Бесполезное чудо

В отечественной историографии стало правилом ругать руководителей страны, особенно бывших, за их некомпетентность в разного рода специальных вопросах, особенно технических. Мол, если бы не глупость царя такого-то, Сталина, Брежнева (нужное подчеркнуть), то мы бы таких успехов добились, что мало бы не показалось…

Но точно такие же претензии предьявляют высокому начальству и в других странах; так что здесь мы не одиноки. Примером тому может служить история, которую описал в своих воспоминаниях рейхсминистр военной промышленности Германии Альберт Шпеер. Отношение Гитлера к чуду техники, реактивному истребителю, подтверждает, что начальство – оно и в Африке начальство.

"По мере ухудшения общей ситуации, - пишет Шпеер, - Гитлер становился все более деспотичным и нетерпимым к любым возражениям. Его упрямство привело к губительным последствиям и в промышленной сфере: наше самое современное секретное оружие – двухмоторный реактивный истребитель "Ме–262", развивавший скорость более 800 километров в час и превосходивший по боевым качествам любой вражеский самолет – оказалось бесполезным.

В 1941 году, еще в бытность мою архитектором, мне довелось побывать на авиазаводе Хейнкеля в Ростоке. Мои барабанные перепонки чуть не лопнули, когда на испытательном стенде заработал один из первых реактивных двигателей. Его создатель, профессор Эрнст Хейнкель, утверждал, что это революционный прорыв в области самолетостроения. В конце войны Галланд (известный ас, - Ред.) сказал мне, что если бы не недальновидность высшего руководства, реактивные самолеты пошли бы в серийное производство на полтора года раньше.

…В сентябре 1943 года во время совещания, проводившегося на полигоне ВВС в Рехлине, Мильх без слов протянул мне только что полученную телеграмму. В ней содержался приказ Гитлера прекратить подготовку к серийному производству "Ме–262". Мы решили как-нибудь обойти этот приказ, но приоритетного статуса программа лишилась.

Месяца через три, 7 января 1944 года, нас с Мильхом спешно вызвали в Ставку. Оказалось, что Гитлер изменил свою точку зрения после того, как узнал из британской прессы об успешных испытаниях британских реактивных самолетов. Теперь Гитлеру не терпелось как можно скорее получить самолеты этого типа, но из-за его же оплошности программа выполнялась медленно, и мы смогли пообещать не более 60 самолетов в месяц с июля 1944 года и по 210 – с января 1945 года.

В ходе нашей встречи Гитлер вдруг сказал, что планирует использовать новый самолет, разработанный как истребитель, в качестве скоростного бомбардировщика. Ошеломленные специалисты все же надеялись разумными доводами переубедить Гитлера, но добились совершенно противоположного результата. Гитлер категорически приказал снять с самолетов все вооружение, чтобы увеличить бомбовую нагрузку.

Как он заявил, реактивным самолетам не надо защищаться, поскольку они превосходят в скорости вражеские самолеты. Не доверяя новому изобретению, Гитлер хотел применять его исключительно в полетах по прямой на большой высоте и даже потребовал от инженеров уменьшить развиваемую самолетом скорость, чтобы уменьшить нагрузку на крылья и двигатели.

В результате эффективность этих крошечных бомбардировщиков, способных нести чуть более четырехсот пятидесяти килограммов бомб, оказалась смехотворно малой, а как истребитель каждый из реактивных самолетов благодаря превосходству в скорости смог бы сбить несколько четырехмоторных американских бомбардировщиков, несущих смерть немецким городам.

В конце июня 1944 года мы с Герингом еще раз попытались переубедить Гитлера, и опять тщетно. Тем временем летчики, испытывавшие новые самолеты, стремились сражаться на них против американских бомбардировщиков, но мы никак не могли справиться с предубеждениями Гитлера. Чем больше доводов мы приводили, тем упрямее он цеплялся за свою.

Хотя пока существовало лишь несколько опытных образцов, приказ Гитлера неизбежно повлиял на перспективное планирование, ведь Генеральный штаб рассчитывал, что применение нового типа истребителя поможет добиться коренного перелома в воздушной войне. Все, кто хоть немного разбирался в проблемах нашей авиации, отчаянно пытались убедить Гитлера изменить решение. Йодль, Гудериан, Модель, Зепп Дитрих и, разумеется, генералы Люфтваффе, постоянно оспаривали дилетантское решение Гитлера, но лишь навлекали на себя его гнев, ведь ему казалось, что они подвергают сомнению его военный и технический профессионализм. Осенью 1944 года Гитлер положил конец всем спорам, наотрез отказавшись впредь обсуждать этот вопрос.

Я все еще считал своим долгом убедить Гитлера в бессмысленности использования реактивных самолетов в качестве бомбардировщиков, поскольку в нашей ситуации это страшная ошибка. Я подчеркнул, что мое мнение разделяют летчики и все командиры. Гитлер даже не стал обсуждать мои рекомендации, и после множества тщетных попыток я просто самоустранился и посвятил себя другим неотложным делам. В конце концов, в сферу моей компетенции не входил ни выбор модели самолета, ни область его применения."