Выйдет ли Россия на майдан? Операция "Преемник" в Киеве-2004 и Москве-2008

«Почему Россия не Украина?» — спрашивают в эти дни либералы и оппозиционеры, завидуя, что в соседнем государстве имеют место реальная политическая конкуренция и подлинная активность масс (подразумевается — у них лучше). «Почему Украина не Россия?» — досадуют сторонники «вертикали власти», разочарованные низкой эффективностью административного ресурса в соседнем государстве (подразумевается — у них хуже). Разнится и психологический настрой: кто-то ностальгирует по 91-му и сравнивает Ющенко на майдане с Ельциным на танке; кто-то смотрит вперед и рисует (с надеждой или страхом) преемника Путина в роли Януковича.

Украина и Россия: расходящиеся траектории

Главное отличие, которого не могут не видеть россияне, — высокая степень политического плюрализма на Украине. Откуда же сей редкий на постсоветском пространстве зверь взялся у наших соседей? Плюрализм — животное капризное. В среднеазиатском климате он вообще не живет; в закавказском ему тоже худо, зато на балтийских берегах — раздольно. В средней полосе окружающая среда была для него изначально схожей, но со временем начали проявляться существенные различия. В Белоруссии плюрализм не прижился. В России он поначалу чувствовал себя неплохо, зато постепенно среда стала меняться в неблагоприятную сторону. Победа над призраком коммунистической реставрации оказалась пирровой: именно в ходе ее достижения были «обкатаны» технологии манипулирования общественным мнением, которые со временем становились все более изощренными. Вплоть до почти полного иссыхания того, чем плюрализм кормится — разделенные ветви власти, свободная пресса, незапуганный бизнес, спонсирующий различные политические силы и т.д.

Украина же пошла по другому пути — как в детской игре «найдите пять различий», можно выделить следующее.

Победу оппозиционера Кучмы над действующим президентом Кравчуком в 1994 г., не вызвавшую существенных потрясений ни в элите, ни в обществе. Кстати, электоральное поражение действующие главы государства на постсоветском пространстве терпели всего дважды за все 12 лет (второй — молдавский президент М. Снегур в 1996 г.).

Приемлемую систему сдержек и противовесов между президентом, правительством и парламентом (пусть и сложившуюся в основном благодаря тому, что президентская власть не смогла стать слишком сильной).

Далеко не идеальную, но все же лучшую, чем в России, систему политических партий, в которой коммунисты были крупнейшей, но далеко не единственной партийной силой.

Плюрализм средств массовой информации

«Естественный» плюрализм общественных настроений, в огрубленном виде предстающий как противоречие между западом и востоком страны.

На последнем факторе стоило бы остановиться чуть подробнее, поскольку именно он стал центральной интригой последних недель. В своей блестящей статье «Судьба империй», написанной в 1947 г., русский философ Георгий Федотов описал две украинские идентичности: галицийскую — прозападную и антироссийскую и «полтавскую» — ворчащую на москаля как на «старшего брата», но не помышляющую о разрыве с ним (все же брат). Картина голосования на президентских выборах, построенных на навязанном избирателю (не без помощи российских политтехнологов) биполярном противостоянии запада и востока, выявила не две, а три украинские идентичности. На сторону В. Ющенко уверенно встала «галицийская» идентичность, на сторону В. Януковича — южно-восточная. Это те регионы, где ни в языке, ни в культуре, ни в менталитете невозможно проследить границу между русским и украинским, а потому они и стали пророссийскими. Судьбу же выборов решали не эти полюса, а центр — «полтавская» украинская идентичность. Ющенко выиграл ее не то чтобы «в одни ворота» (как запад страны), но весьма уверенно. Иными словами, «неантироссийская» украинская идентичность не поддержала кандидата, который позиционировался как «пророссийский». В этом — главная причина неприятия объявленной победы Януковича украинской элитой: пусть за тобой численное большинство (неважно как посчитанное), пусть за тобой промышленный потенциал востока — но как ты, дорогой, будешь править западом и центром, столь отчетливо высказавшимися за другого кандидата? Эта мысль владеет умами тех, кто стоит на Крещатике, тех, кто заседает в Раде и Верховном суде. Она же делает практически консенсусным требование политического компромисса, основанного на разделе власти — между президентом и парламентом, центром и регионами.

Путь Украины на майдан Незалежности

Проследим интригу подъема В. Ющенко до уровня фаворита выборов. В основе ее раскол правящей элиты — весьма нередкий случай в постсоветской политике. И чаще всего одной из центральных фигур при таком расколе становится экс-премьер, который оказывается сильной публичной фигурой, «попадает в резонанс» с настроениями существенной части общества, а потому становится привлекательным и для немалой части номенклатуры. В случае с Ющенко такую фигуру не удалось ни «снять с пробега» (как экс-премьера Кажегельдина в Казахстане), ни «замочить» в ходе кампании (как Примакова—Лужкова в России). Причиной тому стали более укорененный в элите и обществе плюрализм и слабость партии власти. Поэтому последней пришлось совершить почти невероятный подвиг — отодвинуть прочь острые разногласия и сплотиться вокруг того политика, который обладал наилучшими электоральными шансами (почти как наши олигархи весной 1996 г.)

Это сплочение позволило уравнять шансы, но не обеспечить уверенное преимущество «своего» кандидата: административный ресурс в условиях плюрализма работал не так уверенно. Многие наблюдатели отмечали, что «административные фокусы» применялись номенклатурой как на западе, так и на востоке. Это безусловно так, но отметим, что они работали в среде, объективно расположенной к соответствующему кандидату: у нас в некоторых национальных республиках можно было бы обеспечить 80-процентное голосование хоть за СПС, хоть за ЛДПР, если бы почему-то региональное начальство этого захотело. А на Львовщине никакой административный ресурс не заставил бы народ голосовать за Януковича (равно как в Донбассе — за Ющенко).

И «на выходе» из такой кампании выяснилось, что при результате, близком к «фифти-фифти», административный ресурс не становится безусловным хозяином положения. Напротив, начинают работать все другие факторы — фронда региональных заксобраний, авторитет депутатов, харизма столь неоднозначной дамы, как Юлия Тимошенко, и главное — коллективные действия многотысячной толпы. Да, безусловно, к таким действиям готовились заранее, да, заранее вязали оранжевые шарфы и тренировали «десятников» и «сотников». Да, на это требовались деньги, но, право же, я бы не стал преувеличивать: если исчислить стоимость накладных расходов на шарфы, палатки и биотуалеты в цене минуты прайм-тайма российских телеканалов, то выйдет совсем недорого.

Как и во всяком кризисе, чувствами, настроениями, действиями масс рулят политики, и они же обращают энергию толпы себе на пользу. Так было во всех революциях, включая «бархатные» и «розовые», так же будет и в «каштановой» революции, чем бы она ни закончилась. Но если бы масса не проявила желания и умения выразить свою позицию, ни Европа с Америкой, ни Ющенко, ни Рада ничего бы не смогли сделать. Элита не может предложить выход из кризиса, который не уберет людей с площадей Киева, Львова и Донецка тем или иным способом.

Выйдет ли Россия на майдан?

Чтобы ответить на этот вопрос, попробуем оценить, что из параметров украинской ситуации может, а что не может повториться в России. Я бы не стал зарекаться от многих составляющих, хотя на фоне сегодняшней «тиши-глади» они представляются маловероятными. В 2008 г. России придется второй раз в посткоммунистической истории решать проблему преемственности, то есть передачи власти. Для того чтобы эта операция прошла гладко, нужно совпадение сразу многих факторов — сохранение стабильности в экономике и социальной ситуации, гладкое прохождение достаточно болезненных реформ, устойчиво высокая популярность уходящего президента, консенсус в правящем классе относительно кандидатуры преемника. Несоблюдение любого из этих условий породит угрозу разрушения всех причинно-следственных связей операции «Преемник», то есть поставит правящий класс перед необходимостью преодолевать кризис. А насколько на это способны нынешние «верхи», мы просто не знаем — опыта разрешения политических кризисов у них просто нет. К тому же многие «несущие конструкции», принимавшие на себя тяжесть прошлых кризисов (избранные губернаторы, относительно самостоятельный парламент, оппозиция), оказались ослабленными или «разобранными». Архитекторы со времен Рима знают, что тяжесть купола нужно «разносить» не только вниз, но и вбок, а архитектура российской власти в последние годы становится все более вертикальной. Данное наблюдение заведомо слабо своей умозрительностью, но позвольте мне не рисовать ужастики типа падения цен на нефть или резких протестов по поводу реформы ЖКХ — просто зафиксируем, что любая внутриполитическая сложность в России ближайших лет имеет потенциал эскалации в немалый кризис.

Российское общество трудно представить себе «выходящим на майдан» — нынешнее поколение россиян свое отмитинговало 12—15 лет назад (у украинцев же митинговая энергия оказалась нерастраченной). Однако все социологические исследования последних лет показывают, что в нашей стране сформировался немалый (по меньшей мере 20—25% населения) сегмент «модернизаторов» — людей с набором ценностей, присущих современному гражданскому обществу, мыслящих себя самоценными гражданами. Если эти люди почувствуют острую угрозу своему социально-политическому статусу, они вполне могут подняться на коллективные действия. К тому же вспомним, что и в Тбилиси год назад, и ныне в украинских городах на площадях много молодых лиц — эти люди не ощущают на зубах оскомины прошлых демонстраций, а выходят на улицу в защиту того, что сложилось в последние десять лет.

Добавим к этому, что дефицит независимых ресурсов в информационной и финансовой сферах тоже не есть непреодолимое препятствие. Если общество наэлектризовано, оно в век Интернета само найдет информацию, а денег потребовалось бы не так уж много — загляните в конспирологические версии «Одиночества Путина» — найдете там весьма скромную смету расходов на консолидацию толпы.

Итак, и «вверху», и «внизу» можно найти некий потенциал для «березовой революции». Но велики ли шансы, что он реализуется? Думаю, что ответ все же придется дать отрицательный, и на то есть две взаимосвязанные причины.

Во-первых, российское общество оказалось отключенным от политики. Власть становится все более моноцентричной. «Старая» элита усвоила урок «в политику не лезть», новая ходит строем. Общество еще не успело устать от обретенной в последние годы социально-экономической и политической стабильности. И бюрократический кретинизм, и неудовлетворенность недостаточными темпами роста своего благосостояния будут размывать нынешнюю конструкцию, но лишь со временем и постепенно. 2008 г., скорее всего, еще удастся «проскочить», но в следующем электоральном цикле эти факторы на могут не сказаться.

Во-вторых, при неразвитости гражданского общества и слабых политических партиях знаменем революции может быть только лидер, причем имеющий немалый политический статус (хотя бы и с приставкой «экс»). Экс-премьеров у нас столько, что для их перевозки нужна как минимум «Газель», а не лимузин, а экс-вице-премьеры вряд ли поместятся даже в рейсовый автобус. Только вот представить кого-то из них в роли Ющенко фантазии не хватает. Круг получается замкнутым: сделать политику плюралистичной может только личность (или группа личностей), а личность может раскрутиться только при необходимом минимуме плюрализма в СМИ, бизнесе, публичной жизни.

Поэтому, если (боже упаси!) кризис случится, нынешняя система скорее будет не раскалываться на фракции, а просто обвалится целиком (особенно если ее будут пытаться сделать еще более «вертикальной», чем сейчас). Но даже если власть будет выпадать, ее некому будет подхватить, потому что под своими обломками она похоронит все и вся. Поэтому «березовой революции» в России, скорее всего, не произойдет. Хочется верить, что альтернативой ей станет не кризис власти, а постепенная плюрализация политики, необходимость которой диктуется развитием и экономики, и общества. А развитый плюрализм в революциях не нуждается.

Об авторе: Борис Макаренко, первый заместитель генерального директора Центра политических технологий