У предпоследней черты

Вопреки ожиданиям сеульских стратегов северокорейцы не ответили на стрельбы в районе Ёнпхёндо. И тем самым выставили Сеул зачинщиком нового конфликта, провокатором, которому наплевать на призывы международного сообщества. Нельзя исключать, что в Пхеньяне поняли: ответь они сейчас Сеулу, и на Корейском полуострове могла бы начаться новая полномасштабная война. Нынешние стрельбы, собственно говоря, и были откровенной и тщательно продуманной провокацией.

А ведь главный тезис практически всех комментариев предшествующих инцидентов - априорная вина северокорейцев за нагнетание обстановки. Это, мол, кровожадный пхеньянский режим впервые после заключения Соглашения о перемирии в Корее в 1953-м отдал приказ о безжалостном обстреле южнокорейской территории острова Ёнпхёндо в Желтом море, нанеся значительный материальный ущерб и вызвав жертвы среди мирного населения.

О том, что на самом деле северокорейцы 23 ноября вели огонь именно по военным объектам на острове, пишут неохотно. Все стараются забыть, что артиллеристы Корейской народной армии сумели точным огнем из реактивных установок типа «Град» собственной разработки поразить находящиеся на обратном скате горы в бункерах южнокорейские крупнокалиберные самоходные артиллерийские установки, выведя половину их из строя. Что же касается населенного пункта на острове, там были поражены военные объекты – управление сил безопасности, наблюдательный пост южнокорейской армии - то есть разведка, полицейский участок, «втиснутые» среди домов мирных жителей. Собственно, а почему Сеул разрешил людям поселиться на фактически прифронтовом острове, буквально нашпигованном военными объектами? Хороший вопрос, как говорят. Кстати, стоит заметить, что жертв среди гражданских лиц на Ёнпхёндо не было – погибли двое военных и двое вольнонаемных, строивших барак для морских пехотинцев. Так что стрельбу северян следует признать очень меткой и умело организованной.

Фактически это означало полное поражение южнокорейской армии, которая по численности и оснащению формально считается одной из самых сильных в регионе. Ответный огонь южнокорейских артиллеристов не нанес никакого ущерба КНА – около 40 процентов снарядов попросту попадали в море, а те, что все же долетели до цели, рвались недалеко от жилых домов на северокорейской территории. В Сеуле принялись на все лады жаловаться: все дело мол, в том, что «проклятые коммунисты» включили на полную мощность свои «глушилки», которые подавили электронику и не дали возможности точно определить координаты целей.

Еще в Ираке американцы жаловались, что российские приборы не дают им возможности воспользоваться системами Джи-Пи-Эс. Что ж, хотите воевать - учитесь действовать не на полигоне против виртуального противника, а в реальной боевой обстановке.

Так что инцидент 23 ноября опустил и так не слишком высокий кредит доверия со стороны населения по отношению к южнокорейским властям ниже некуда. Есть в этом вклад и президента Ли Мен Бака, поспешившего спрятаться в бункер, как только начался обстрел Ёнпхёндо. Но особо следует выделить вклад Ан Сан Су, депутата от правящей партии. Тот, обходя сгоревшие дома на острове – естественно, под объективами телекамер - умудрился принять обгоревшие термосы за северокорейские снаряды…

Нужно было предпринимать срочные меры. Власти начали размахивать кулаками после драки - в прессе. Мы, дескать, хотели было нанести удар силами авиации, но американцы нам не дали этого сделать. На жителей Южной Кореи аргумент не подействовал. Нужны были некие убедительные контрмеры. Ли Мен Бак, стремясь показать себя приверженцем жесткой линии, назначил нового министра обороны Ким Гван Чина. Этот человек, в отличие от своих гражданских предшественников на данном посту, до недавнего времени был начальником штаба южнокорейских вооруженных сил. Как и подобает военному, воспитанному в годы «холодной войны» - ему уже более шестидесяти - Ким Гван Чин видит в Северной Корее заклятого врага. Поэтому он практически сразу заявил о своей готовности нанести по КНДР удар - дабы искоренить у Пхеньяна даже мысль «о возможных провокациях».

Итак, Сеул начал приготовления ко второму раунду боя. Были отремонтированы поврежденные САУ, на Ёнпхёндо дислоцировали дополнительные части южнокорейской армии. В море разместили один из самых современных и отлично вооруженных кораблей южнокорейских ВМС – эсминец класса «Иджис» «Король Сечжон» и около десятка мелких боевых судов. На острове значительно усилили группировку радиоэлектронной борьбы, подтянули силы авиации. Южнокорейское руководство решило отыграться.

Особую пикантность ситуации придавало то, что в артиллерийских стрельбах собиралось участвовать два десятка американских «наблюдателей».

Не забыли и об идеологическом обеспечении: в Сеуле в эти дни был срочно создан Фронт национального спасения Северной Кореи, состоящий из лиц, сбежавших в свое время из КНДР на Юг.

Естественно, что телодвижения южнокорейцев не остались без внимания в Пхеньяне. Там, судя по неофициальной информации, привели в повышенную боеготовность свои вооруженные силы, а также передовые части ополчения. К месту возможных боев стянули дополнительные подразделения, батареи ракетных систем залпового огня - часть из которых, правда, была лишь макетами. Северокорейское информационное агентство ЦТАК разразилось серией грозных комментариев, в которых обещало обрушить на головы агрессоров и «южнокорейских марионеток» удары, многократно превосходящие по силе огонь врага.

В общем, все с замиранием сердца стали ждать реального начала второй Корейской войны. В которую, учитывая наличие Договора о дружбе и взаимной помощи между Пхеньяном и Пекином, можно было бы вполне ожидать вмешательства китайцев. А там, глядишь, оказалась бы втянута и Москва...

Однако российской стороне подобная перспектива пришлась совсем не по вкусу. Мы ведь «перезагружаем» отношения с Соединенными Штатами, которые тоже неизбежно, благодаря союзническим отношениям с Южной Кореей, были бы втянуты в конфликт. Тогда Москве пришлось бы выбирать между Пекином и Вашингтоном. Но, поскольку нам по силам лишь сидеть меж двух стульев, Россия развила небывалую дипломатическую активность.

На прошлой неделе на Смоленскую площадь был вызван южнокорейский посол, вслед за этим - его американский коллега, которым, по-видимому, прочитали нотацию о том, как следует себя вести в создавшейся острой ситуации.

Послов в МИД вызывают лишь в экстренном случае – вот он и наступил. Для Сеула это стало еще одним неприятным сюрпризом на дипломатическом поприще – ранее потерпели провал его попытки заставить Совет Безопасности ООН отреагировать на «агрессию Пхеньяна». Конечно, в Сеуле поспешили обвинить в этом Пекин, якобы покрывающий северокорейцев. Странным выглядит только то, что северокорейского дипломатического представителя по этому же поводу вызывать не стали. Лишь побеседовали с ним по телефону, причем эта миссия была возложена не на заместителя министра, а лишь на директора департамента. Может быть, дело в пренебрежительном отношении наших дипломатов к северокорейцам?..

Несмотря на все предпринятые усилия, южане были непреклонны: будем проводить учения, и точка! В создавшейся ситуации все с тревогой ждали 20 декабря. Особенно было о чем переживать жителям южнокорейской столицы – всем казалось, что город может за считанные секунды превратиться, как обещали в Пхеньяне, в «море огня». Далекий от официоза южнокорейский интернет был полон тревоги. Понятно, что такое положение вещей никого не устраивало. По инициативе Москвы в воскресенье было созвано экстренное совещание Совета Безопасности ООН. Оно длилось около девяти часов, и после долгих дискуссий было принято заявление с призывом ко всем вовлеченным в конфликт сторонам проявлять выдержку и спокойствие.

Тем не менее, Сеул решил, что ему все сойдет с рук – 20 декабря стрельбы боевыми снарядами в районе Ёнпхёндо были начаты. По-видимому, предпринять подобные шаги южнокорейская администрация была все же вынуждена - говоря шахматным языком, она попала в цугцванг, то есть любое решение Сеула лишь ухудшало его положение. Некоторые аналитики склоняются к тому, что в недрах Голубого дома - резиденции южнокорейского президента - шли яростные дебаты, «начинать или не начинать», поэтому от учений отказались 17 декабря, сославшись на погоду. Но ведь известно, что артиллерия - не авиация, работать она может практически всегда. Видимо, Ли Мен Бака додавили свои же военные – чего стоит все тот же новый министр обороны с его бесхитростными рецептами. Южнокорейские военные готовы к походу на Север – например, на их касках появилась надпись «Объединение» - боевой призыв, что-то вроде «На Пхеньян!». Учитывая, что армия - структура иерархическая, вряд ли это можно назвать инициативой низов. Однако в создавшихся условиях масштаб учений решили урезать, стрельбы длились всего полтора часа.

Ответа на провокацию не последовало. Есть и еще одна причина, заставившая Пхеньян промолчать.

Как раз в воскресенье КНДР согласилась допустить инспекторов МАГАТЭ на завод по обогащению урана в атомном центре Ненбене, который в ноябре был продемонстрирован американскому ученому-ядерщику Зигфриду Хеккеру. Решиться на подобный шаг северокорейцам было чрезвычайно трудно, они не раз обвиняли МАГАТЭ в предвзятости. Но главное для них сейчас - легализовать свою ядерную мирную деятельность, оставив за бортом инспекций оружейную ядерную программу. Ради этого можно было и пренебречь ответом на южнокорейские игрища в районе Ёнпхёндо. Кстати, теперь всем стало понятно, что новый завод по обогащению урана не подделка, как утверждали некоторые, а новое достижение ученых и инженеров КНДР, сумевших, несмотря на жесточайшие международные санкции, построить столь технически сложный и затратный объект.

На вопрос «Что делать дальше?» ответ давно известен. Устранить первопричину конфликта в Желтом море. Это нерешенный территориальный спор: южнокорейские острова глубоко вклиниваются в северокорейские воды, а линия разграничения по морю после Корейской войны не проводилась. В Сеуле настаивают на том, что корабли КНДР должны придерживаться «Северной разграничительной линии». Однако в этом случае им необходимо будет прижиматься к берегу, что в условиях сложнейшей гидрографии Желтого моря невозможно. Южане утверждают, что, мол, Север не возражает против «Северной разграничительной линии», значит, по факту ее признает. На военных переговорах с южанами и американцами Пхеньян неоднократно пытался поднять этот вопрос, но его слышать не хотели.

Еще одним шагом должна стать демилитаризация южнокорейских островов в Желтом море – если по суше вдоль демилитаризованной зоны обе стороны не имеют права размещать любое тяжелое вооружение, то насчет островов подобной оговорки не существует.

Все это и приводит к конфликтам. Сделать это очень сложно.

Конечно, войну, последствия которой спрогнозировать невозможно, начать куда проще…