Беслан: «работа над ошибками»

Со времени трагических событий в осетинском городе Беслан прошло пять лет. Они для нас – не просто трагический эпизод затяжной войны с международным терроризмом. Потому что в данном случае речь идет не о боевых действиях противоборствующих сторон и неизбежных жертвах, а о массовом убийстве мирных людей, большинство из которых к тому же – ни в чем не повинные дети.

Когда прошёл первый шок, со всех сторон посыпались вопросы. Как такое могло случиться? Почему российские спецслужбы не сумели предотвратить теракт? С какой целью власти с самого первого дня вводили в заблуждение общественность – хотя бы в том, что касается числа заложников? Кто спровоцировал штурм школы? До сих пор далеко не на все эти вопросы даны ясные ответы, а можно ли, не зная всей правды, сделать правильные практические выводы?

Когда происходит очередной террористический акт, и политики, и общество начинают бурно обсуждать, кто же несёт ответственность за случившееся, обвинять конкретные структуры и чиновников в халатности и непрофессионализме. Так было и после Буденновска, и после «Норд-Оста», и после Беслана, и после подрыва «Невского экспресса». Такого рода анализ, наверное, нужен, но, по большому счету, малопродуктивен. Куда полезнее такая «работа над ошибками», которая бы сфокусировала внимание не на последствиях, а на тех источниках – идейных, духовных и материальных, что питают современный терроризм, на деловом обсуждении того, как их можно перекрыть.

Наверное, вот в чем наша главная беда: в двойственном подходе к трактовке событий, происходящих в мире и в нашей стране. Да и вообще, Россия уже давно живет как бы в двух измерениях. Одно – это то, что мы видим на ведущих телеканалах: великие стройки, обнадеживающие обещания наших лидеров, грандиозные планы инновационного переустройства экономики и, конечно, хроника российской «великосветской жизни». Другое – вымирающие деревни, растущая безработица, которая на деле далеко не соответствует официальной статистике, проблемы жителей моногородов, где единственное дающее им работу предприятие оказалось на грани банкротства, миллионы гастарбайтеров, лишенных в России элементарных человеческих прав, и вопиющая нищета российских окраин – северокавказских в том числе.

Если же говорить не о виртуально-телевизионном образе нашей современности, а о реалиях, то на том же Северном Кавказе власти уже полтора десятилетия борются с последствиями, но не с причинами сепаратизма, религиозного экстремизма, бандитского беспредела. А причины вроде бы очевидны и всем давно известны. И, в первую очередь, экономические.

Прежняя федеральная целевая программа «Юг России» на 2002-2006 годы, по признанию председателя парламентской комиссии по Беслану Александра Торшина, «толком не работает». Деликатная и очень емкая оценка.

Новая, принятая на срок до 2012-го, предусматривает пятикратное увеличение финансирования, но вот сдвинет ли она проблему с мертвой точки?

Южный федеральный округ буквально по всем социально-экономическим показателям продолжает занимать последнее место в России. Уровень безработицы там – самый высокий. И особенно в северокавказских республиках, где проживает около 18 миллионов человек, то есть каждый восьмой россиянин. Как отмечалось в докладе, представленном на слушаниях Общественной палаты РФ в Ессентуках осенью 2006-го, она охватывает там, как минимум, 10 миллионов работоспособного населения.

Возможно, это и преувеличение, так как всего в стране насчитывается чуть более 6 миллионов безработных. Но вот официальные данные, которые не могут не тревожить. Скажем, в столице Дагестана - Махачкале - численность «лишних людей» достигает 30 процентов, а в горных районах этой республики – 70-80. В Кабардино-Балкарии их 27 процентов, Карачаево-Черкесской Республике - 20, Адыгее - 16. В Чечне работу имеет лишь каждый пятый житель. И даже в относительно благополучной Северной Осетии трудоустроено только 40 процентов населения. Как отмечал бывший зампред председателя Госдумы и член Национального антитеррористического комитета Владимир Катренко, «в Южном федеральном округе как нигде существует жесткая взаимосвязь между экономическим и социальным развитием регионов. Проблема безработицы является питательной средой для терроризма».

По официальной статистике, средний уровень доходов на душу населения на Северном Кавказе вдвое ниже, чем в среднем по стране. В нищете и старики, и молодежь, которая, оканчивая школу, оказывается невостребованной, и никому не нужные специалисты, взрослые и сильные мужчины, обязанные кормить свои семьи. А ведь именно люди, лишенные возможности зарабатывать честным трудом, как известно, и пополняют ряды ваххабитов и боевиков. У них другого пути нет, только в горы.

Конечно, это не единственная причина.

Так, зампред комитета по законодательству, законности и местному самоуправлению североосетинского парламента Валерий Гизоев справедливо называет одним из факторов напряжённости в этом регионе коррупцию.

Он считает, и не без основания, что «все финансовые вливания в Северный Кавказ, направленные на поднятие экономики, под влиянием коррупционных процессов неэффективны. Часть из них, вполне возможно, достается боевикам, которые имеют возможность пользоваться также «добровольными пожертвованиями» и доходами от местного преступного бизнеса, а также получаемыми из-за рубежа, от курьеров, следующих через Грузию и Азербайджан».

А ещё – архаичная структура местной экономики, низкая эффективность системы управления, вопиющее социальное расслоение населения, дефицит высокопрофессиональных кадров и, в немалой степени – межнациональные и клановые противоречия в республиках региона. Как отмечает эксперт по стратегическому развитию Северокавказского региона Светлана Липина, «находящиеся у власти кланово-корпоративные сообщества - нередко сформированные по этническому принципу - монополизировали политические и экономические ресурсы, установили неформальные механизмы принятия политико-управленческих решений. Так, зачастую конфликты этнических и родовых кланов накладываются на заинтересованность этих сообществ в лице местных властей на поддержание «управляемой нестабильности» с целью сохранить и расширить объемы трансфертов из Федерального центра».

Решение проблемы Северного Кавказа лежит не только и не столько в политической, сколько в экономической плоскости. Межнациональные и межклановые вопросы центральной власти не удавалось решить еще со времен «покорения Кавказа» Российской империей в позапрошлом веке. Да и нынешней власти, судя по всему, пока это не под силу. Более того, она, видимо, и не очень-то представляет, как это возможно сделать. И в Москве, увы, нет ясного представления, что нужно там предпринять для того, чтобы выправить ситуацию в этом регионе.

Все попытки «Центра» справиться с проблемами в этом регионе с треском провалились.

Вспомним хотя бы «ингушский оффшор», за счет которого избранные чиновники и бизнесмены сколотили себе огромные состояния, а население республики ровным счётом ничего для себя не получило, иные программы и прожекты в соседних республиках.

Недавно президент Дмитрий Медведев пообещал, что в ближайшее время будет принята специальная федеральная целевая программа по социально-экономическому развитию Ингушетии. Но не окажутся ли и на сей раз бюджетные миллиарды в чужих карманах? Далеко не факт.

…После той трагедии бесланских школьников спасали, как говорится, всем миром. Лечили, выводили из состояния стресса, отвлекали и развлекали. Словно пытались загладить свою вину за то, что не смогли уберечь их от взрослых «разборок». Урок невыносимый – как для них, так и для нас, и, не приведи Господь, пройти его ещё раз. Но вот поможет ли «работа над ошибками», которую государство и общество вело все эти годы, оградить наших детей от повторения пройденного? Да и все ли уроки Беслана были учтены? Как показывает практика – нет. А без этого любые попытки разрубить или – что мудрее и дальновиднее – развязать «кавказский узел» изначально обречены на неудачу.