - нестроевой роты жеребец масти рыжей, умер от ревматического воспаления копыт

Обозную лошадь нестроевой роты мерина масти гнедой под кличкой «Разведчик», павшую во время перехода по неизвестной причине

Верховую лошадь команды конных разведчиков под кличкой «Орел», убитую артиллерийским снарядом

Верховую лошадь команды конных разведчиков мерина масти серой под кличкой «Фазан», павшую от ранения пулею и одну обозную лошадь нестроевой роты под кличкой «Указатель», павшую от ранения осколком снаряда

Обозную лошадь пулеметной команды мерина под кличкой «Жаворонок», убитую неприятельским снарядом

Двух обозных лошадей под кличками «Воробей» и «Крот», павших от ранения неприятельским снарядом…

Обозную лошадь нестроевой роты жеребца масти темно-гнедой под кличкой «Безумный», павшую вследствие отека легких, происшедшего при усиленной работе

Верховую лошадь команды конных разведчиков кобылицу масти рыжей под кличкой «Лютра», павшую от гнойного воспаления почек

Обозную лошадь нестроевой роты кобылицу под кличкой «Крошка», павшую от кровоизлияния в легких вследствие напряжения во время работ…»

Когда была надежда, что раненые лошади выживут, а возможности их эвакуации в тыл не было, их жалели и оставляли в живых.

Заболевших и раненых лошадей, которых нельзя было вылечить в полку, отправляли на излечение в тыл: «Лошадей под кличками Аташан, Щелтун и Шукач, убывших на излечение в ветеринарный лазарет, исключить с фуражного довольствия». В ноябре 1916 г. был отправлен в командировку с больной лошадью в ветеринарный лазарет корпуса стрелок 1-й роты пополнения Илья Старыгин, причем он оставался там на весь период лечения лошади и приказом по полку был исключен на это время с провиантского, приварочного и чайного довольствия.

Полковыми приказами находящиеся на лечении в госпиталях солдаты, офицеры и отправленные в ветеринарные лазареты лошади, вносились в списки больных. В случае смерти люди исключались из списков полка, лошади – из описи лошадей полка. «Одну обозную лошадь нестроевой породы кобылицу под кличкою «Мышка», заболевшую и отправленную на излечение в ветеринарный лазарет 3 Сибирского армейского корпуса – полагать больной и исключить с фуражного довольствия».

Несмотря на усилия ветеринаров, не все лошади выздоравливали и возвращались в строй. «Обозную лошадь нестроевой роты кобылицу масти вороной под кличкою «Лиза», заболевшую и отправленную на излечение в ветеринарный лазарет 3 Сибирского армейского корпуса, павшую от крупозного воспаления легких, исключить из описи лошадей полка и числа больных». В одном из последующих приказов была внесена поправка: в изменение приказа по полку № 471 павшую лошадь в ветеринарном лазарете 3 САК считать не «Лиза», а «Лиса».

Бывало, что тылы оказывались для людей и лошадей опаснее фронта. В приказе от 10 сентября 1915 г. содержится список 16 нижних чинов полка, пропавших без вести при обстреле дивизионного обоза 8 Сибирской стрелковой дивизии. Здесь же указано, что часть лошадей, находившихся на излечении при дивизионном обозе, была убита артиллерийскими снарядами, а часть обозных лошадей бежала в сторону неприятеля, причем приводился полный список четвероногих «перебежчиков»:

«Мерин гнедой «Лондон»

Кобыла гнедая «Маргайка»

Мерин вороной «Васька»

Кобыла вороная «Худощавая»

Мерин рыжий «Утекач»

Мерин гнедой «Поляк»

Жеребец карий «Верблюд»

Мерин серый «Виноходец»

Мерин гнедой «Гусен»

Мерин мышастый «Скрипач».

Полковые документы свидетельствуют, что фронтовых лошадей отправляли на заслуженный отдых очень редко.

«Нижеименованных обозных лошадей нестроевой роты, отправленных в Минский конный запас, как забракованных, исключить из описи лошадей полка. Клички Шарада, Ворон, Жераф (так в тексте. – А. К), Рыжко, Рыжуха, Спица, Шар, Хозяйка, Утер, Помазок, Серко, Великан, Лебедь, Полька, Игринка, Искры». Позднее туда же отправили трех забракованных обозных лошадей нестроевой роты, кобылицу масти серой под кличкой Голубка, мерина масти гнедой под кличкой Муравей и мерина масти вороной под кличкой Волчонок.

Пополнение лошадей полка происходило регулярно, за ними посылались специальные команды. Например, в октябре 1916 г. в город Ржев за получением лошадей для полка была отправлена команда во главе с ефрейтором Семиком. Из Волковыского конского запаса полком было получено 28 лошадей под кличками Борок, Киргиз, Бурят (мерины), Чукча (кобылица), Пантира, Жучок, Чалдонка, Каракуль, Китайка, Еврей, Портниха, Москаль, Перепел, Гусак, Загородный, Безумный, Лиходейка, Ящер, Волга, Шур, Чурбан, Чайник, Горшок, Дунай, Бандура, Чулым, Чурак, Кабур. Многие из этих имен потом встречаются в списках исключенных из описи лошадей полка по причине смерти от ран и болезней.

В разное время было зачислено в опись полка 16 лошадей, присланных от коменданта 13-го этапного батальона; 8 обозных лошадей, полученных от реквизиционной комиссии, 14 лошадей, поступивших от реквизиционной комиссии и т.д. Однако, несмотря на систематическое пополнение, большие потери вели к постоянному некомплекту лошадей в полку. Этот некомплект людей и лошадей был в полку хроническим в течение всей войны.

Командование русской армии стремилось уменьшить потери лошадей. Оно уделяло большое внимание защите солдат и лошадей от широко применявшихся немцами удушающих газов.

В приказах командования указывалось: «Все люди и прислуга при лошадях должны быть в совершенстве обучены самому быстрому надеванию повязок и принятию других предохранительных против газовых атак мер для чего необходимо возможно чаще производить газовые тревоги».

Большое внимание уделялось и условиям содержания лошадей. В январе 1916 г., во время своего приезда в полк, командующий 3-м Сибирским корпусом обратил внимание на «очень плохое состояние сбруи», приказал немедленно составить акт негодной сбруи и начать сейчас же приводить сбрую в полный порядок. Кроме того, командиру нестроевой роты было приказано замаскировать обоз и устроить водопой для лошадей таким образом, «чтобы лошадь могла пить» – до этого «лошади с трудом доставали воду из проруби».

В конце 1916 г. снабжение войск на фронте значительно ухудшилось. Командование вместо решения данной проблемы посылало в войска следующие приказы: «В случае отсутствия в магазине крупы, за неподачею ее с базы, Главнокомандующий армиями Западного фронта приказал варить кашу из чечевицы. Для приготовления каши из чечевицы последнюю необходимо варить не менее 9 часов».

В конце ноября 1916 г. нормы питания для людей и лошадей были в очередной раз урезаны. По приказу начальника штаба Верховного Главнокомандующего, «Начиная с 25 ноября, не уменьшая существующих дач хлеба, выдавать каждому нижнему чину натурою только 2½ фунта, а взамен остальных полфунта выдавать деньги по цене 1 руб. 50 коп. за пуд муки, во исполнение этого приказываю выдачу этих денег производить 5 и 20 числа (вместе с деньгами за сахар). Начиная с того же числа отпускать из интендантских складов натурой по 12 фунтов.

Зернового фуража и по 5 фун. сена на лошадь частям, расположенным в армейских районах, остальное же количество фуража заготавливается самими войсками в местах ближайших губерний фронта, причем вся могущая образоваться от этой меры экономия остается в пользу войск сверх норм, установленных Начальником штаба Верховного Главнокомандующего».

Дисциплина в войсках падала. В приказе от 7 ноября 1916 г. говорится о 12 рублях, которые были сданы в полковую казну при рапорте Начальника команды конных разведчиков. Деньги были отобраны у разведчика Ткаленко, обвиненного в присвоении и продаже казенного овса.

Февральская революция и падение монархии не остановили, а ускорили процесса разложения русской армии. Враждебность нижних чинов к офицерам нарастала, и это находит отражение в документах Полкового комитета 29-го Сибирского стрелкового полка.

Нападки на офицеров носили систематический характер, осуществлялись по самым разным поводам: «незаконно» представленные офицерам кратковременные отпуска, нормы получаемого ими продовольствия, степень лояльности новой власти и т.п. Одним из поводов для нападок на офицеров стали лошади.

На заседании Полкового комитета 29 июля 1917 г. было рассмотрено заявление ротного Комитета нестроевой роты «о неправильном присвоении некоторыми офицерами полка лошадей, взятых в Восточной Пруссии». Комитет постановил: выделить из состава комитета комиссию в числе четырех человек, которой поручить расследование этого вопроса. В комиссию вошли солдаты Котов, Климутин, Зайчук и чиновник Салатко-Петрищо. Вскоре после этого в полку прекращается ведение документации, поэтому итоги работы комиссии остались потомкам неизвестными.

В 1917 г. Россия на всех парах шла к очередной смуте и к трагедии Гражданской войны, в которой бывшие однополчане оказались по разные стороны баррикад. Вместе с ними по разные стороны баррикад оказались и бессловесные трудяги – фронтовые лошади.

Крылов Александр Борисович - доктор исторических наук,

президент Научного общества кавказоведов