Под звуки «Марсельезы»

В стихотворении «Жалобы обывателя» Саша Черный писал: «Кухарка - монархистка, аристократ - свояк, мамаша - анархистка, а я - я просто так...». В гуще политических страстей автор оставался до поры нейтральным: «Молю тебя, создатель (совсем я не шучу), я русский обыватель – я просто жить хочу!». Наверняка так, или примерно так, думали тысячи петроградцев, москвичей, киевлян, ростовчан, жителей других городов и весей России. Они пытались поначалу отгородиться от надвигающихся грозных событий…

Несмотря на тревожную обстановку, в столице работали театры. Наибольшей популярностью пользовался Мариинский – в начале февраля 1917-го его ежедневно посещало 1760 зрителей. Вторым по популярности был Александринский (1440) и третьим - Михайловский (913). То есть, в этих императорских театрах был неизменный аншлаг. Да и в других – в «Паллас-театре», «Невском фарсе», «Пассаже» - были хорошие сборы.

Но когда ситуация в городе серьезно обострилась, горожане стали отменять походы в театр. Впрочем, в разгар событий - 25 февраля - на премьерном спектакле «Маскарад» по драме Михаила Лермонтова в постановке Всеволода Мейерхольда в Александринке зал еще был полон.

Позже эту постановку назвали «реквиемом по уходящей эпохе», ибо действо стало завершающим в истории российских императорских театров. После Февральской революции они получили статус государственных.

26 февраля 1917 года, в воскресный день, состоялись последние спектакли при монархическом строе. Зрителей было уже заметно меньше, чем прежде, в спокойные времена. На другой день столичные театры прекратили работу.

И не только потому, что количество зрителей стало заметно меньше, а из-за опасности проникновения в здание вооруженных людей. Первый подобный случай произошел в Мариинском театре, когда прошел слух, что на крыше установлены пулеметы, из которых полицейские стреляют по восставшим. Никакого оружия «проверяющие» не нашли, как, впрочем, и в другом столичном театре – Интимном.

Чтобы прекратить бесчинства – полиция в Петрограде уже была упразднена – работникам театра пришлось установить дежурство. Но сторожа были бессильны, когда театральные помещения занимали для постоя прибывшие воинские части. После их ухода здания представляли собой печальное зрелище. Такая участь постигла оперный театр Аксарина, передвижной театр Гайдебурова, театральное училище императорских театров…

Театральные «каникулы» продолжались до 11-го марта. В тот день в Петрограде давали спектакли частные труппы. На другой день представления в бывших императорских театрах возобновились. Сборы от них пошли в «Фонд помощи семьям павших в борьбе за свободу».

13 марта в Москве в Большом театре состоялся первый «свободный торжественный спектакль». Перед его началом выступил знаменитый лирический тенор Леонид Собинов: «Гражданки и граждане! Сегодняшним спектаклем наша гордость, Большой театр, открывает первую страницу своей новой свободной жизни. Под знаменем искусства объединялись светлые умы и чистые, горячие сердца. Искусство порою вдохновляло борцов идеи и дарило им крылья! То же искусство, когда утихнет буря, заставившая дрогнуть весь мир, прославит и воспоет народных героев…»

Под звуки «Марсельезы» поднялся занавес, и зрители увидели ярко-синее небо с восходящим солнцем, а на его фоне - прекрасную женщину с разорванными кандалами – символ «освобожденной России».

Рядом с ней – цвет нации: Пушкин, Лермонтов, Грибоедов, Чернышевский, Лев Толстой. И - декабристы, революционеры: Перовская, Бакунин, Петрашевский, лейтенант Шмидт. Далее - творцы Февральской революции: солдаты, рабочие, крестьяне…

После смены власти театры возобновили свою работу. Однако многое изменилось – в первую очередь, конечно, репертуар. Наряду с прежними, классическими произведениями, появлялись новые, на злобу дня, в которых высмеивались Распутин, царская чета, их фавориты. Стоит отметить, что многие спектакли были поначалу невысокого качества.

Основную массу зрителей составляли не ухоженные дамы в вечерних платьях и мужчины в строгих костюмах при галстуках и бабочках, как прежде, а залы с шумом заполняли солдаты, матросы, рабочие, извозчики. Во время спектаклей они, часто нетрезвые, громко переговаривались, трапезничали и лузгали семечки.

С интересом они смотрели, пожалуй, лишь пьесы эротического содержания, которых появилось очень много в Петрограде и Москве. Особенно бурно «новые» зрители реагировали на постельные сцены, смеясь и отпуская неприличные шуточки.

Словом, публика творила, что хотела. К примеру, в Мариинском театре простой люд требовал во время спектаклей исполнить «Памяти павших», «Дубинушку», «Марсельезу» и другие мелодии. Артисты были вынуждены подчиниться толпе…   

Да и сами лицедеи порой вели себя «необычно». Могли выйти к зрителям и, вместо того, чтобы играть спектакли, начинали жаловаться на трудности – мол, дирекция их притесняет, заставляет много работать, а платит мало…

Перед спектаклями и во время антрактов проходили импровизированные митинги и разгорались дискуссии. Для большей части публики они были важнее самого театрального действа.

Февральская революция несла радикальные перемены и в мире искусства. Пострадала, в частности, репутация Ф. Шаляпина. В журнале «Театр» появилась статья, в которой журналист, скрывшийся под псевдонимом «Диез», писал, что ему отныне придется более определенно выразить свою «политическую платформу», и забыть о роли «верховного главнокомандующего» в театральном искусстве.

Так и произошло. В марте хор Мариинского театра отказался исполнить «Песню Революции», сочиненную Шаляпиным. Затем в газетах появилось письмо солдат, сообщавших, что артист обещал принять участие в благотворительном концерте, однако в назначенный день сказался больным. И «в этот великий исторический момент не сумел подняться выше своих эгоистических интересов».

Вскоре после революции в газетах появилась информация, что суфлер Большого театра Овчинников «привлекает к судебной ответственности Ф.И. Шаляпина за оскорбление словами на представлении оперы “Дон-Карлос”». Это была демократия в действии! Отныне все равны - и кумир миллионов, и простой работник сцены!

Однако никто не вспомнил, что все заработанные деньги за спектакль - более 42-х тысяч рублей - Шаляпин передал на благотворительные цели.

Изменилось отношение к артисту и в Мариинском театре. Он стал поперек горла «театральному пролетариату» - хористам, музыкантам, рабочим. По словам Федора Ивановича, «мне определенно дали понять, что мое присутствие в театре не необходимость...»

Контракт с Шаляпиным заканчивался, а нового ему не предлагали. И выход у гения был один – уйти со сцены милой его сердцу Мариинки. Увы, на сей раз он покинул подмостки без цветов и оваций.

С кинематографом произошла та же история, что и с театром. В дни революции значительно снизилось число зрителей и, в связи с напряженной ситуацией, большинство залов было закрыто. 8 марта синематографы возобновили работу, и зрители смогли увидеть хронику событий в Петрограде и Москве, которую запечатлели операторы Александр Левицкий, Станислав Зебель, Евгений Славинский, Петр Новицкий и другие.

Но, как ни странно, поначалу кинематографисты ничего не снимали. По словам режиссера и продюсера Александра Ханжонкова, люди в эйфории бродили по улицам и поздравляли друг друга. В это время съемочные аппараты «отдыхали» в ателье.

И лишь спустя несколько дней операторы опомнились, и их камеры застрекотали. Кое-что им все же удалось запечатлеть…

Характерно, что на кадрах кинохроники много улыбающихся, радостных лиц. Многие предвкушали приход новой, светлой жизни, в которой воплотятся лозунги, начертанные на революционных знаменах.

Увы, радужные ожидания не оправдались. Новая власть никак не могла навести даже элементарный порядок. Усугублялись бытовые трудности, росли цены, по улицам бродили воры и бандиты. И, наконец, продолжалась страшная, кровопролитная война. Людей охватила апатия, а на смену ей пришла и безысходность.

Впрочем, это будет позже. Весной же семнадцатого года всюду царила эйфория…

23 марта на российские экраны вышел документальный фильм «Похороны жертв революции в Петрограде». Немного позже появилась хроника прощания с убитыми в Москве. С тех пор стали выходить ленты о наиболее важных событиях – предтеча еженедельного советского кинообозрения «Новости дня».

Появились художественные ленты «Темные силы – Григорий Распутин» и «Смерть Григория Распутина».

Разумеется, кинематографисты не обошли вниманием и низложенного императора. Скобелевский комитет выпустил, как тогда выражались, «фильму» под названием «Царь Николай II, самодержец всероссийский». В ней сочетались и художественные, и документальные кадры.

Показали и соответствующую политическому моменту картину «Отречемся от старого мира». Но она выглядела пафосной, к тому же была снята наспех…

Другая картина на злобу дня – «Под обломками самодержавия». Она рассказывала о провокаторе, предавшем родного брата и поступившем в охрану императора под вымышленной фамилией барона Толли. О ленте «Не надо крови» корреспондент «Кине-журнала» писал: «Впервые мы увидели на экране потрясающе просто и безыскусственно рассказанную драму девушки, осужденной на 20-летнюю каторгу за политическое убийство. Впервые увидели радость освобождения и горение женской души, когда Ольга Перновская с вдохновенным лицом кричит: «Не надо крови!» На этом месте следовало бы закончить картину и опустить занавес».

Возобновился прокат фильмов различных жанров - драм, комедий, детективов.

Демонстрировались ленты, в которых экран заполняли страшилища, существа из загробного мира – «Сатана ликующий», «Вампиры», «Дети сатаны». В связи с этим Временное правительство издало документ «О недопустимости в кинематографе демонстрирования картин, оскорбляющих религиозное чувство населения».

Однако поток «страшилок» не иссяк, ибо цензура была отменена. Пользуясь «свободой», кинематографисты взялись за картины эротического и откровенно порнографического характера.

Среди них – «Хвала безумию», «Аборт», «Оскорбленная Венера», «Чаша запретной любви» и другие ленты. Они пользовались успехом, однако уступали по популярности мелодрамам, в которых снимались звезды российского кино. Это, например, «Ради счастья» с Верой Холодной, «Чаша запретной любви» с Владимиром Максимовым, «Роковая страсть» с Еленой Маковской, «Коршун» с Ольгой Преображенской.

Зимой 1917 года Холодная (на фото) и Максимов едва не погибли. Но революция тут не при чем. Актеры спешили на съемки картины и торопили извозчика. Сани, мчавшиеся по обледеневшей мостовой, зацепились за трамвайные рельсы и перевернулись. Напуганные лошади долго тащили их вместе с придавленными к земле актерами. К счастью, серьезных травм им удалось избежать.

В 1917 году вышла картина с участием Холодной – «У камина». Трагическая «фильма» о любовном треугольнике, имела огромный успех. Лента, в которой кроме нее, участвовали другие корифеи – Максимов и Витольд Полонский, царила на экранах целых семь лет и была снята с проката лишь в 1924 году… 

Театр и кино всегда, а в трудное время тем более, помогают забыть о невзгодах, трудностях, вселяют оптимизм. И зрители 1917 года не были исключением.

Они выходили из театральных и кинематографических залов, улыбаясь, оживленно беседуя и обмениваясь впечатлениями.

На лицах многих мужчин и женщин было написано умиротворение. Дай Бог, утихнут политические бури, улягутся страсти и все будет хорошо…

Специально для «Столетия»

Статья опубликована в рамках социально значимого проекта «Россия и Революция. 1917 – 2017» с использованием средств государственной поддержки, выделенных в качестве гранта в соответствии с распоряжением Президента Российской Федерации от 08.12.2016 № 96/68-3 и на основании конкурса, проведённого Общероссийской общественной организацией «Российский союз ректоров».