Царицыно будет уничтожено

Юрий Лужков хочет «достроить» Большой дворец в Царицыно.

На месте подлинных руин никогда не завершенного шедевра возникнет муляж a la турецкий курортный парк мировых достопримечательностей.

Речь идет о замысле преступления гораздо более тяжкого, чем все остальные совершенные деликты московских властей против отечественной архитектуры, вместе взятые.

В ответ – почти тишина, хотя данная информация – отнюдь не новость «последнего часа». Речь об этой культуроненавистнической идее идет с самого момента передачи дворцово-паркового ансамбля «Царицыно» из федерального подчинения в городское ведение.

Комментаторов тогда особо прельстила своей дикостью идея создать в «достроенном» дворце «московский Эрмитаж». Они мазохистски представляли здание длиной 200 метров, до краев наполненное творениями Шилова-Глазунова-Церетели. Пытались достучаться до уровня сознания авторов проекта, справедливо отмечая, что денежный эквивалент коллекции упомянутого питерского музея превышает стоимость всего, построенного Юрием Михайловичем за все годы его правления.

Так вот, тем, кому недостает труда ознакомиться со столичными «строительными СМИ», может быть интересно: идея получила развитие, и ныне в Царицыно планируется воздвигнуть… «московский Лувр».

Могучий информационный поток, производимый мэрией, с лихвой компенсирует нынешний дефицит северокорейской прессы на русском языке. После погружения в океан столичных строительных успехов программа «Время» может показаться чернухой от радио «Свобода» или «Новой газеты». Однако, в стремнине хороших новостей, заполняющих ленты информационных агентств, в разливе позитива по изданиям и каналам, принадлежащим Москве, зависимым от Москвы, не ссорящимся с Москвой – истинные шедевры жизнеутверждающего оптимизма могут затеряться, яркость впечатления – потускнеть, а вера в исполнимость намеченного – страшно сказать! – ослабнуть.

В этом – первая причина невнимания общественности к геростратовым созидательным планам Лужкова. Одновременно с «достройкой» Царицыно московская власть намерена «воссоздать» «восьмое чудо света» - деревянный дворец Алексея Михайловича в Коломенском. Представить синхронную рукотворную гибель двух архитектурных ансамблей такого уровня разум отказывается.

Хочется, хочется верить, что эти сообщения – из разряда «ни дня без строчки».

Но патриоты России и Москвы верить и быть расслабленными не имеют права. Юрий Михайлович действительно умеет воплощать планы в жизнь!

Устроение Диснейленда вокруг храма Вознесения в Коломенском, возведенного в ознаменование рождения Иоанна Грозного, и церкви Усекновения Главы Иоанна Предтечи, послужившей моделью для храма Василия Блаженного – станет предметом стыда каждого сколь-нибудь культурного русского человека.

Стыд – вечен, ибо есть необходимый признак души; аляповатые уродища, особенно деревянные, слава Богу – нет.

Уничтожение же Царицыно – навсегда.

Об архитектурном, культурном, историческом значении этого уголка России и Москвы говорить даже как-то неудобно…

Отмечу только, что именно в недостроенности Большого дворца, всего ансамбля – не только подлинность – всегда бесценная, но и воспоминание об очень, очень многом. О великом своеволии Самодержицы Всероссийской. О запутанных отношениях почитательницы и корреспондентки Вольтера и Дидро с масонскими идеями. О непростой любви стареющей дамы и могучего, пылкого, одноглазого великана – Потемкина. О напряженных, как и положено, отношениях двух архитектурных гениев – Баженова и Казакова. Или о тургеневских героях из романа «Накануне»: «Солнце уже высоко стояло на безоблачной лазури, когда экипажи подкатили к развалинам Царицынского замка, мрачным и грозным даже в полдень…»

Неудобно говорить и о Юрии Михайловиче – московском мэре. Все, все уже сказано многими и бессчетное число раз. Из этого человека, возможно, получился бы общественно полезный глава Тольятти, Набережных Челнов, Нижневартовска, Усть-Илимска – любого города, где нет никакого исторического культурного наследия.

Никто, ничто не спасет Царицыно. Ну не министр же культуры, над которым зло потешаются на заседании правительства, а потом этот эпизод без устали крутят по телевидению, которое, вроде бы отчасти министру и подведомственно?

Но вдруг культуре суждено спастись через саму себя?

Свое самое страшное злодейство столичный градоначальник приберег под конец властного срока.

Отношения Лужкова с московскими памятниками архитектуры развиваются в рамках детективного жанра.

По его законам, в череде серийных преступлений последней намеченной жертве положено быть самой красивой, самой любимой читателем или зрителем.

И именно она обычно оказывается спасена.

Кроме как на культурные парадоксы, увы, надеяться не на что.