Офицеры-заложники

Конституционный суд России, рассмотрев заявление чеченского президента Алу Алханова, поданного им в связи с так называемым "делом Ульмана", постановил, что на территории Чечни "особо тяжкие преступления могут рассматриваться военными судами без участия присяжных".

"Столетие": - До введения института присяжных в России осталось меньше года. Сможет ли нормально работать у нас в стране такой суд? Ведь с 1 января 2007 года прекращается действие моратория на смертную казнь, и присяжным, возможно, придется приговаривать к высшей мере?

Борис Куркин: - Во-первых, введение института присяжных в нашей стране было сделано для того, чтобы показать, что мы хотим жить как в "европах", - это главный мотив. Но в "европах" и в "америках" суды присяжных – это вчерашний и позавчерашний день. Так что с этим нововведением мы опоздали лет на сто.

Во-вторых, если увязывать смертную казнь с судом присяжных, то вроде бы считается, что эти суды более независимы при вынесении подобных решений. Однако дело в том, что если в Америке заседателей прячут, не дают ни с кем общаться, обеспечивают их безопасность, то у нас все иначе, с точностью до наоборот. Повлиять на дюжину наших присяжных – дело получаса. Поэтому такой суд у нас пока не сможет работать эффективно.

"Столетие": - Владимир Путин неоднократно заявлял, что лично он против смертной казни. Возможно ли продление моратория?

Борис Куркин: - Вполне возможно. Нужно учитывать, что общество у нас клановое. Как сказали – так и сделают. А вообще, что касается отмены смертной казни, то вся эта проблема шита "белыми нитками". Ведь сколько людей у нас заработали на "вышку" за государственные преступления? Тяжесть многих проступков такова, что даже посадка на кол будет чем-то вроде постановки на вид. Поэтому отмена смертной казни – первое желание тех, кто занимался шпионажем или совершает другие тяжкие преступления. Часть из них находится у власти...

Обратите внимание: когда против колумбийского президента Уго Чавеса затеяли переворот, то восставших генералов нужно было расстрелять. Причем, сами эти генералы проявили себя вяло, хорошо осознавая, что делают неправое дело. А самое главное – вмешалась Америка для того, чтобы прикрывать свою агентуру. В результате, все живы и здоровы. Вот и у нас так же. Страх перед тем, что за содеянное придется отвечать жизнью, заставил этих людей отменить смертную казнь. Никаких других мотивов я не вижу.

"Столетие": - Однако в обществе популярна идея об отмене высшей меры наказания…

Борис Куркин: - Противники смертной казни часто приводят в качестве аргумента заповедь "не убий". Но ведь это относится к тому, кто идет на убийство. А государство не убивает – оно наказывает. А у них получается, что жизнь того, кто убивает, более ценна, чем жизнь убитого им. Несомненно, у человека должен быть страх перед тем, что он получит за свои действия. Если он знает, что идет на "высшую" меру, то хотя бы задумается. Это странно, но почему-то людские симпатии часто на стороне убийцы, а не на стороне убиенного. Того убили и забыли, а этого пытаются помиловать.

Смертная казнь необходима не для того, чтобы любой ценой отнять жизнь у преступника, нет, его жизнь никому особо не нужна. Казнят для того лишь, чтобы устрашать других и предостеречь их от подобных преступлений.

"Столетие": - То есть человек больше боится смерти, чем пожизненного заключения?

Борис Куркин: - Конечно. У живого всегда есть шанс на то, что помилуют; может, какая революция случится или еще что-то. То есть всегда надежда живет. Хотя, конечно, пожизненное заключение – это отнюдь не сахар. И по телевидению показывают репортажи, что оно вроде бы еще хуже смерти. Но это натужное убеждение как раз и доказывает, что пожизненное заключение совсем не хуже расстрела.

"Столетие": - Военная коллегия Верховного суда России уже дважды отправляла на повторное рассмотрение дело капитана Ульмана и троих его сослуживцев, обвиняемых в убийстве мирных жителей на территории Чечни, причем после вынесения ростовским судом присяжных оправдательного приговора. После этого власти Чечни подали иск в Конституционный суд с требованием судить военных по месту совершения преступления. И вот теперь Конституционный суд вынес решение, что судить их можно и в Чечне, коллегией из трех судей. Что вы думаете об этом деле?

Борис Куркин: - Ульман не может не вызывать восхищения. Он немец, и его в свое время уговаривали уехать в Германию. А он ехать отказался, сказал: судите здесь, я русский офицер. Если говорить начистоту, там шла спецоперация. Любой свидетель в такой ситуации ставит под угрозу жизнь множества людей. Ульман спрашивает своего начальника: что делать с задержанными? Начальник говорит: ты что не знаешь? А потом этот же начальник отнекивается, мол, никакого приказа не отдавал. Естественно, что крайним оказывается исполнитель.

И, кроме того, в стране с таким уровнем бандитизма каждый, кто что-то делает, руководствуясь здравым смыслом, может оказаться виноватым. Ульман и Буданов тому примеры. Очевидно, что убитая Кунгаева была снайпером – у нее и профессиональная мозоль была от винтовки.

…Нельзя судить людей, находящихся в военной обстановке, на глазах у которых убивают их товарищей.

"Столетие": - Однако Ульмана судили уже дважды и будут судить третий раз за то же самое. Это законно?

Борис Куркин: - Здесь есть одна тонкость. Военная коллегия Верховного суда приговоры не утверждала. Поэтому окончательный приговор так и не был вынесен. Если бы Военная коллегия подтвердила оправдательный приговор, тогда не было бы нынешней проблемы. Ясно и то, что на Военную коллегию "давят". Там все прекрасно понимают: не дай Бог обидится Чечня. Поэтому приговоры и не утверждают.

"Столетие": - А так ли необходимо судить именно по месту совершенного преступления? Что об этом говорится в законах?

Борис Куркин: - Да, судить нужно по месту совершения предполагаемого преступления, однако в Чечне пока просто нет судов. В таком случае можно открывать дело по месту жительства или прохождения службы. Но самое главное: если уж начали судить в одном месте, то с какой стати заканчивать суд должны в другом? Обязаны судить там же.

"Столетие": - То есть русского офицера Ульмана и его товарищей просто "сдали"?

Борис Куркин: - Именно. И в такой ситуации может оказаться любой наш офицер. Может так получиться, что в результате таких "прецедентов" в Чечне будут вполне официально расстреливать наших солдат и офицеров.