Абречество и разбой на Кавказе

Ментальность людей, устраивающих засады и диверсии, похищения и ограбления один в один совпадает с «философией» абреков, являвшихся для царской администрации на Северном Кавказе постоянной головной болью. Мало что изменилось с того времени. Появилось современное оружие, средства связи. Но неизменной осталась профессия – грабить, убивать.

«Революционеры» с большой дороги

В 1926 году в Краснодаре вышла уникальная в своем роде книга Константина Гатуева «Зелимхан», рубрика – «Из истории национально-освободительного движения на Северном Кавказе». С первых страниц книги узнаем, что со смертью Зелимхана «кончилась плеяда славных горских абреков – разбойников –революционеров. Они были рупором горской бедноты. В них нашла беднота выражение своему протесту против российского империализма».

Автор сделал из бандита Зелимхана… святого. Именно так. В книге есть глава: «Чудо святого Зелимхана». Рассказано о романтическом ореоле неуловимого абрека, которым окружала его либеральная русская пресса. Приведены стихи Мариэтты Шагинян, объединенные общим заглавием «Чеченка». Автор откровенно глумится: «…Шагинян изошла от литературы. От востока шелковых тканей, розовых садов и театральных декораций. Которого в Чечне нет. И значимость эстетствовавшего автора только сравнительная». Невозможно воздержаться от цитирования хотя бы двух четверостиший:

«Он только спросил, далеко ль до родного аула,

Сказал, что спешит и что жажда его велика.

Он только просил, чтобы я для него зачерпнула

В дорожную чашу холодной воды родника.

Над чашей с водою тряхнула я розою пышной,

И розовой пеной покрылась до края она.

И чашу подавши, я так прошептала неслышно:

Пей, путник, да будет вода тебе слаще вина!»

Необходимо сразу сделать ряд оговорок. Никаким «рупором» и уж тем более революционными деятелями абреки не были. «Борцом за народное счастье» Зелимхана пыталась сделать революционно-демократическая интеллигенция России, аналогичная сегодняшней либеральной «прослойке». Ох, уж эта интеллигенция… По словам Василия Розанова, «нельзя дать портков выстирать: изорвут, напачкают, а чистыми не сделают».

Так вот, в 1911 году приехали к Зелимхану анархисты, финансируемые ростовщиками (которые создадут вскоре Федеральную резервную систему и МВФ) и подарили ему красный флаг, печать и четыре бомбы (всего-то!). Объяснили, что надо служить «делу рабочего класса». Революционер состоялся…

Горский быт

Быт Чечни всегда был тесно связан крепостью родовых уз. «В междуродовом соперничестве выдерживал тот, у кого были крепче зубы. Всякое, даже нечаянное проявление слабости, моральной или физической, подтачивало авторитет рода, выбивало род из состояния равновесия в ряду других родов, что становилось равносильно смерти. Физической смерти».

Такой суровый быт требовал от каждого члена рода постоянного напряжения всех сил. Горский быт видел в мужчине бесстрашного бойца, терпеливого к боли, выносливого, воздержанного в пище. У него враги и кунаки во всех частях Кавказа и даже дальше. Из таких «настоящих мужчин» вырастали абреки.

Женское отношение к «настоящему мужчине» можно характеризовать строкой из чеченской песни: «…Я расцелую губы милого, я расцеловала бы их, если бы они были окровавлены, как у волка».

Абрек, с точки зрения горцев – герой. Он – олицетворение вековых традиций, надежного и усердного исполнителя обычаев и правил поведения. Кодекс абрека – не забывать оскорбления, не прощать унижения, а по возможности собственноручно зарезать обидчика. После этого являлась кровная месть. Именно она была причиной того. что кавказцы становились разбойниками. Убийства совершались не только кровников, но и на романтической почве, или из-за притеснений администрации.

Однако, не погрешив против истины, можно сказать, что первое убийство, совершенное человеком, делало его изгоем общества. «Герой» получал «волчий паспорт», Обеспечить свое существование в таком случае можно лишь разбоем и мародерством.

В книге приводятся противоречивые высказывания о том, что «самодержавная власть и российская государственность вернула Чечню к родовому строю, предполагая с этого начать приобщение дикого народа к благам европейском культуры и цивилизации. Вместо этого получилось столкновение».

В другом месте говорится, что служить известному абреку считалось у молодежи почетным, а получить приглашение на участие в набеге – за счастье. Многие абреки не имели постоянных шаек. В каждом отдельном случае они всегда находили нужное число исполнителей для своих преступлений. Праздная молодежь, подражая абрекам, устраивала самостоятельные набеги на соседние селения, увеличивая хронику грабежей и число кровавых кровников. Так в чем тогда, спрашивается, вина царской власти?

В начале XX века в Чечне было 56 фамилий, спаянных единством экономических интересов и породивших общность исторических переживаний. «В родовом быту право на существование зависело от силы клыков, именно так выковывалась волчья крепость родовых уз. Такой быт был беспощаден к фамилиям маломощным. Они стирались с лица земли, если не успевали вовремя войти в экономическую зависимость от сильнейших».

А население по горскому обычаю было приучено и знало, что абрек сильнее власти. Он может лучше наградить от избытка награбленного и сильнее наказать, не опасаясь никаких властей. Обыкновенно первая весть о возвращении каторжника – это убийство кровника и становление очередного абрека. Однако были случаи, когда беглец, по возвращении на родину, искал перемирия с врагами. Прощение врагов предусмотрено Кораном. Народ высоко ценил тех людей, которые воздерживались от дикого обычая мстить. Такие люди особо почитались народом.

«Харачой, Ведено… места торжественные: здесь Шамиль, там Зелимхан; здесь одни кровники свели счеты, там другие устроили засаду… Имя им – легион. Атабай, Иски, Осман, Зелимхан Гельдигенский, Саламбек, Солтамурат и, наконец, Зелимхан Харачоевский, как самый яркий выразитель абреческого гения, озарившего закат старого века».

Признаюсь, никогда не приходилось читать восторженный панегирик убийцам. Воистину, люди готовы поддерживать любую лживую идею, только бы не выглядеть глупо в глазах своих окружающих. Кстати, «Он сказал: «легион», потому что много бесов вошло в него» (Евангелие от Луки, 8-30).

Чтобы показать разбойничью «этику» чеченских абреков обратимся к книге «Разбои на Кавказе», дореволюционного издательства «Казбек» (город Владикавказ), Автор скрылся под псевдонимом К-ский.

Абрек Иски Грозненский

«Выразитель абреческого гения» Иски был злейшим и безрассуднейшим из всех разбойников. Своей жестокостью Иски наводил ужас не только на русское население, но и на горское. Он был ненавистник человеческой жизни и убивал всякого, кто попадался ему на пути, иногда даже не грабил.

Иски был маленького роста, тощий, с черным лицом и злым выражением в глазах. Своей фигурой он напоминал обезьяну. В 1886 году в грозненской крепости произошел бунт арестантов во время прогулки. Иски ударил часового медным чайником по голове, выхватил у него ружье и убил еще одного часового и караульного офицера. Арестанты бросились бежать, перепрыгивая через крепостную стену в ров – и дальше к берегу реки Сунжи. Несколько арестантов было ранено и убито, но некоторые успели убежать в лес, в том числе Иски.

С того времени он стал самым коварным в крае абреком. В числе многочисленных жертв Иски были: адъютант генерала Скобелева, несколько офицеров и купцов.

Все убийства совершались им одинаково. Засев в кустах у самой дороги, разбойник устраивал себе небольшой окоп, делал валик для подставки под ружье и лежа выжидал жертву. Любой первый встречный становился мишенью. Он производил несколько выстрелов и тут же убегал.

Несмотря на все зверства этого абрека, не находились охотники среди местного населения, чтобы выдать его. Терпение властей лопнуло, была организована большая облава и выродка наконец убили.

Абрек Осман Мутуев Терский

После Иски в Грозненском округе много лет разбойничал легендарный абрек Осман Мутуев. По сравнению с Иски это был гуманный абрек. Он происходил из почетного чеченского рода, учился в Грозненской городской школе и готовился стать переводчиком в государственных учреждениях. Из-за смерти своего отца окончить школу ему не удалось. Он уехал в свой аул и занялся хозяйством. Скоро умерла его мать, и он осиротел.

Однажды в ауле случился большой разбой. В результате дознания виновных не обнаружили. Тогда власти потребовали от общины выдачи всех порочных членов, для выселения в административном порядке. В числе нескольких бездомных и безродных чеченцев оговорили и Османа. Протесты и просьбы его о тщательном расследовании не помогли. Никто не стал разбираться в его деле. Как неугодного члена общества его приговорили к ссылке в Сибирь. Пришлось продавать свое хозяйство и с болью в сердце покинуть родной аул.

Истосковавшись по родным местам, Осман бежал из ссылки и явился прямо к начальнику области. Рассказал подробности наветов и несправедливостей по отношению к себе со стороны местных жителей. Генерал, войдя в положение, разрешил проживать ему в своем ауле. Но обращение непосредственно к начальнику области обозлило старшину аула. При первом же случае показали на Османа, – он снова был сослан в Сибирь. Очередной побег и опять столкновение с местными заправилами. Все повторилось в третий раз. Бежав опять, Осман на этот раз жестоко расправился со своими обидчиками и врагами. Чечня обрела нового абрека. Появилось уважение в обществе.

Сам жертва оговора, он чутко относился ко всякой несправедливости. Обиженные находили защиту в личном строгом суде Османа. Население стало оказывать ему радушный прием и называло его своим князем. Османа боялись его личные враги, сельские мародеры и русские туристы. Последних он грабил, или брал в плен с целью выкупа, но никогда не убивал.

Дважды начальник округа отдавал приказы поймать абрека Османа Мутуева. И два раза он добровольно являлся в кабинет к начальнику, при оружии. Его арестовывали, а он убегал из тюрьмы. После второго побега «князь» стал осторожен и сделался грозой округа. Около него собралась шайка постоянного состава из пяти-шести человек – известных в округе воров и грабителей. В этой шайке начинал свою разбойничью карьеру знаменитый впоследствии абрек Зелимхан из аула Харачой со своим братом Солтамурадом. Шайка в течение многих лет терроризировала все почтовые тракты из города Грозного в горную Чечню.

Убили Османа кровник. Как повествует книга, «с чисто азиатским озверением». Вот некоторые характерные черты чеченской вольницы XIX-начала XX века.

Права человека

Нелегко понять волю чеченского народа. Казалось бы, воспитывалось разумное достоинство личности. Но каковы эмоции? Сделать набег на соседний аул, украсть, прирезать обидчика, убить кровника… «Озверение», ненависть, зависть, гордость, презрение – на таких негативных помыслах невозможно развить положительные качества. Зло нельзя победить его же методами.

Устройство общества определяется общеобязательными правилами из трех заповедей: не убий, не воруй, не лги. Нарушение их недопустимо, ибо это будет уже не общество, а царство насилия и криминальной анархии.

Интеллектуальный ресурс человечества всегда основан на возможности трудиться, создавать, любить – и там есть гармония, согласие, порядок. Свобода личности должна пониматься так, что человек – это, прежде всего, создание Божие. Ну а наша русская природа зла не помнит.

Но толстовским непротивлением злу противостоять организованному насилию невозможно! Восток – другой мир. Он не признает братства. Там другая природа человеческих отношений: господин и подчиненный, лучше – раб; сильный и слабый…

Прислушаемся к генералу Алексею Ермолову – главнокомандующему Кавказской армией: «То, что для многих считается преступлением, для чеченца ремесло. Хочу, чтобы мое имя стерегло страхом наши границы, крепче цепей и укреплений, чтобы слово мое было для азиатов законом, вернее неизбежной смертью».

Сегодня наша жизнь определяется пресловутыми «правами человека». Они – «гнуснейшая песня XX века», Эти «права» оправдывают любые преступления: предательство и поборы на всех уровнях, наркоманию и проституцию, захват заложников и зверское убийство пленных…

Пока либералы и всевозможные правозащитник прикладывали логарифмическую линейку «общечеловеческих ценностей» к событиям в Чечне – криминальным, по сути, но зато «национально-освободительным» в глазах Запада, в самой республике 90-х возродился институт кровной мести. Появились до боли знакомые персонажи, «новые абреки». Более того, на время они даже захватили власть и показали всему миру, на что способны новые Зелимханы, Иски и прочие полевые командиры.

В 1999 году, когда мера насилия превысила все мыслимые и немыслимые пределы, а у руля государства встал человек по фамилии Путин, центральная силовым способом закончила этот эксперимент. Уцелевшие абреки вернулись к своему привычному «состоянию» и ремеслу