Ноу-хау Сергея Шойгу

Открывая совещание, С.Шойгу сказал: «Такие совещания впредь будут проходить на регулярной основе под моим руководством раз в месяц. Еженедельные совещания будет проводить начальник Генерального штаба и заместители министра обороны в зависимости от возникающих оперативных задач. На этих совещаниях прошу рассматривать наиболее важные вопросы».

Возглавляя МЧС, Сергей Кужугетович селекторные совещания проводил очень часто, причем практически всегда - в присутствии журналистов. Подобную практику, по всей видимости, он решил ввести и в военном ведомстве. Однако, в отличие от МЧС, в министерстве обороны они будут, понятно, открыты лишь частично, а то и закрыты для посторонних глаз полностью. И первое совещание транслировалось в прямом эфире всего полчаса, когда С. Шойгу лишь обозначил тему в самых общих словах. Сам же разговор с командующими отдаленных округов и флотов шел уже в закрытом для посторонних глаз и ушей режиме.

Проведение селекторных совещаний - в конкретном случае – это, конечно, ноу-хау. В то время как почти во всех ведомствах России подобный стиль общения высшего начальника со своими подчиненными давно стал нормой, в министерстве обороны продолжали по старинке, если требовалось, собирать генералов и адмиралов на совещания в столицу со всей страны. Архаичность таких военных «посиделок» на высшем уровне особенно остро проявилась после перевода Главного штаба ВМФ в Санкт-Петербург. Главком ВМФ, естественно, должен находиться там, откуда осуществляется руководство подчиненными ему флотами, то есть, в Питере. В то же время министр Анатолий Сердюков, сидевший в Москве, как оказалось, чуть ли не ежедневно хотел видеть главкома ВМФ лично с каким-нибудь докладом. И адмирал Виктор Чирков, при котором был осуществлен «исторический» переезд его штаба из Москвы в Санкт-Петербург, оказался вынужден по несколько раз в неделю ездить из одной столицы в другую. Благо, скоростной «Сапсан» позволял за день обернуться туда и обратно.

Теперь общаться с министром «лицом к лицу» можно, не покидая своего рабочего кабинета. Правда, возникнет вопрос обеспечения секретности селекторных совещаний. Полностью закрыть от вражеского проникновения одновременно и радио и видеосвязь будет непросто. Но технические специалисты, надо думать, с этой задачей все-таки справятся.

В перспективе, возможно, министр обороны сможет даже осуществлять инспекцию отдаленных гарнизонов прямо из Москвы в режиме онлайн конференций.

О чем шла речь на первом селекторном совещании? Министр сообщил, что полностью утвержден бюджет на 2013 год. Он также констатировал, что «за последнее время в Вооруженных силах проведены серьезные преобразования в части системы управления армией и флотом, создания межвидовых группировок войск на стратегических направлениях, сокращения количества военных городков, оптимизации численности подразделений». «Эту работу надо довести до конца», - четко сформулировал С. Шойгу.

Одной из приоритетных задач в 2013 году для министерства он назвал «освобождение от того имущества основных фондов, которое нам уже не пригодится». Произойдут структурные изменения и в сфере ремонта военной техники. При прежнем министре тут едва не воцарился хаос: почти весь ремонт был выведен из военного подчинения и передан на приснопамятный аутсорсинг. Доходило до того, что солдатам-водителям запрещалось залезать в двигатель машины даже с целью его регулировки. Это, мол, должны делать нанятые специалисты неких сервисных центров по обслуживанию колесной и гусеничной техники.

Были расформированы многие ремонтные подразделения, включая просто незаменимые в условиях боя дивизионные рембаты.

Дивизий же нет…

Теперь принято решение для повышения боеготовности подразделений создать, а, точнее, воссоздать ремонтные подразделений непосредственно в войсках. Министр поручил всем курирующим структурам сформировать систему войсковых ремонтных подразделений, организовать взаимодействие с предприятиями-производителями вооружений и военной техники по передаче им тех военных ремонтных заводов, которые ранее были выведены из состава министерства.

С. Шойгу пояснил, что решение принято в связи с тем, что «начиная с этого года необходимо осуществлять средний и капитальный ремонт на предприятиях-изготовителях и специализированных заводах, а вопросы текущего ремонта необходимо осуществлять своими силами».

Были также затронуты вопросы обеспечения Вооруженных сил вещевым имуществом. Им, кстати, уделялось особое внимание. Связано это, нетрудно предположить, с тем, что в армии резко увеличилось число простудных заболеваний, в том числе со смертельным исходом.

Это все - отзвуки спешного и бездумного переодевания солдат в форму «от Юдашкина», которая, теперь выясняется, вовсе и не от известного кутюрье, а скорее - от самого А. Сердюкова или его дамского окружения.

Форма эта, скроенная не поймешь кем и пошитая из непонятного материала, совершенно не греет.

Неудивительно, что С. Шойгу публично поручил своему заместителю, генералу армии Дмитрию Булгакову, составить «график поэтапного первоочередного обеспечения Вооруженных сил новыми видами вещевого имущества, теми, которые мы утвердили буквально три недели назад». На это будут выделены дополнительные финансовые средства. В первую очередь, новой формой станут обеспечивать тех, кто служит в Сибири и на Дальнем Востоке.

Говоря о новом военном имуществе, министр обороны сделал заявление, на которое нельзя не обратить внимание. Он сказал: «К концу 2013 года мы должны забыть слово «портянки». Многие восприняли это высказывание как символическое: Российская армия, мол, наконец-то, становится по-настоящему цивилизованной. Сапоги уже ушли в прошлое, а теперь уйдет и главный символ солдатского быта – портянка. Однако не все так однозначно.

Конечно, если брать за мерило то, что во всех армиях Западной Европы еще в XVIII веке, а может быть и раньше, даже под сапоги и даже солдаты на ноги натягивали носки, и только в лапотной России мотали портянки вплоть до начала третьего тысячелетия, то прогресс и отсталость вроде бы налицо. С задержкой на несколько столетий «носочный прогресс» дошел и до нас.

Однако если на Западе покрой военной формы зачастую диктовался в большей части вкусами моды, то в России – суровой реальностью и материальными возможностями. Так уж сложилось, что носки в нашей стране действительно вплоть до первой половины ХХ века были привилегией обеспеченного городского населения. А большая часть России носила портянки или онучи – те же портянки, но более длинные и с завязками, что позволяло использовать их с лаптями и ботинками. Иногда онучи называли обмотками, и в Первую мировую войну, их, кстати, предпочитали носкам даже в армиях Западной Европы и США.

Конечно, носки более эстетичны, зато портянки  для военного человека намного практичнее.

Если наматывать их на ногу грамотно, то сбить ступни и растереть их в кровь практически невозможно. Портянка, если так можно выразиться, полностью нивелирует все дефекты обуви, несоответствие ее размерам ноги. Мягкая ткань заполняет лишние объемы, хорошо изолирует от выступающих твердостей, и нога ни обо что не трется. В полевых условиях портянка, в отличие от носков, достаточно быстро сушится и проветривается. Бывалые наши сегодняшние воины, даже когда всех переобули в берцы, мотали портянки, сверху натягивали безразмерные носки, и могли проходить десятки километров, совершенно не сбивая ноги. А вот на ступни их «цивилизованных» товарищей после таких марш-бросков смотреть без содрогания было нельзя.

Сергей Шойгу в армии никогда не служил, поэтому для него «обидное» слово «портянка» несколько из другой жизни – дремуче-застойной. И про этот пережиток надо забыть, чем скорее – тем лучше.

А почему бы не поступить «толерантно»? И предоставить военнослужащим право надевать на свои ноги то, что им лучше подходит – носки или портянки. Тем более, что все это покупается за свои деньги. Те же носки, которые выдают солдатам, напоминают, извините за выражение, вытянутые сопли, в которых просто невозможно не растереть ноги в кровь. Поэтому-то сердобольные родители вынуждены привозить своим чадам, проходящим срочную службу, носки из дома – по размеру и утепленные. Конечно, можно возразить, что в Вооруженных силах должно быть единообразие. Если портянки – то для всех, если носки – тоже для всех.

Однако приведу такой пример. Как-то мне, в качестве журналиста, довелось побывать на борту фрегата ВМС ФРГ. Корабль показывал его командир. И вот, осматривая фрегат, я увидел совершенно потрясшую меня картину. На одной из палубных надстроек сидел молодой матрос и… наматывал на ногу портянку. Рядом стоял снятый сапог. Матрос в сапогах! Да еще с портянками на ногах! Я чуть за борт не вывалился.

Командир через переводчика пояснил мне, что в ВМС Германии матросы могут носить ту обувь, которая им больше подходит и нравится – ботинки или сапоги.

Переводчик же добавил от себя, что матрос к тому же - из русских немцев. С разрешения командира я задал «человеку в сапогах» несколько вопросов.

Парень действительно приехал еще совсем маленьким в Германию из Казахстана, поэтому по-русски говорил уже с некоторым трудом. Почему он носит сапоги? Ответ удивил меня практичностью, и не поймешь – то ли немецкой, то ли русской. Сапоги у него были короткие, с широкими голенищами. В случае, если матрос окажется за бортом - а такое возможно и в мирное время - обувку свою он сбросит в два касания, портянки размотаются сами. А спасаться вплавь без тяжелой обуви гораздо легче. Попробуйте расшнуровать в воде ботинки, улыбнулся матрос. Надоумил его, как оказалось, на такую обувь отец, который служил в морской пехоте ВМФ СССР. Уставы вооруженных сил Германии сапоги с портянками не запрещают. Увы, но, фотографироваться этот удивительный немецкий матрос в сапогах и портянках отказался категорически. Очень даже жаль…

Сергей Кужугетович - мудрый человек. Может быть, он все-таки не будет столь категоричным, и не станем мы вот так сходу слово «портянка», а заодно и сами портянки, выбрасывать на свалку истории?