«На броне украинских танков было написано: "На Крым!"»

Сегодня Андрей - фамилию его называть не буду, потому что на Украине у него остались дети - находится у своих родственников в Санкт-Петербурге. Три дня назад ему удалось чудом вырваться из осажденного Славянска, или - Славинска, как его называют местные жители, ударение на первом слоге. Его послали в разведку, когда город оказался в тесном кольце киевских карателей, Андрей смог спастись.

- Что там творилось, невозможно себе представить, - говорит он. – Город, в котором было 120 тысяч жителей, практически полностью разрушен, как Сталинград. Окрестные поселки - Семеновка, Пискуновка, Селезнево, Рыбхоз - буквально стерты с лица земли. Сколько людей погибло? Не знаю… Их никто не считал. Тысячи!

Андрею Юрьевичу – за 40, он - человек совсем мирной профессии, последние годы работал слесарем. В Славянске окончил школу, а потом – техникум. В армии никогда не служил.

- А почему пошел в ополчение?

- А как же иначе? Ведь с фашистами вместе жить нельзя. А стрелять научиться было несложно. Ведь окончил советскую школу, в которой, как известно, проводились уроки начальной военной подготовки. К тому же поначалу оружия у нас было совсем мало. Да и нас было немного. Украинская группировка насчитывала 30 тысяч, а в рядах ополчения было всего 4 тысячи бойцов.

Меня поставили командиром взвода – 18 человек. На всех имелось всего 5 автоматов. У остальных – бутылки с зажигательной смесью. Собрались люди самых разных возрастов, такие, как я, и совсем мальчишки – 16-18 лет. Воевали без рангов и званий, без формы, кто в чем, как партизаны. Сейчас от моего взвода осталось всего трое. А точнее, может, и вообще я один...

- Как все началось?

- Ну, как известно, поначалу все было мирно. Когда Киев объявил о евроинтеграции, мы потребовали, чтобы был проведен референдум. Никто не настаивал на присоединении к России или чем-нибудь в этом роде, но с такой Украиной нам было не по пути. Однако нам отказали, объявили «недочеловеками», бросили против нас войска. Вот тогда и пришлось взять оружие в руки. Восстал весь Донбасс. У нас, в Славинске (так, повторю, Андрей привычно называет город. – В.М.), буквально все поддерживали ополчение. Люди приносили нам еду, деньги, лекарства, старые охотничьи ружья, оружие, найденное на местах боев Великой Отечественной войны. Даже уголовники вышли помогать милиции патрулировать город! Пришли и сказали: «Мы вам поможем! Не можем оказаться в стороне!». То, что происходит в Донбассе, это настоящее народное восстание, народная война.

Мне было поручено строить первую баррикаду на главном въезде в Славинск, «славный город», как назвала его в свое время Екатерина. И вот 12 мая произошла первая атака. Нам объявили: «Готовность №1!». Ждали их с дороги, но они вышли из леса. Смотрим, идут! Толпа с автоматами наизготовку в форме украинского спецназа. Мы сразу зажгли покрышки – это был сигнал для города о начале атаки. Тут и начался бой. Пройти мы им тогда не дали…

- Постепенно у нас стало появляться трофейное оружие. Захватили колонну 25-й Днепропетровской воздушно-десантной дивизии - 6 единиц БМД. Половина украинских солдат перешла на нашу сторону, других мы переодели в гражданское и отпустили. Появилось у нас и другое, современное оружие. За время боев мы сбивали и самолеты-штурмовики, и вертолеты.

Пленных мы никогда не расстреливали. У нас был негласный приказ: если наступают регулярные войска – стрелять по ногам, а вот если «нацгвардия» или «Правый сектор», то только тогда – на поражение. А вот другая сторона ведет себя совсем иначе. Пленных убивают сразу. Убивают, если увидят георгиевскую ленточку. У гражданских, во время зачистки, отбирают мобильные телефоны: если есть звонки на московский номер, сразу уводят. Назад они уже не возвращаются…

- А что говорят украинские пленные?

- Я не раз ходил в разведку. Разговаривал в тылу украинских войск с людьми, с украинскими солдатами. Так некоторые офицеры даже говорят: «А чего это мы с вами воюем? Давайте лучше вместе пойдем на Киев!». Правда, «национальная гвардия» и «Правый сектор» – это уже совсем другое дело. Мы их называем «нацики». Это – самые настоящие фашисты. Даже их эмблема похожа на свастику. Считают себя высшей расой, мы для них «недочеловеки». Но когда попадают в плен, многие начинают плакать: «Меня заставили! Я не хотел! У меня дома больная мама…».

Хотя есть и упертые националисты, которые воюют за идею. Они хотят полностью уничтожить население Донбасса. Да уже и делают это, так что у нас сейчас происходит настоящий геноцид!

Я одного такого пленного спрашиваю: «Но ведь у тебя же дедушка воевал против фашистов! Как ты можешь? Ты историю почитай!». Нет, такие уже ничего не понимают!

Однажды под Славинском, когда я был в разведке, то оказался в поселке во время «зачистки». Нас окружили, положили на землю, потом обыскали и погнали впереди БТРов в качестве «живого щита».

Когда «нацики» входят в поселки, то стрелюют куда попало, убивают собак, скотину. Ведут себя, как настоящие фашисты. В последние дни в Славинске, когда город был уже окружен, украинские власти объявили, что для ухода мирных жителей будет «зеленый коридор». Собралась колонна – 200 машин, в которых мы хотели вывезти женщин и детей. Когда машины тронулись, то начался шквальный огонь из «Градов». Кому-то удалось вырваться, а многие там и полегли…

«Нацики», как войдут, то сразу начинают спрашивать: «А где здесь чеченцы?». Какие чеченцы?! Да я их никогда в глаза не видел! Да, к нам приходили добровольцы отовсюду, но паспортов у них никто не спрашивал. Да и фамилий друг друга никто не знал, называли друг друга позывными.

«Нацики» поступают даже со своими собственными ранеными и убитыми как фашисты. Однажды мы подбили вертолет. Один пилот был ранен. Прилетел второй вертолет, взял оставшегося в живых, а у раненого офицера забрали пистолет и… бросили!

Своих убитых они сваливают в рвы. Даже не закапывают и не ставят кресты. А домой, родителям, сообщают, будто те «пропали без вести» или «перешли на сторону ополченцев» - для того, чтобы не платить компенсации семьям погибших. В Николаевской и Житомирской областях, нам точно известно, создают концлагеря для тех, кто не согласен с фашистским режимом.

Город нам пришлось оставить потому, что его целый месяц бомбили, методично разрушали из тяжелых орудий. Не было ни воды, ни электричества, разбили мачту связи и перестали работать телефоны. А когда начались еще ковровые обстрелы из «Градов» и «Ураганов», стало ясно, что надо уходить…

Поражает поведение Европы, которая ничего этого, всех этих зверств и преступлений не хочет видеть. А ведь к нам приезжали корреспонденты из США, Франции, Германии. Ходили по Славинску, смотрели. Из ОБСЕ приезжали. Но смотрят как-то в сторону, словно ничего не слышат и не видят. Слова правды нет от них!

- А нет ли обиды на Россию, что она не оказала вам открытой военной поддержки, не ввела на Украину свои войска?

- Некоторые обижаются. Но большинство понимает, что никто из-за Украины не будет начинать третью мировую войну. Мы благодарны России за помощь и политическую поддержку. Но все-таки будет обидно, если Донбасс падет, и окажется, что мы сражались и умирали напрасно.

- И что дальше?

- Надо прийти в себя… Вчера мы с женой гуляли в одном из парков Санкт-Петербурга. А когда в небе неожиданно появился вертолет, то жена вдруг по привычке бросилась на землю!

…В заключение я хотел бы сказать вам вот что. Когда я покидал Украину, то ребята, которые меня сопровождали, видели колонны украинской бронетехники. На броне украинских танков было написано: «На Крым!», «Освободим Крым!». За этим я и пришел к вам сегодня, чтобы рассказать и предупредить: то, что происходит сегодня на Украине, грозит большой бедой всем нам. Уговорами и переговорами «нациков» не остановишь. Только силой!

Беседу вел Владимир Малышев