Битва за Украину

Победы Красной Армии в ходе тяжелых сражений за Украину не раз освещались в отечественной и зарубежной исторической научной литературе, были экранизированы в советском кино. Однако порой в Германии и даже в России предпринимаются попытки поставить под сомнение успех нашего оружия.

Бешеная атака на историческую правду

В свое время усомнился в победе Красной Армии генерал-фельдмаршал Манштейн. В книге "Утраченные победы" он попытался доказать, что возглавляемая им группа армий "Юг" не потерпела поражения, а, стало быть, никакой победы Красной Армии в боях на Правобережной Украине не было достигнуто. Мотивы такой позиции битого военачальника легко объяснимы.

Менее понятны мотивы В.В. Бешанова, который в своей книге "Десять сталинских ударов" доказывает правоту Манштейна. В отличие от Манштейна, Бешанов не принимал участие в этих сражениях, поскольку родился через 18 лет после их окончания, а свою воинскую карьеру на плавбазе подводных лодок он завершил в 29 лет, став капитаном 3 ранга. Как сообщает "Википедия", после увольнения из флота, Бешанов работал поочередно начальником деревообрабатывающего цеха, экспедитором и директором клуба юных моряков. Возможно, он счел, что знания и опыт, обретенные на этих должностях, позволяют ему пересмотреть оценки подавляющего большинства отечественных авторов, включая участников этих сражений, а также зарубежных историков, в том числе германских.

Книга Бешанова была опубликована издательством "Харвест" (в переводе с английского - "Урожай") и на ее обложке была выражена обеспокоенность, что ныне "подрастающее поколение" узнает "о гениальности советских полководцев, о блестящих операциях, о героизме Красной Армии, в одиночку спасавшей Европу". Цель "Урожая" иная: изобразить историю Великой Отечественной войны так, чтобы на первом плане оказались "бездарные генералы, проваленные операции, неоценимая помощь союзников". Издатели убеждены, что "здесь можно извлечь гораздо больше уроков". Видимо, книга Бешанова внесла немалую долю в "урожай", собираемый издательством в ходе ее кампании по "исправлению" отчественной истории.

Нетрудно убедиться в том, что отсутствие у автора реальных фактов для "извлечения уроков" компенсируется обилием посторонних сведений. На 166 страницах пространной главы "Второй сталинский удар" директор клуба юных моряков напомнил сколько людей состояло на воинском учете в Красной Армии 1 января 1940 года, упомянул о боях под Москвой 1941 года и взятии немцами Севастополя в июле 1942 года, осудил неудачное вмешательство Льва Мехлиса в руководство Крымского фронта в 1942 году и привел данные о числе немецких военнопленных, скончавшихся от болезней в советских лагерях. Было приведено полностью пространное замечание Сталина в адрес Василевского в августе 1943 г. и комментарий Василевского. Был воспроизведен отрывок из воспоминаний К. К. Рокоссовского о Сталинградской битве, а также сказано немало о делах, не имевших никакого отношения к сражениям в начале 1944 года на землях Правобережной Украины.

Когда же бывший экспедитор обращается к документальным свидетельствам той поры, то отвергает их как несостоятельные. Он уверяет, будто "советские историки использовали какой-то иррациональный математический аппарат, напоминающий неевклидову геометрию". (Между тем неевклидова геометрия кажется "иррациональной" лишь для тех, кто не понял открытие Лобачевского.) Помимо огульного осуждения советских историков, бывший сотрудник плавбазы высокомерно поучает советских военачальников, как надо было воевать.

Издеваясь над советскими военачальниками, освобождавшими Украину, Бешанов с подобострастным почтением воспроизводит слова немецких вояк.

Ссылаясь на них, он многократно уверяет, что Красная Армия несла огромные потери, потому что бросала в бой на правом берегу Днепра мобилизованных украинских хлопцев без оружия. Якобы они должны были голыми руками добыть оружие в боях. Именно поэтому, уверяет Бешанов в заключении главы, в боях на Правобережной Украине Красная Армия "потеряла 1 200 000 человек убитыми и ранеными (почти 100 полностью укомплектованных дивизий").

Там же Бешанов привел цитату из воспоминаний Манштейна: "Противник не смог окружить все южное крыло Восточного фронта, что позволяли ему сделать оперативная обстановка и его многократное превосходство. Нам, правда, пришлось уступить противнику обширные области и в то же время силы наших войск продолжали уменьшаться, но мы помешали противнику сделать решающий шаг к победе! Группа армий "Юг", хотя и кровоточа тысячами ран, сохранила свою боеспособность".

Если читатель поверил Бешанову, как возможно верили ему юные моряки, которыми тот руководил, то он придет к однозначным выводам: 1) несмотря на тяжелые потери и "уступку" некоторых территорий, германская армия избежала разгрома; 2) Красная Армия, потерявшая 100 полноценных дивизий, понесла в ходе этих сражений грандиозное поражение.

Кто же прав: генерал-фельдмаршал Манштейн и почему-то обслуживающий его до сих пор отставной капитан 3 ранга В.В. Бешанов, или подавляющая часть отечественных и зарубежных историков?

Невежество Гитлера или надежды германских генералов на реванш?

После окончания Второй мировой войны германские военачальники, стремясь оправдаться перед историей, упорно доказывали, что во всех поражениях вермахта виноват был Адольф Гитлер, и только он. В частности, обращали внимание и на мемуары гитлеровского министра вооружений Альберта Шпеера.

Шпеер вспоминал, что в ноябре 1943 г. начальник генерального штаба сухопутных сил Германии Курт Цейтцлер позвонил ему и сообщил об очередном военном совещании у Гитлера. Последний отстаивал необходимость обороны Никополя любой ценой.

Гитлер утверждал, что без никопольского марганца производство стали в Германии прекратится. При этом фюрер ссылался на Шпеера, сказав, что три месяца назад ему пришлось прекратить производство вооружений из-за нехватки марганца.

Между тем, как говорил Цейтцлер, немецким войскам под Никополем грозил новый Сталинград, если они не отступят.

Откликаясь на просьбу Цейтцлера, Шпеер провел совещание с руководителями сталелитейных компаний Рёхлингом и Роландом по вопросу о марганце. На основе полученных сведений Шпеер составил меморандум, который направил Цейтцлеру и Гитлеру. Из него следовало, что запасов марганца в Германии хватит на 12 месяцев. Но, в случае потери никопольского марганца, можно будет заменить марганец другими добавками и тогда металлургическое производство будет продолжаться 18 месяцев.

Через два месяца после отправки этого меморандума Шпеер прибыл в ставку Гитлера. Тот стал впервые говорить с министром таким тоном, к которому его любимый министр не привык: "Что за идея посылать начальнику штаба меморандум о положении с марганцем?" Шпеер старался успокоить Гитлера, сообщив, что ситуация не так уж плоха. В ответ он услыхал: "Вы вообще не смеете посылать начальнику штаба меморандумы. Если у вас есть какая-то информация, будьте добры пошлите ее мне. Вы поставили меня в невыносимое положение. Я приказал всем имеющимся силам сосредоточиться для обороны Никополя. Наконец, я получил причину, чтобы заставить группу армий сражаться! И тут Цейтцлер приходит с вашим меморандумом. Получается, что я обманщик! Если мы потеряем Никополь, это будет ваша вина. Я запрещаю вам раз и навсегда обращаться к кому бы то ни было, кроме меня! Вы понимаете это?! Я запрещаю!" Последние фразы Гитлер яростно выкрикивал.

К концу 1943 г. советская разведка узнала об этой установке Гитлера. Маршал Советского Союза А.М. Василевский вспоминал, что "по строжайшему приказу Гитлера" гитлеровцы "любой ценой должны были удержать за собой богатейшие хлебные районы Правобережной и западных областей Украины, Никополь с его предприятиями по добыче и переработке марганца, Криворожский бассейн, богатый железной рудой, и Крым, прочно прикрывая коммуникации южного крыла германо-советского фронта".

В то же время авторы "Истории Великой Отечественной войны" имели основание написать: "Упорство, с каким вражеское командование цеплялось за Корсунь-Шевченковский выступ, было далеко не случайным, Попытка некоторых бывших гитлеровских генералов доказать ныне, что удержание этого выступа являлось результатом военной неграмотности и тупого упрямства Гитлера, шита белыми нитками. Бывший командующий группой армий "Юг" генерал-фельдмаршал Манштейн, особенно настойчиво протаскивающий эту мысль в своей книге "Утраченные победы", просто пытается выйти сухим из воды, ибо легче сослаться на военное невежество мертвого фюрера, чем признать несостоятельность своих оперативно-стратегических соображений. На самом деле в середине января фашистское командование, включая и командование группы армий "Юг", все еще не хотело смириться, что Восточный оборонительный вал рухнул".

А.М. Василевский подчеркивал, что "гитлеровское командование еще надеялось на восстановление своей обороны и по Днепру. Вот почему оно с таким упорством стремилось удержать за собой корсунь-шевченковский плацдарм".

Который был выгоден "для нанесения флангового удара как по левому крылу 1-го Украинского, так и по правому крылу 2-го Украинского фронтов".

Такое же стратегическое значение имел и выступ в районе Никополя, который, по словам Василевского, "позволял нанести удар на Мелитополь по тылу 4-го Украинского фронта и пробиться к крымской немецко-румынской группировке".

Для создания мощной системы обороны этих двух плацдармов немцы использовали овраги и балки, которыми изобиловала данная местность. Василевский замечал: "Гитлеровцы… вопреки нашим ожиданиям, не только не хотели оставлять этот район, но делали все для того, чтобы превратить его почти в сплошные, хорошо подготовленные в инженерном отношении и искусно связанные между собой огнем опорные пункты..." Здесь, по словам маршала, фашисты создали "одну из своих наиболее крупных стратегических группировок. Против четырех советских Украинских фронтов на участке от реки Припять до берегов Черного моря действовали: группа армий "Юг" генерал-фельдмаршала Манштейна... и группа генерал-фельдмаршала Клейста... Всего в обеих группах было 1,76 миллионов солдат и офицеров, 16 800 орудий и минометов, 2200 танков и штурмовых орудий, 1460 самолетов". Эта мощная военная сила могла не только успешно обороняться, но и попытаться восстановить контроль вермахта над Днепром.

Человек предполагает, а Бог располагает

Против этих немецко-фашистских сил были направлены войска четырех Украинских фронтов. Действия 1-го и 2-го фронтов (ими командовали Н.Ф. Ватутин и И.С. Конев) координировал Г.К. Жуков. За координацию действий 3-го и 4-го Украинских (командующие - Р.А. Малиновский и Ф.И. Толбухин) отвечал А.М. Василевский.

29 декабря 1943 г. Верховное командование поставило задачу

2-му Украинскому фронту и левому крылу 1-го Украинского фронта ликвидировать Корсунь-Шевченковский плацдарм, "разбить кировоградскую группировку противника и занять Кировоград", а далее "наступать на Первомайск с целью выхода на реку Южный Буг, где и закрепиться".

Хотя выполнение намеченной операции проводилось в исключительно тяжелых погодных условиях, 8 января 1944 года после упорных боев был освобожден Кировоград. Однако ликвидировать группировку противника в Корсунь-Шевченковском выступе не удалось.

Исходя из того, что задача, поставленная директивой от 29 декабря, не была выполнена, Сталин направил 12 января новую директиву, которая требовала в ближайшие дни окружить и уничтожить группировку противника на Корсунь-Шевченковском выступе, сомкнуть левофланговые части 1-го Украинского фронта и правофланговые части 2-го Украинского фронта.

Для проведения операции было создано превосходство над противником по пехоте в 1,7 раза, по орудиям и минометам в 2,4 раза, по танкам и самоходно-артиллерийским установкам в 2,6 раза.

Однако, как указывалось в 4-м томе "Истории Великой Отечественной войны", "общее превосходство в силах само по себе еще не могло предопределить успех". Вмешались непредвиденные погодные условия: "В 1944 г. весна на Украине пришла раньше, чем обычно. Уже в конце января начал таять снег, часто шли дожди, реки вздулись и вышли из берегов, проселочные дороги стали непроезжими. Распутица создала трудные условия для маневра подвижных войск, для действий артиллерии".

Василевский вспоминал: "Много я повидал на своем веку распутиц. Но такой грязи и такого бездорожья, как зимой и весной 1944 года, не встречал ни раньше, ни позже. Буксовали даже тракторы и тягачи. Артиллеристы тащили пушки на себе. Бойцы с помощью местного населения переносили на руках снаряды и патроны от позиции к позиции на десятки километров".

Из-за распутицы не удалось создать необходимые запасы боеприпасов и горючего. Как подчеркивалось в "Истории Великой Отечественной войны", "в некоторых армиях... было всего лишь 0,6-0,8 комплекта основных видов боеприпасов. Особенно остро ощущался недостаток в минах. К началу операции войска имели 1-2 заправки автобензина, от 1,5 до 7 заправок дизельного топлива".

Хотя начавшееся 14-15 января наступление 2-го Украинского фронта достигло некоторого успеха, оно было остановлено контратаками немецких танковых и пехотных частей. 16 января И.В. Сталин указал

И.С. Коневу на исключительную важность решительного наступления. Он обратил внимание на недостаточную организованность в войсках фронта и отсутствие у Конева должной настойчивости и требовательности. 20 января был утвержден новый план наступательной операции.

Наступавшие на Никопольский плацдарм войска 3-го и 4-го Украинского фронтов также не смогли выполнить поставленные перед ними задачи. Сказывалась нехватка в живой силе и технике, особенно в танках, а также в боеприпасах. Наступление было прекращено.

А.М. Василевский вспоминал: "Было ясно, что собственными силами мы не могли захватить Никопольский плацдарм. Если мы будем продолжать боевые действия таким же образом, понесем неоправданные потери, а задачу все же не решим. Нужно было подключить 2-й Украинский фронт, провести перегруппировку войск, пополнить войска Ф.И. Толбухина резервами. Посоветовался с Федором Ивановичем, он поддержал меня, и я решил позвонить в Ставку с его КП.

И.В. Сталин не соглашался со мной, упрекая нас в неумении организовать действия войск и управление боевыми действиями. Мне не оставалось ничего, как резко настаивать на своем мнении. Повышенный тон И.В. Сталина непроизвольно толкал на такой же ответный. Сталин бросил трубку.

Стоявший рядом со мной и все слышавший Федор Иванович сказал, улыбаясь: "Ну, знаешь, Александр Михайлович, я от страху чуть под лавку не залез!"

Все же после этих бурных переговоров 3-й Украинский фронт, игравший при проведении Никопольско-Криворожской операции основную роль, получил от 2-го Украинского фронта 37-ю армию генерал-лейтенанта М.Н. Шарохина и из резерва Ставки - 31-й гвардейский стрелковый корпус, а от 4-го Украинского фронта - 4-й гвардейский корпус".

Котел, в котором сгорели оккупанты

24 января началась самое драматичное сражение за Правобережную Украину. В тот день войска 2-го Украинского фронта начали осуществление наступательной Корсунь-Шевченковской операции, ставшей центральной в боевых действиях на Правобережной Украине. 25 января советские войска прорвали оборону противника. 26 января начал наступление 1-й Украинский фронт.

Тем временем противник пытался 27 января нанести контрудар по наступавшим войскам 2-го Украинского фронта. В результате этого наши 20-й и 29-й танковые корпуса оказались отрезаны от основных сил фронта. Однако они продолжали наступление в тылу врага.

28 января части 1-го и 2-го Украинского фронтов соединились в районе Звенигородки. Немецкая группа армий в составе 10 дивизий, одной бригады и нескольких танковых и инженерных частей были отсечены от своих основных сил. 3 февраля были созданы внешний и внутренний фронты окружения Корсунь-Шевченковской группировки противника.

Немецкий генерал и историк Курт Типпельскирх писал: "Как и всегда в подобных случаях, окруженные дивизии приходилось снабжать по воздуху, спешно перебросив сюда транспортные самолеты Ю-52. Многие из этих самолетов из-за недостаточного прикрытия истребителями легко сбивались русской истребительной авиацией. За счет оголения других участков фронта были, хотя и с большим трудом, выделены танковые дивизии, по четыре от 8-й полевой и 1-й танковой армий, которые получили задачу концентрическими ударами уничтожить прорвавшиеся силы противника и освободить окруженные войска. Назначенное на 3 февраля наступление неожиданно натолкнулось на серьезные трудности".

Ранняя весна мешала не только нашим войскам, но и немецко-фашистским. Типпельскирх писал: "Слишком рано наступающая на юге России распутица затянула сосредоточение необходимых сил. Кроме того, осложнения на других участках вынудили бросить туда часть предназначавшихся для контрудара дивизий".

Командующий 1-й танковой армии Хубе радировал окруженным: "Я вас выручу".

Полагаясь на Хубе, Гитлер послал телеграмму командующему окруженными войсками генералу Штеммерману: "Можете положиться на меня, как на каменную стену. Вы будете освобождены из котла".

По словам Типпельскирха, "выделенные для нанесения удара с юга дивизии 1-й танковой армии основными силами смогли перейти в наступление только 4 февраля, а удар с северо-запада силами 8-й армии последовал лишь 11 февраля. Эти контрудары оказались разрозненными и, несмотря на ряд первоначальных успехов, цели не достигли".

По контратакующим войскам был нанесен удар 2-й танковой армии С.И. Богданова. Жуков писал: "Противник был остановлен и отброшен в исходные районы". "Тем временем, - замечал Типпельскирх, - кольцо вокруг окруженных сжималось все теснее; русская бомбардировочная авиация непрерывно наносила по ним мощные удары, и, наконец, окруженная группировка оказалось настолько сжатой вокруг Корсунь-Шевченковского, что потеряла последние аэродромы, через которые осуществлялось ее снабжение".

9 февраля Жуков направил телеграмму Сталину, в которой говорилось: "По показанию пленных, за период боев в окружении войска противника понесли большие потери. В настоящее время среди солдат и офицеров чувствуется растерянность, доходящая в некоторых случаях до паники... 8 февраля в 15.00 наши парламентеры через командующего стеблевским боевым участком полковника Фукке вручили ультиматум окруженному противнику. Парламентеры возвратились и сообщили, что ответ будет дан немецким командованием 9 февраля в 11.00".

Однако 9 февраля в 12 часов штаб Штеммермана отклонил советский ультиматум. Атаки немцев на внутреннем и внешнем фронте окружения возобновились с новой силой. По словам Жукова, "особенно жаркие бои разгорелись 11 февраля. Наши войска дрались с особым упорством".

Жуков вспоминал: "В ночь на 12 февраля окруженная группа войск, собравшись на узком участке, попыталась прорваться через Стеблев в Лисянку на соединение с танковыми дивизиями, но это ей не удалось. Дальнейшее продвижение противника было приостановлено. Расстояние между окруженной группой и деблокирующей группой немецких войск сократилось до 12 километров, но чувствовалось, что для соединения у противника сил не хватит".

В разгар этих боев Жуков, по его словам, "заболел гриппом,

с высокой температурой меня уложили в постель. Согревшись, я крепко заснул. Не знаю, сколько проспал, чувствую, изо всех сил мой генерал-адъютант Леонид Федорович Минюк старается меня растолкать. Спрашиваю: "В чем дело?" "Звонит товарищ Сталин, - ответил Л.Ф. Минюк. Вскочив с постели, я взял трубку. Верховный сказал: "Мне сейчас доложили, что у Ватутина ночью прорвался противник из района Шандеровки в Хилки и Новую Буду. Вы знаете об этом?" "Нет, не знаю". "Проверьте и доложите". Я тут же позвонил Н.Ф. Ватутину и выяснил: противник действительно пытался, пользуясь пургой, вырваться из окружения и уже успел продвинуться километра на два-три, занял Хилки, но был остановлен".

Жуков сообщил об этом Сталину. Тогда Сталин, ссылаясь на предложение Конева, приказал передать последнему руководство разгромом Корсунь-Шевченсковской группы противника. "Пусть Ватутин лично займется операцией 13-й и 60-й армий в районе Ровно - Луцк - Дубно, а вы возьмите на себя ответственность не допустить прорыва ударной группы противника на внешнем фронте района Лисянки, - сказал Сталин.

Сталин проявлял беспокойство по поводу хода Корсунь-Шевченковской операции. Он вызвал в Кремль главного маршала авиации А.А. Новикова и спросил его: "Скажите, товарищ Новиков, можно остановить танки самолетами?" "Конечно, - ответил Новиков, - танки можно остановить авиацией". "А как вы это сделаете? - последовал новый вопрос. "Мы отдадим штурмовикам небольшие кумулятивные бомбы по 250 штук, и будет желаемый результат". "Ну что ж, идея неплохая, согласен, - сказал Сталин. - Завтра же утром летите на 1-й Украинский фронт к Ватутину и примете меры, чтобы остановить танки".

Сталин не скрывал удовлетворения ответами Новикова и добавил: "А то на весь мир растрезвонили, что окружили корсунь-шевченковскую группировку, а до сих пор разделаться с ней не можем".

14 февраля войска 2-го Украинского фронта взяли Корсунь-Шевченковский. Тогда окруженные корпуса получили приказ пробиваться в южном направлении, откуда навстречу им должен был наступать корпус 1-й танковой армии. Жуков писал: "Ночью 16 февраля разыгралась снежная пурга. Видимость сократилась до 10 - 20 метров. У немцев вновь мелькнула надежда проскочить в Лисянку на соединение с группой Хубе. Их попытка была отбита 27-й армией С.Г. Трофименко и 4-й гвардейской армией 2-го Украинского фронта. Особенно героически дрались курсанты генерал-майора К.Н. Цветкова. Все утро 17 февраля шло ожесточенное сражение по уничтожению прорывавшихся колонн немецких войск, которые были в основном уничтожены и пленены. Лишь части танков и бронетранспортеров с генералами, офицерами и эсэсовцами удалось вырваться из окружения".

Типпельскирх так излагал последние дни Корсунь-Шевченковской группировки: "Блестяще подготовленный прорыв в ночь с 16 на 17 февраля не привел, однако, к соединению с наступавшим навстречу корпусом, так как продвижение последнего, и без того медленное из-за плохого состояния грунта, было остановлено противником. После этого окруженным корпусам пришлось, бросив тяжелое оружие, артиллерию и большое количество снаряжения, последним отчаянным броском пробиваться к своим войскам. Из окружения вышли лишь 30 тысяч человек. В конечном итоге эти бои вновь принесли тяжелые потери в живой силе и технике, что еще больше осложнило обстановку на слишком растянутых немецких фронтах".

Конев вспоминал: "Немцы предприняли... безнадежную попытку прорваться ночью из котла и стоило это им страшных потерь... Немцы шли ночью напролом, в густых боевых колоннах. Мы остановили их огнем и танками, которые давили на этом страшном зимнем поле напирающую и, я бы добавил, плохо управляемую толпу. И танкисты тут неповинны: танк, как известно, плохо видит ночью. Все это происходило в кромешной темноте, в буран. Под утро буран прекратился. и я проехал через поле на санях, потому что ни на чем другом передвигаться было невозможно. Несмотря на нашу победу, зрелище было такое тяжелое, что не хочется вспоминать его во всех подробностях..."

Василевский писал: "Ожесточенные бои по ликвидации Корсунь-Шевченковской группировки продолжались до 18 февраля. В ходе этих боев 55 тысяч вражеских солдат и офицеров было убито и ранено, более 18 тысяч взято в плен. Противник потерял здесь все свое вооружение и боевую технику. После завершения этой блестящей операции обстановка на стыке 1-го и 2-го Украинского фронтов коренным образом изменилась. Создались благоприятные условия для наступления наших войск к Южному Бугу и Днестру".

Наступление продолжалось

К тому времени перешли в наступление на никопольский плацдарм войска 4-го Украинского фронта. 8 февраля ими был очищен весь левый берег Днепра и взят Никополь. Пытаясь предотвратить окружение своей никопольской группировки, 10 февраля немцы нанесли контрудар в направлении Апостолово. Хотя весеннее половодье замедляло маневр частей и соединений, продвижение артиллерии и подвоз боеприпасов, советским войскам удалось отразить вражеский контрудар. Правда, окружить отступавшие немецкие части не удалось и все же они понесли существенные потери в людях и особенно в технике. По мнению Типпельскирха, разгром немецко-фашистских войск в районе Никополя был "тяжелым поражением, не на много уступавшим по своим масштабам катастрофе 8-й армии" под Корсунь-Шевченковским.

В то же время по мере продвижения наших войск на запад Украины у них возникли новые трудности. Василевский писал: "Нельзя не сказать о том, что наши войска, сражавшиеся на Украине, столкнулись с деятельностью буржуазных националистов, возглавлявшихся Мельником и Бандерой. Особенно они активизировались на Правобережье и в западных областях Украины.

Бандеровцы пытались влиять на настроения не только гражданского населения, но и военных. Их террористические банды осуществляли диверсии и убийства, иногда угрожая нашим войсковым тылам, и активно сотрудничая с оккупантами во фронтовой полосе.

Одна из таких банд организовала в конце февраля 1944 года засаду, в которую попал и был там тяжело ранен Н.В. Ватутин". 17 апреля Ватутин скончался от последствий ранения.

Василевский констатировал: "Завершением Украинскими фронтами Корсунь-Шевченковской, Кировоградской, Ровненско-Луцкой и Никопольско-Криворожской операций закончился первый этап освобождения Правобережной Украины. Советские войска заняли выгодное положение для нанесения новых сокрушительных ударов по врагу, изгнания его из Крыма и выхода к западной государственной границе СССР".