Матрона Московская и Сталин

Александр Пушкин, размышляя о причинах победы русского оружия над Наполеоном, писал: «Гроза двенадцатого года / Настала – кто тут нам помог? / Остервенение народа, / Барклай, зима иль русский Бог?» Была спасена Москва и осенью 1941 года. Так кто помог столице? Мужество ее защитников? Подоспевшие резервы – свежие сибирские и дальневосточные части? Важно было и то, и другое, и третье. Но Москву спасло от страшной беды, как считали люди, что-то еще, покрытое налетом мистики, окутанное ореолом тайны…

Художница Алла Андреева в книге «Плаванье к Небесному Кремлю» вспоминала октябрь 41-го: «Во многих местах на окраине Москвы был слышен гул боя. Не взрывы, не удары, а именно непрерывный гул. У нас в Коптеве он был слышен очень сильно, и оконные стекла непрерывно дребезжали. Бои шли в районе Химок – это со стороны Коптева. В какой-то из этих дней я оказалась на Арбате и видела танки. Я не знала, что танки могут двигаться с такой быстротой. Они явно откуда-то прорвавшись, мчались по Арбату со стороны Бородинского моста: помятые, грязные, со следами огня. И танки были облеплены солдатами. Солдаты ехали снаружи, держась за что попало, в разорванных, часто обгоревших шинелях. Лица их, выражение этих лиц я не берусь описывать. Они смотрели только вперед, ни разу не оглянувшись по сторонам, вообще не шевелясь.

Это было бегство, так его понимали мы, стоящие на тротуарах...»

Москва была готова к самоуничтожению. Взрывчатка была заложена по всему городу: в метро, на вокзалах, заводах, фабриках, в музеях, театрах. Были отпечатаны листовки, которые столичные подпольщики намеревались распространять в оккупированном городе.

В них говорилось: «Под напором превосходящих сил противника наши войска временно оставили Москву. Тяжелая утрата! Но слезами горю не поможешь. За свою многовековую историю Москва и москвичи переносили и не такие удары и всегда выходили победителями... Убивайте, истребляйте каждого немецкого оккупанта, как бешеную собаку! Взрывайте мосты и дороги, разрушайте телефонную и телеграфную связь, поджигайте склады и обозы, срывайте все вражеские мероприятия...»

Наступило 16 октября 1941 года – самый трагический день для Москвы в Великой Отечественной. Тот день резкими штрихами запечатлелся в памяти Андреевой: «Немцы подошли к сердцу России. Мы слышим по радио то, что привыкли слышать: наши войска оставляют, оставляют, оставляют... Утром было объявлено, что в 12 часов передадут важное сообщение. Все знали, что это вступление к объявлению о сдаче города. И вот в полдень по радио сказали, что важное сообщение переносится на 16 часов. Не могу объяснить, каким образом, но я поняла – немцы не войдут…

Я упорно повторяла, твердила одно:

- Не знаю почему, но Москва сдана не будет. Не знаю, что произошло, но то, что произошло, все изменит.

В 16 часов объявили, что где-то открывается магазин, а какой-то троллейбус пойдет другим маршрутом. Неизвестно почему, но права оказалась я, а не умные мужчины с их логическим мышлением.

Я знаю, что в те часы произошло чудо. Мне не надо было ничего видеть. Я ничем не докажу своей правоты…»

В то время спецпоезд за Абельмановской заставой и четыре самолета «Дуглас» на Чкаловском военном аэродроме ждали Сталина. Но он остался в Москве.

Сталин вроде бы собирался сесть в поезд, который направлялся в запасную столицу – Куйбышев. Но в последний момент как будто раздумал и вернулся в Кремль. Другие говорят, что он даже мысли не допускал, чтобы уехать из Москвы. По мнению третьих, вождь отправился на ближнюю дачу в Кунцеве. Его отговаривали – мол, там уже сняты шторы, вывернуты водопроводные краны, выключено отопление. Словом, дом непригоден для жилья. Да и вообще особняк заминирован. Но Сталин не стал никого слушать и приказал ехать.

Пришлось для него топить печку в маленьком домике. Пока он разговаривал по «вертушке» с командующими фронтов и узнавал обстановку, прибывшие саперы разминировали основной дом ближней дачи...

Неужели вождь был уверен, что Красная армия остановит врага? Но к этому вроде не было никаких предпосылок – фронт прорван, защищать его, по сути, было некому. И сибирские части, о которых столько говорили, стали подходить к Москве только через несколько дней после 16 октября. И если бы не чудо, подкрепление неминуемо бы опоздало.

Значит, кто-то сумел убедить вождя, что враг не сможет взять столицу? Или он увидел военные сводки, не оставлявшие сомнений в том, что Красная армия готова наступать и громить завоевателей.

Нет, военная сила тут ни причем…

…Святая Матрона Московская (Матрона Дмитриевна Никонова) жила в Москве, в Сокольниках, в пристройке при церкви Тихона Задонского. Ее бывшая односельчанка из Тульской области Зинаида Жданова, оставившая воспоминания о жизни святой, утверждала, что та излечивала людей от всяческих пороков и хворей, предсказывала будущие события. К примеру, Матрона в раннем возрасте предсказала, что в России «будут грабить, разорять храмы и всех подряд гнать». Она имела в виду революции 1917 года.

Матрона Московская была, подобно Ванге, слепая. Только болгарскую целительницу уже в наше время усиленно рекламировали, а о московской святой мало кто знал. Да и ехать к ней опасались – церковь и все, что с ней связывалось, было в СССР объявлено не только вредным, но и опасным.

Говорили, что однажды Матрону Московскую хотели арестовать. К ней пришел милиционер, но ничего не успел сказать. Заговорила, точнее, поторопила его слепая: «Иди быстрее домой – у тебя несчастье!» Он поспешил в дом и увидел жену, получившую тяжелые ожоги от пламени керогаза. Милиционер успел вовремя и отвез ее в больницу…

В начале 1941 года двоюродная сестра Ждановой Ольга Носкова спрашивала у матушки совета, идти ли ей в отпуск – на работе предлагали путевку, но ей не хотелось отдыхать зимой. Матушка сказала: «Нужно идти в отпуск сейчас, потом долго-долго не будет отпусков. Наступит война. Победа будет за нами, Москву враг не тронет, она только немного погорит. И уезжать из Москвы не надо».

Предсказание Матроны, что война начнется в день Всех Святых, в земле Российской просиявших, то есть 22 июня, передавались из уст в уста. Но на слова предсказательницы обратили внимание лишь верующие. Да и те предпочитали об этом не распространяться. Запросто можно было угодить, по тем временам, в кутузку…

«Однажды я слышала, как Матушка обращалась ко всем известному лицу», – вспоминала Жданова. Это было во время войны, возможно, она имела в виду Сталина…

Известно, что он закончил духовную семинарию. Как считают некоторые историки, вождь так и не стал атеистом. В частности, его приемный сын Артем Сергеев говорил, что тот был тайно, но искренне верующим человеком. Один из охранников Сталина Юрий Соловьев вспоминал, что не раз видел через окно церкви, находящейся в Кремле, молящимся вождя…

В один из октябрьских дней сорок первого года к нему осмелился подойти человек, который привозил в Кремль продукты – Никита Ермаков. И сказал, что в городе есть мать Матрона, прозорливая женщина, которая может сказать, как поступить: уезжать из Москвы или нет. И дал ее адрес.

Встреча Матроны со Сталиным прошла в пристройке, где жила святая. Во дворе, как обычно, толпились паломники. Но в тот день увидеться с Матроной им не удалось. Подъехали несколько автомобилей – из первых двух вышли охранники, которые удалили ожидающих.

Открылись двери третьей машины, оттуда выбрался Сталин. Разговор с Матроной был коротким. Она якобы сказала гостю: «Русский народ победит, победа будет за тобой. Из начальства один ты не выедешь из Москвы». Он молча выслушал ее наставление и, не сказав ни слова, вышел.

Матрона дала Сталину совет, который был выполнен. Три женщины по благословению неизвестного священника, взяв в руки икону Божьей Матери, Евангелие и частицы мощей, которые им удалось достать, обошли вокруг Кремля. Самолет с иконой Казанской – по другой версии Тихвинской Божией Матери – трижды облетел вокруг Москвы. Эта чудотворная икона триста лет назад уже спасала – при Минине и Пожарском – великий город…

Одни говорят, что все это – легенда. Другие уверены, что Сталин все-таки встречался со Святой Матроной Московской. Конечно, столицу спасли мужественные, непреклонные люди. Но и без вмешательства Небес тут точно не обошлось: иначе как преодолеть превосходящие силы врага?