И не прервётся серебряная нить…

24 декабря 2013 года в память о Юрии Александровиче Полякове (1921-2012), чьи труды изданы на многих иностранных языках, создателе авторитетной научной школы, в Институте российской истории (ИРИ) РАН открылся мемориальный кабинет учёного, прошли Научные чтения «Мир глазами историка».

«Мир глазами историка»

Открыл приветственным словом и вёл Чтения, которые отныне будут ежегодными, академик-секретарь отделения историко-филологических наук РАН академик В.А.Тишков.

«Мы назвали эти Чтения «Мир глазами историка», – подчеркнул Валерий Александрович, – имея в виду то, что ушедший от нас год тому назад наш друг и коллега академик Юрий Александрович Поляков олицетворяет в себе одновременно и историка XX века, и образец того, как нужно изучать историю этой очень сложной и драматичной эпохи».

Юрий Александрович отдал служению науке более 60 лет жизни. Его научное наследие – свыше 650 научных публикаций, в том числе десятки монографических исследований, посвящённых переломным периодам отечественной истории – Октябрьской революции и Гражданской войне в СССР, восстановительному периоду, истории советского крестьянства… Большого уважения заслуживает и плодотворная педагогическая деятельность Юрия Александровича в различных вузах, аспирантуре и докторантуре. Сегодня многочисленные ученики продолжают дело своего наставника. Среди них – доктор исторических наук В.Б. Жиромская, проработавшая с Юрием Александровичем в ИРИ РАН многие годы, она стала главным координатором при подготовке этих Чтений.

Юрий Александрович и сам никогда не забывал тех, кто помог сформироваться ему как учёному.

Из его учителей, оказавших на него наибольшее воздействие, Юрий Александрович всегда называл академиков Михаила Николаевича Тихомирова, Милицу Васильевну Нечкину, Владимира Михайловича Хвостова…

Юрий Александрович многие годы поддерживал добрые отношения с учёными (в то время – преподавателями и студентами МГУ), с которыми судьба свела его в эвакуации в Ашхабаде и Свердловске.

Так, в наших беседах он с большим уважением отзывался об одном из их педагогов, молодом, подающим уже тогда большие надежды, ученом – Алексее Леонтьевиче Нарочницком (1907-1989), который окончил перед войной аспирантуру МГУ и защитил кандидатскую диссертацию. Рассказывал Юрий Александрович и о дальнейших встречах и совместной работе с ним, ставшим выдающимся историком, академиком. В 1974-1979 годах, когда Алексей Леонтьевич возглавлял Институт истории СССР, Поляков продолжал исследования по ключевым направлениям работы института – Гражданской войне, НЭПу.

Символично, что прошлый 2012-й, последний год жизни Юрия Александровича, когда отмечалось 1150-летие создания Русского государства, 770 лет со дня Ледового побоища, 400 лет со дня освобождения Москвы от поляков ополчением князя Дмитрия Пожарского и Кузьмы Минина, 200-летие Отечественной войны 1812 года, другие юбилейные даты, именно по инициативе Ю.А. Полякова был объявлен президентом России годом российской истории.

Штрихи к портрету

Не верится, что Юрия Александровича нет с нами, что больше не увижу его, не услышу голос по телефону...

Но, слава Богу, несколько мгновений из его долгой жизни сохранены в видеофильме, снятом по заказу его родных и близких к 90-летию со дня рождения. И через эти запечатлённые мгновенья профессионально и ярко показан портрет незаурядной личности. Рассказывая о времени и о себе, трудностях и победах, герой в кадре, – а они сняты на даче близ Звенигорода, – не позирует, а прост и непринуждён, даёт взвешенные, мудрые оценки.

Всё здесь, в фильме (эти мгновения складывались не из одного съёмочного дня), привлекает, располагает – и живой, острый ум Юрия Александровича, и его тонкий юмор и самоирония, и умение заинтересовать слушающих и смотрящих своим рассказом…

Перечитываю подаренные им книги, рассматриваю фотографии. Вспоминаю наши встречи и беседы с Юрием Александровичем разных лет – и у них с Александрой Яковлевной в гостях, на улице Дмитрия Ульянова, (здесь же, всего через несколько кварталов, и его институт), и в институтском рабочем кабинете.

Не верится, что он не войдёт больше в свой кабинет, где постоянно обсуждались острейшие проблемы современной исторической науки, велись горячие дискуссии, куда приходили и приходили многочисленные посетители, коллеги и ученики. Не верится, что этот кабинет с большим столом, на котором постоянно появлялись новые книги и хозяина, и гостей, станет отныне мемориальным.

Во время одной из последних наших встреч, в апреле прошлого года, к Юрию Александровичу заглянул сюда, чтобы пригласить на свой 90-летний юбилей, другой выдающийся историк нашего времени (его, увы, тоже уже нет с нами!..) – академик РАО, сын легендарного полярника, путешественника и учёного О. Ю. Шмидта Сигурд Оттович Шмидт.

Юрий Александрович представил меня ему, и Сигурд Оттович, улыбнувшись, с большой теплотой стал говорить о моём покойном отце – ифлийце, известном в СССР историке-архивисте Алексее Владимировиче Головкине (1918-1992), с которым они встречались в разные годы и в Московском историко-архивном институте (ныне в составе РГГУ), и в архивах, и на научных конференциях…

Да, архивы были их родной стихией: и Юрий Александрович, и Сигурд Оттович не раз писали и говорили о том, что архивы и документы, на которые они постоянно опирались в своих публикациях, – это «золотая кладовая исторической науки, культуры страны».

…Юрий Александрович с самого детства и до нынешних моих седин был для меня просто дядей Юрой. Так с любовью, уважительно называют родных людей. И Юрий Александрович, у которого я многому научился и чьи уроки любви к своему делу, доброго отношения к людям я никогда не забуду, всегда был для меня близким человеком.

Его мама Лидия Евгеньевна Полякова (Ершова) была старшей сестрой моего деда Николая Евгеньевича Ершова, а моя мама - профессор, доктор педагогических наук Евгения Николаевна Ершова – двоюродная сестра дяди Юры. Вот уже более полувека наши родственные семьи поддерживали и поддерживают тесные, тёплые отношения.

Помни имя своё

Юрий Александрович всю жизнь не только посвятил отечественной истории, но и изучению своей родословной. И это – несмотря на то, что о своих корнях в силу известных причин и говорить, и писать было невозможно. А ему как историку и члену партии – тем более.

До поры до времени Юрий Александрович делал это тайно, сберегая то немногое, что сохранилось в их семье, а также собирая по крупицам всё, что можно было отыскать в архивах, библиотеках, музеях ...

Уже в постсоветское время увидели свет его книги воспоминаний «Минувшее. Фрагменты. Воспоминания историка», где есть и главы, посвящённые родословной.

…Прадед Юрия Александровича по отцовской линии – известный фабрикант Александр Яковлевич Поляков. В 1886 году им было основано «Фабрично-торговое товарищество Знаменской мануфактуры А.Я. Полякова», объединившее несколько подмосковных производств. Тогда же он покупает и разоренную усадьбу близ Красногорска – Знаменское-Губайлово, одну из интереснейших подмосковных усадеб, история которой известна с начала XVII века.

Александр Яковлевич был купцом нового поколения и хотел, чтобы его дети имели хорошее образование. Так и случилось. Особенно ярко это видно на примере судьбы Сергея Александровича Полякова (1874–1943) – известного мецената, издателя начала XX века, основавшего издательство «Скорпион», создавшего литературный журнал «Весы», совладельца Товарищества, последнего владельца усадьбы.

Окончив 6-ю московскую гимназию с золотой медалью, в которой в те же годы учился Иван Сергеевич Шмелёв, будущий великий русский писатель, Сергей Александрович поступил на физико-математический факультет Московского университета. Во время учёбы слушал отдельные лекции на историко-филологическом факультете, посещал курсы по литературе, изучал иностранные языки.

«Серебряный век», как мы называем этот период русской литературы, во многом обязан своим расцветом усадьбе Знаменское-Губайлово, образно названной внучатым племянником Сергея Александровича Юрием Александровичем Поляковым Московским Парнасом.

И это справедливо: ведь здесь в конце XIX – начале XX века бывали Брюсов, Белый, Бальмонт, Балтрушайтис, другие поэты-символисты. Особенно часто гостил Бальмонт, который, как рассказывал мне Юрий Александрович, был связан с Поляковыми семейными узами.

В статье «Памяти Юрия Александровича Полякова» один из его друзей, выдающийся математик, академик РАН, лауреат Ленинской и Государственных премий СССР и РФ Виктор Павлович Маслов пишет:

«<…>Родственный клан суконных фабрикантов Поляковых, издателей Сабашниковых и домовладельцев Андреевых породил на стыке XIX и XX веков поколение детей, которые предпочитали заниматься наукой, литературой и искусством. Это были, например, Екатерина Александровна Андреева (жена поэта К. Бальмонта), Маргарита Васильевна Сабашникова (жена поэта М. Волошина) и, наконец, дядя Юрия Александровича – Сергей Александрович Поляков. Последний – математик по образованию, полиглот, знавший 15 языков, переводчик, был меценатом, издававшим знаменитые ныне литературные журналы «Скорпион», «Весы», «Северные цветы».

<…>Как мне рассказывал Юрий Александрович, именно пример его дяди Сергея заразил его интересом к научному знанию и увлеченностью гуманитарными науками. Так что сказались не только гены, но и непосредственное влияние.

Эти корни бескорыстной увлеченности передались Юрию Александровичу, который отдал свою жизнь большой, глубокой науке».

Автограф Шаляпина

Но, конечно, и гены рода матери Юрия Александровича, бабушка которого Евгения Андреевна была до революции хористкой Императорского (Большого) театра, безусловно, тоже оказали своё влияние.

В личном архиве дяди Юры есть семейная реликвия – фотография Фёдора Ивановича Шаляпина с автографом великого певца.

Однажды, показав фотографию, Юрий Александрович рассказал такую историю:

«31 декабря 1900 года состоялся новогодний утренник для детей артистов Большого театра. Была там и моя мать, Лидия Евгеньевна Ершова, тогда тринадцатилетняя гимназистка 5 класса гимназии С. Арсеньевой и ученица открывшегося пять лет назад музыкального училища сестёр Гнесиных.

На утренник пришёл солист Большого театра Шаляпин. Двадцатисемилетний артист, второй год певший на его сцене, был любимцем труппы. Уже широко известный, он оставался приветливым, открытым, дружелюбным, демократичным.

Федор Иванович стал душой утренника, много пел, шутил, без устали танцевал с прославленными примадоннами и юными балеринами.

Вальсировал он и с гимназисткой Ершовой. И вот бесценный подарок – фотография певца с размашистой подписью «Милой барышне Лидочке Ершовой на добрую память. Фёдор Шаляпин. 31/12-1900 г.».

Продолжение этой истории – семейный анекдот, который мне также рассказывали и Юрий Александрович, и моя мама.

Брат Лидочки Николай, мой родной дед, который был младше сестры на два года, позавидовал ей. Однажды, оставшись дома один, он «исправил» автограф знаменитости: «Милому боярину Коленьке Ершову...».

Конечно, шалость в конце концов обнаружили. Автограф как-то был восстановлен.

В «городе хлебном»

Судьба Юрия Александровича, как и судьба нашей семьи, оказалась тесно связанной со Средней Азией. Поэтому я не удивлялся, когда встречал у него дома или в институте его учеников из Узбекистана – аспирантов и молодых учёных, которые уже успели сказать своё слово в науке.

Да, их земля была для него не чужая. Юрий Александрович родился 18 октября 1921 года в Ташкенте, куда в годы Гражданской войны переехала из Москвы семья Поляковых.

Отец Юрия Александровича Александр Васильевич был прекрасным хирургом. Поэтому с его опытом он нашёл здесь работу.

Позднее в «город хлебный» к семье племянника перебрался Сергей Александрович Поляков. О том, как много дало ему общение с дядей Серёжей, прежде всего, в выборе жизненного пути, профессии, Юрий Александрович рассказывает и в своих воспоминаниях, и в видеофильме.

Именно тогда сформировался и его высокий литературный вкус, который я ощущал неизменно в наших беседах. Именно тогда дядя Юра, который писал стихи с детства (да и в зрелые годы продолжал писать!), отдал предпочтение музе истории, а не музе поэзии.

Родители Юрия Александровича, к сожалению, расстались. Старшая сестра его матери Софья Евгеньевна писала и писала из Москвы письма, просила Лидочку вернуться...

Лицей в Сокольниках

По возвращении в Москву Лидия Евгеньевна с Юрием (у старших двух её сыновей была уже своя судьба) жили в малюсенькой комнатке в коммуналке. Лидочка, некогда вальсировавшая с Шаляпиным, грезившая миром музыки, из-за серьёзной болезни не стала певицей и музыкантом. Чтобы заработать на жизнь она, как инвалид, трудилась надомницей, в частности, изготавливала ёлочные украшения. В этом помогал ей и сын.

По окончании школы Юрий Александрович, как отличник, мог выбрать любой факультет, но выбрал исторический.

В 1940 году он поступил на исторический факультет Московского института философии, литературы, истории (ИФЛИ) имени Н.Г.Чернышевского, созданный в 1931 году.

ИФЛИ (вспоминая Пушкина) называли Лицеем в Сокольниках.

Именно здесь, прямо в лесу, находился этот легендарный институт – лучший гуманитарный вуз того времени, воспитавший целое поколение советской интеллигенции – известных историков, философов, литературоведов, писателей.

Сама атмосфера ИФЛИ, по признанию его питомцев, располагала к поэзии. Среди ифлийцев – Александр Твардовский, который был старше других, Семён Гудзенко, Павел Коган, Юрий Левитанский, Давид Самойлов

В аспирантуре ИФЛИ учился Константин Симонов, но недоучился – отправился военным корреспондентом на Халхин-Гол.

«Особая атмосфера ощущалась в институте даже в обеденную перемену, — вспоминал Юрий Александрович, — девушки у окна напевали мало ещё известную тогда, но ставшую нашим гимном, сочиненную ифлийским поэтом Павлом Коганом «Бригантину», одна группа студентов в коридоре ожесточенно спорила о новом фильме, а другая слушала юного пиита, вдохновенно декламировавшего свои стихи».

МГУ

Осенью 1941 года Юрий Александрович вместе с другими ифлийцами, в том числе Дмитрием Владимировичем Сарабьяновым (он стал известным искусствоведом, академиком, недавно тоже ушёл из жизни), был на строительстве оборонительных рубежей под Москвой.

Из воспоминаний моей мамы – профессора Евгении Николаевны Ершовой:

«<…> В середине ноября 1941 года папа получил открытку из Москвы от сестры Лидии Поляковой. Она писала, что её младший сын, студент II курса ИФЛИ, Юрий Поляков, вместе с МГУ отправляется в эвакуацию в Ашхабад.

«Зная твоё доброе сердце, – писала тётя Лида, – верю, что ты его примешь как родной отец».

По решению Государственного Комитета обороны об эвакуации МГУ в конце октября – начале ноября 1941 года, в тяжелейшие для столицы дни, из Москвы в Ашхабад стали отправляться эшелоны с семьями профессорско-преподавательского состава, аспирантами и студентами, сотрудниками.

Первая группа эвакуированных выехала 22 октября (некоторые студенты вначале даже шли пешком), а встретили мы их только 6 декабря. Вторая группа покинула Москву в ноябре и, преодолевая неимоверные трудности, попала в Ашхабад в начале января 1942 года.

В январе 1942 года на всех факультетах МГУ начались занятия. Перед этим, уже в Ашхабаде, в декабре произошло слияние ИФЛИ с МГУ. <…>Письма из Москвы от тёти Лиды приходили довольно часто. Всю войну она провела здесь, и впоследствии была награждена медалью «За доблестный труд во время Великой Отечественной войны». Как-то раз тётя Лида написала:

«Сегодня раскололи Юрины лыжи – вдоволь с Соней (её сестрой – Е.Ершова) смогли попить горячего чайку…» <…>».

После Ашхабада эвакуация МГУ продолжилась осенью 1942 года в Свердловске, откуда в 1943-м главный вуз страны вернулся в Москву.

В своих мемуарах и в видеофильме Юрий Александрович вспоминает о зиме 1942 года в Свердловске, когда он работал на оборонном заводе, продолжая занятия в эвакуированном МГУ.

В 1945 году он окончил исторический факультет МГУ. С 1949 года Юрий Александрович работал в институте истории СССР АН СССР, позднее преобразованном в два института – отечественной и всеобщей истории. Параллельно долгие годы он преподавал в своей альма-матер.

Страсти по Шульгину

В разные периоды советского общества Юрий Александрович сохранял высокое достоинство учёного и человека, выступая за беспристрастный подход к историческому прошлому.

Это можно проследить на примере его работы в 1966—1969 годах главным редактором журнала «История СССР».

«В 1967 году, когда я был главным редактором журнала «История СССР», — рассказывает Юрий Александрович, — мы опубликовали воспоминания Василия Витальевича Шульгина, очень крупного деятеля, боровшегося против Советской власти. Во время войны он находился в Югославии, и когда наши войска её освободили, то Шульгина арестовали, осудили, а потом выпустили. И он стал довольно популярен. И, в частности, он написал воспоминания. Часть этих воспоминаний мы опубликовали в двух номерах, снабдив их, соответственно, предисловием и заключением».

В то время очень популярной была «Неделя» — приложение к «Известиям». Эта газета без каких-либо комментариев перепечатала часть воспоминаний Шульгина, что вызвало недовольство в партийных кругах, данный вопрос обсуждался на Секретариате ЦК КПСС.

«Обсуждалась, собственно, публикация в «Неделе», — продолжает Юрий Александрович, — а не наш журнал. Её резко критиковали, придавая политический характер этой публикации. Поскольку перепечатка в «Неделе» была из нашего журнала, то я тоже выступил с научным обоснованием публикации, отметив, что материалы наших противников мы можем и должны публиковать для науки.

Я отметил, что для науки такие материалы необходимы, поскольку без знания взглядов противника нельзя добиться объективности. Кроме того, в воспоминаниях В.В. Шульгина имеется очень много существенных исторических деталей.

Со мной в принципе согласились, но весь характер обсуждения на Секретариате ЦК КПСС носил критический характер. Моё объяснение и научное обоснование было воспринято, конечно, без энтузиазма, но так или иначе мне никакого взыскания не было дано, я был всего лишь вызван к вице-президенту АН СССР Федосееву, который сказал, что ему поручено мне передать, что я предупрежден. Это самое малое из партийных взысканий. И с поста редактора я не был снят, а редактору «Известий» и редактору «Недели» сильно попало. Через два года, в 1969 году, я ушёл сам, по собственному желанию, поскольку понял, что работать в таких условиях, под таким контролем мне не по душе».

Всю эту историю Юрий Александрович потом подробно описал в статье «Апрель шестьдесят седьмого: страсти по Шульгину», опубликованной в журнале «Вопросы истории» (1994. № 3). В этой статье он рассказал, как проходило заседание Секретариата ЦК КПСС.

Настольные книги историков

Среди его известных трудов – «Гражданская война: взгляд сквозь годы», «Переход к нэпу и советское крестьянство», которые вошли в золотой фонд российской историографии.

Вместе с коллективом авторов он осуществил первую публикацию репрессированной переписи населения – «Полвека под грифом «Секретно»: Всесоюзная перепись 1937 года».

Одновременно Юрий Александрович продолжал изучение наиболее актуальных и дискуссионных проблем истории, опубликовал монографии «Наше непредсказуемое прошлое: полемические заметки», «Историческая наука: люди и проблемы».

Эти и другие исследования, которые отличаются смелой постановкой новых проблем, взвешенными оценками событий, будируют мысль, порождали и порождают дискуссии.

А среди многочисленных статей Юрия Александровича есть и статьи по геральдике, которой он серьёзно интересовался и профессионально этим занимался.

Он собрал большую коллекцию гербов различных государств, где побывал на международных научных конференциях, древних городов России. Гордился этой коллекцией, мог подолгу увлечённо рассказывать гостям о своих раритетах.

Да, главной музой Полякова стала история, но и музу поэзии, свою первую любовь он никогда не забывал. В 2003 году вышла книга «Вторая муза историка» – первое уникальное собрание художественных произведений 42 российских историков XX века. В этой книге были опубликованы стихи, рассказы, книжные иллюстрации, рисунки и карикатуры ушедших и ныне живущих историков. Юрий Александрович представлен здесь своими стихами разных лет и блестящими литературными пародиями на русских классиков и советских поэтов.

Юрий Александрович, как я уже отмечал выше, подготовил и выпустил книги воспоминаний «Минувшее. Фрагменты. Воспоминания историка».

Первая книга его воспоминаний посвящена событиям начала 1920-х – конца 1940-х годов, свидетелем и непосредственным участником которых он был, – новая экономическая политика, 1930-е годы, Великая Отечественная война. Юрий Александрович даёт свои оценки глобальных событий, происходивших в СССР и накладывавших свой отпечаток на быт советской семьи и повседневную жизнь его – школьника, студента, труженика тыла и молодого исследователя, на глазах которого творилась сама история.

Вторая книга его воспоминаний посвящена событиям второй половины 1940-х — начала 2010-х годов — суровому послевоенному времени, идеологическим баталиям, борьбе с «культом личности», общественной «оттепели», «застою», а также научным изысканиям, сотрудничеству с известными отечественными и зарубежными историками.

Демография и наши потери в Великой Отечественной

Юрий Александрович стоял у истоков зарождения исторической демографии, экодемографии, истории российской повседневности. Под его руководством и при активном авторском участии создавалась первая в нашей стране история российского населения в XX веке.

И прежде, конечно, в своих исследованиях, в частности, в работах по истории Гражданской войны, он уделял внимание проблемам населения.

«Я занимался историей Гражданской войны», — рассказывает Юрий Александрович. — Моя кандидатская диссертация была посвящена Москве в годы Гражданской войны. Меня заинтересовало, какова была численность населения Москвы. Затем я стал заниматься аграрной тематикой, и моя докторская диссертация была посвящена переходу к НЭПу и советскому крестьянству».

Начиная с 1980-х, в его научном творчестве – например, в монографии 1986 года «Советская страна после окончания Гражданской войны: территория и население» – интерес к демографической стороне исторических процессов становится особенно выраженным.

В начале 1980-х Юрию Александровичу принадлежала инициатива создания при отделении истории АН СССР Комиссии по исторической демографии и исторической географии.

Комиссия во главе с Ю.А.Поляковым была создана весной 1983 года, а уже осенью того же года журнал «Вопросы истории» опубликовал материал о важнейших проблемах развития этой области исторического знания.

В 1984 году Комиссия была преобразована в Научный совет АН СССР по исторической демографии и исторической географии, который объединил немногочисленных тогда специалистов в этих областях.

Совет провёл ряд Всесоюзных и Всероссийских конференций по исторической демографии, география которых охватывала города РСФСР и других союзных республик. На многих из этих научных форумах, позволивших поднять на высокий уровень изучение историко-демографических проблем, Юрий Александрович выступал с докладами теоретико-методологического характера.

Занимаясь этим новым, чрезвычайно важным направлением, Юрий Александрович принимал участие, в сотрудничестве со специалистами Госкомстата СССР, Министерства обороны СССР и МГУ в исчислении людских потерь за годы Великой Отечественной войны.

«Было много споров о потерях населения СССР в Великой Отечественной войне, – отмечал в одном из интервью Юрий Александрович. – В один из юбилеев Победы Ельцин озвучил цифру в 26,2 млн. человек. Знаете, почему? Слышали ли Вы фамилию Волкогонов? Он был директором Института военной истории, готовил доклад Ельцину в 1995 году. Ельцин попросил привести данные о потерях. Волкогонов позвонил мне. Мы как раз проводили конференцию (все её материалы опубликованы).

Я ответил Волкогонову, что все сошлись на том, что потери в войне превышают 26 млн. человек. Волкогонов мне рассказывал, что он сообщил об этом Ельцину, а тот в ответ сказал: «Нужна точная цифра».

Волкогонов, не долго думая, сказал: «26 млн. 247 тыс», – придумав, взяв с потолка последние цифры, и эти данные теперь часто публикуются».

Работы Юрия Александровича – монографии, статьи, доклады – имели определяющее значение для исследования исторической демографии в системе наук.

Это способствовало созданию в 1992 году в Институте истории РАН Центра изучения истории территории и населения России, а в составе этого Центра – творческой группы по исторической демографии.

Такой подход объединяет историков, демографов, антропологов, экологов, этнографов, медиков, физиков…

Юрий Александрович разрабатывал теоретическую базу двух новых направлений исторических исследований, также близких к кругу интересов демографии — «Историческая экология» и «Человек в российской повседневности».

Юрий Александрович буквально жил этим.

«Демография, – подчёркивал он, – это наука о человеке, и у нас до сих пор идут споры, должна ли историческая демография включать только формальные цифры о смертности и рождаемости, или же она должна включать и анализ социальных вопросов. С одной стороны, нельзя расширять историческую демографию до бесконечности, но, с другой стороны, нельзя забывать и об изменении социально-политической ситуации. Вы же понимаете, как много значит, в каких условиях рождается ребёнок, в каких живёт. Сейчас в стране несколько выросла рождаемость, но всё равно смертность превышает рождаемость, по-прежнему высока детская смертность. Так что демографическая ситуация в России тяжёлая, угроза депопуляции остаётся, и мы должны этим заниматься, увидеть во всём исторические корни».

И по сей день, слава Богу, плодотворно работают Научный совет РАН «Человек в повседневности: прошлое и настоящее» и Центр изучения истории территории и населения России ИРИ РАН, которые он возглавлял.

«Не говори с тоской: их нет…»

Он был уже человеком преклонного возраста, болел, но вплоть до последних дней своих участвовал в научной работе Института российской истории РАН и отделения историко-филологических наук РАН, выступал инициатором и участником различных научных конференций, круглых столов…

Смерть в больнице 27 декабря 2012 года на 92 году жизни оборвала многие его замыслы.

…Когда Юрий Александрович учился в ИФЛИ, он, изучая латынь, перевёл 30-ю оду древнеримского поэта Горация, известную в русской литературе как «Памятник». И, хотя до него уже было сделано девять переводов, перевод Полякова – лишь он совпадал в точности по размеру! – педагог признал одним из лучших, сказал, что этот перевод обязательно нужно опубликовать.

Но началась война. Какая латынь, какой Гораций, какой перевод…

В дни памяти Юрия Александровича на Ваганьковском кладбище, где он похоронен, будет открыт памятник, выполненный в форме раскрытой книги. На нём высечены строки из того юношеского, казалось бы забытого, но каким-то чудом сохранившегося в его домашнем архиве перевода оды Горация.

Эти строки венчают долгий путь Юрия Александровича в жизни и науке:

Создан памятник мной.

Меди нетленней он,

Выше гордых высот

Царственных пирамид.

Я умру, но не весь.

В урне седой не быть

Лучшей части моей.

Славой не меркнуть мне

В эолийских ладах.

Этой заслугой ты,

Мельпомена, гордись

И благосклонно мне

Лавром главу венчай,

Ветвью невянущей.

И научному наследию Юрия Александровича не грозит забвение: не прервалась и не прервётся серебряная нить!

«Не говори с тоской: их нет; но с благодарностию: были» (В.А.Жуковский).