Человеческий капитал и Россия

Известно, что человеческий капитал является одной из главных движущих сил экономического развития. Зададимся вопросом: как на процесс его накопления повлияли те драматические изменения, которые пришлось пережить России при переходе от плановой системы к рыночной? Какие проблемы и ограничения здесь обнаружились? И что же ждет нас впереди?

1. Самоочевидная констатация, с которой следует начать, состоит в том, что процесс системной трансформации в России сопровождался гигантским, одномоментным обесценением человеческого капитала, накопленного в предыдущую эпоху. Причем оно коснулось как общего человеческого капитала (то есть знаний, навыков, мыслительных привычек, способов восприятия, которые люди получают в системе формального образования), так и специфического человеческого капитала (то есть знаний и умений, которые они приобретают по ходу своей производственной деятельности непосредственно на рабочих местах). Это массовое обесценение образовательного потенциала не могло не сказаться на производительности труда и стало одним из главных факторов ее резкого снижения.

2. Как следствие возник глубокий разрыв между фактическими и желаемыми запасами человеческого капитала на уровне каждого отдельного человека. Не удивительно, что участники рынка труда начали предпринимать активные усилия, направленные на восполнение этого разрыва (т.е. на оптимизацию имевшихся у них запасов человеческого капитала). Можно без преувеличения сказать, что в первой половине 1990-х гг. вся страна превратилась в один огромный учебный класс. Естественно, что этот процесс всеобщего переобучения протекал не столько в стенах учебных заведений, сколько по ходу трудовой деятельности и шире - по ходу жизнедеятельности каждого человека. По имеющимся оценкам, в 1990-е гг. 40% российских работников сменили профессию. Этот процесс был по праву назван "великой реаллокацией человеческого капитала".

Что способствовало его успешному ходу? Есть один особый элемент человеческого капитала, обозначаемый английским термином trainability. Речь идет о способности людей использовать полученные ими знания и навыки для дальнейшей учебы, для приобретения новых знаний и навыков. По моим представлениям, советская система подготовки кадров, по меньшей мере, одну вещь делала действительно хорошо. Она прививала если не любовь и охоту, то уж во всяком случае привычку и готовность к тому, чтобы постоянно учиться, учиться и учиться. Я думаю, эта привычка сослужила хорошую службу в тот критический момент, когда огромная часть "старого" человеческого капитала подверглась резкому обесценению, и эту потерю нужно было восполнять.

3. К каким результатам это привело? Обратимся сначала к общему человеческому капиталу, который производится в рамках формальной системы образования. Известно, что, по крайней мере, к концу советского периода отдача от образования находилась на очень низкой отметке и составляла не более 1-2%. Реально это означало, что с точки зрения пожизненных заработков человек, получивший, скажем, диплом об окончании вуза, практически ничего не выигрывал. Однако в пореформенный период ситуация резко изменилась. Оценки, которые относятся к середине-концу 1990 гг., показывают уже совершенно другую картину. В эти годы отдача от образования достигла 7-8% - уровня, на котором находится его окупаемость в большинстве других стран мира, как развитых, так и постсоциалистических.

4. Человеческий капитал повышает не только шансы на получение более высоких заработков, но и шансы на получение какой бы то ни было работы вообще. Можно ли говорить о подобном эффекте применительно к российскому рынку труда? Анализ показывает, что в российских условиях высокое образование действительно многократно усиливает конкурентные позиции работников. Прослеживается закономерность, имеющая практически универсальный характер: чем больше человеческий капитал, тем выше экономическая активность, больше занятость, ниже безработица и меньше доля "отчаявшихся" работников, покинувших рынок труда после длительных безуспешных поисков. Так, в 2003 г. "выигрыш", которые лица с высшим образованием имели по сравнению с лицами со средним образованием, составлял: с точки зрения активизации участия в рабочей силе - около 10 процентных пунктов (94% против 85%), с точки зрения улучшения перспектив занятости - почти 15 процентных пунктов (90% против 76%), с точки зрения сокращения риска безработицы - 6,5 процентных пунктов (3,7% против 10,1%) и, наконец, с точки зрения уменьшения опасности быть вытесненным с рынка труда - 2,5 процентных пункта (0,5% против 2,9%). Стоит отметить, что эти оценки относятся к лицам зрелого возраста (от 25 до 49 лет) и, следовательно, свободны от искажающего воздействия такого фактора, как возраст. Таким образом, в российских условиях накопление общего человеческого капитала обеспечивает огромные преимущества, многократно усиливая конкурентные позиции его обладателей.

5. Однако со специфическим человеческим капиталом ситуация была не столь однозначной. Стандартным показателем, измеряющим объемы накопленного специфического человеческого капитала, является специальный стаж, то есть время, в течение которого человек работает на данном рабочем месте, в данной фирме. В России он составляет сейчас около 7 лет против 10-12 лет в странах Западной Европы или Японии. Это означает, что российская экономика продолжает жить с рабочей силой, которая имеет недостаточные по международным меркам запасы специфического человеческого капитала. Оборотная сторона этого явления - высокая текучесть. Анализ показывает, что по интенсивности оборота рабочей силы Россия оставляет далеко позади все другие переходные экономики.

На ситуацию со специфическим человеческим капиталом можно взглянуть и с другой стороны. Известно, что пик заработков в процессе трудовой карьеры человека обычно приходится на возраст 50 лет (плюс-минус 5 лет). Подобная форма профиля заработков объясняется тем, что именно в этом возрасте отдача от инвестиций в специфический человеческий капитал достигает своего максимума. Однако в России пик заработков достигается где-то между 35 и 40 годами, то есть на 10-15 лет раньше. Отсюда можно сделать вывод, что старшие поколения уже никогда не восполнят утерянный ими специфический капитал и что российской экономике придется еще долгое время жить в условиях его явной недостаточности.

Однако исключая этот "провал" со знаниями и навыками, приобретаемыми непосредственно на рабочем месте, можно утверждать, что на российском рынке труда прослеживаются все основные закономерности, характеризующие взаимосвязь человеческого капитала с заработками, экономической активностью, занятостью и безработицей, которые известны из опыта других стран. Обладание им, безусловно, усиливает конкурентные позиции работников - стимулирует участие в рабочей силе, повышает шансы на нахождение работы, снижает риск безработицы. Все указывает на то, что российским рынком труда высокое образование ценится не меньше (в относительных терминах), чем рынками труда большинства других стран мира.

6. Не удивительно поэтому, что в пореформенный период российская экономика продолжила активно подпитываться рабочей силой со все более высокой формальной образовательной подготовкой. Трансформационный кризис не смог прервать действие тенденции к опережающему росту численности работников с высшим образованием: спрос на него со стороны населения в 1990-е гг. продолжал устойчиво повышаться. Показательно, что в то время, как в 1992-2003 гг. общая численность занятых в российской экономике уменьшилась почти на 10%, численность занятых с вузовскими дипломами возросла на 30%. Если же мы обратимся к противоположному полюсу образовательной шкалы - работникам с неполным средним и начальным образованием, то увидим, что их в пореформенный период стало в два-три раза меньше.

В результате в образовательной структуре российской рабочей силы произошли кардинальные сдвиги. По данным последней переписи населения 2002 г., в настоящее время уже свыше половины всех российских работников в возрасте 15-64 года имеют либо высшее (26,1%), либо среднее специальное (35,8%) образование. (Еще более поразительны данные по Москве: здесь законченное высшее образование имеет почти каждый второй работник!) На долю выпускников ПТУ приходится 15,4%, выпускников средних школ - 16,3%. В то же время малообразованных работников (окончивших неполную среднюю или начальную школу) насчитывается чуть более 6% (соответственно 5,6% и 0,8%). Таким образом, по формальным признакам российская рабочая сила предстает как одна из самых образованных в мире. Впрочем, с учетом качества получаемого образования место, которое занимает Россия, оказывается ниже не только чем у большинства развитых, но и даже чем у некоторых постсоциалистических стран. Так, в 2002 г. среднее ожидаемое количество лет обучения по всем странам мира составляло 15,3 года. Оценка по России была почти на целый год ниже среднемировой - 14,5 года. Еще существеннее было ее отставание от группы наиболее развитых стран, достигавшее 3,1 года.

7. Однако сохранение тех преимуществ, которые обеспечивает сегодня высокое образование, нельзя считать гарантированным. Некоторые тенденции, наметившиеся с середины прошлого десятилетия, способны привести к их постепенному размыванию. Во второй половине 1990-х гг. наблюдалось резкое ослабление связей между рынком труда и системой образования. Начиная с этого момента, образовательная динамика приобрела практически полностью автономный характер, никак не связанный с процессами реструктуризации экономики, с ее отраслевой или профессиональной перестройкой.

О том же говорят и данные, характеризующие масштабы потоков между различными уровнями самой системы образования. В последние годы численность поступавших в вузы составляла примерно 65% от численности получавших обязательное (9-классное) образование. Если предположить, что система образования находится в состоянии равновесия, то это будет означать, что из нынешних когорт оканчивающих 9-й класс 60-65% рано или поздно получат вузовские дипломы. При сохранении подобной пропорции через 30-40 лет российская рабочая сила не менее чем на две трети будет состоять из работников с высшим образованием! Причем наш условный прогноз скорее недооценивает, чем переоценивает вероятный наплыв выпускников вузов. Как известно, в ближайшие годы Россия вступает в демографическую "яму". Это должно еще больше усилить конкуренцию вузов за потенциальных абитуриентов со всеми вытекающими отсюда последствиями - снижением требований при поступлении, дальнейшей девальвацией качества обучения, ростом спроса на второе высшее образование и т.д.

8. В результате развитие российской системы образования может пойти по пессимистическому сценарию, который описывается в так называемой теории фильтра (другое название - трактовка образования как средства отбора). В ней показывается, как "дипломомания" может приобретать характер безостановочного, самоподдерживающегося процесса.

Согласно теории фильтра, задача системы образования - не столько передача учащимся знаний и навыков, сколько проверка их способностей, которые существуют до и помимо обучения. Чем способнее человек, тем более высоких ступеней образования он достигает; аттестат или диплом всего лишь удостоверяют его более высокую потенциальную производительность и фактически служат пропуском на лучшие рабочие места. В подобных условиях рост образования может приобретать иррациональный характер: если, скажем, менее способные люди начинают в массовом порядке получать среднее образование, которое до этого было доступно лишь немногим, то тогда более способные оказываются вынуждены поступать в колледжи, чтобы подтвердить свои преимущества в производительности и тем самым сохранить доступ к лучшим рабочим местам. Такое поведение - рационально с индивидуальной точки зрения, но иррационально с точки зрения всего общества в целом. Хуже того: при определенных условиях система отбора начинает давать сбои, выдавая за реально существующие фиктивные различия в способностях работников. В этом случае информационная ценность образовательного сигнала становится близкой к нулю, поскольку аттестаты и дипломы перестают быть свидетельством более высокой потенциальной производительности их обладателей.

Не исключено, что российская система образования уже вплотную приблизилась к черте, за которой, как это предсказывает теория фильтра, может начаться безостановочная "погоня" за дипломами все более и более высокого уровня. В перспективе это чревато возникновением глубоких структурных дисбалансов на российском рынке труда. С одной стороны, нехватка работников с низкой образовательной подготовкой потребует либо резкого повышения их заработной платы, либо либерализации миграционного законодательства и допуска на российский рынок труда больших масс мигрантов. С другой стороны, постепенная девальвация вузовских дипломов поведет к тому, что работникам с высшим образованием придется во все в больших масштабах перемещаться на рабочие места, которые не требуют высокой квалификации и которые до этого занимали работники с намного более низкой формальной подготовкой.

Нужны глубокие институциональные преобразования, чтобы российская система образования смогла избежать этой опасности.

Об авторе: Ростислав Капелюшников, доктор экономических наук., заместитель директора Центра трудовых исследований Государственного университета Высшая школа экономики