А денег в карманах все меньше

В этом году новогодние праздники очень многим показались куда более затянутыми и чрезмерно тягостными. Причина не в том, что на сей раз похмелье оказалось тяжелее — качество водки, конечно, падает, но не настолько, чтобы так повлиять на массовое сознание. Скорее, сказался недостаток денег. Несмотря на декларации властей о победе над кризисом и восстановлении доходов россиян, денег у людей стало меньше, а потому снизилось и качество отдыха, связанные с ним возможности. Это у тех, у кого они вообще есть.

Между тем, к новому году власти подготовили населению целый мешок «подарков», разбираться с которыми придется ещё очень долго. Вступает в силу скандальный закон №83, резко сокращающий социальные обязательства государства перед гражданами, повышаются транспортные тарифы, цены на бензин, коммунальные платежи. Короче - все те аспекты социальной политики, которые делали жизнь в России относительно сносной для среднего класса и даже для значительного числа бедных, радикально пересматриваются. И никого не волнует, что последовательное выполнение принятых решений грозит сделать жизнь для большинства россиян просто невыносимой. Несмотря на то, что официальные цифры выглядят вполне прилично, инфляция в прошедшем году сожрала значительную часть доходов населения. Выросли, в основном, цены на продовольствие - одна из причин тому спекуляция на мировых товарных рынках, ведь дороговизна продуктов в наших магазинах напрямую связана с тенденциями глобального капитализма. Но многие неприятности, с которыми сталкиваются отечественные граждане, вполне местного происхождения, и здесь сваливать дело на внешние факторы не получается.

Фоном новогодних праздников стали отключения электроэнергии, хаос в столичных аэропортах, неубранный снег на дорогах.

Ощущение общей неустроенности и ненадежности охватило миллионы людей, несмотря на праздничные поздравления...

Вторая волна кризиса надвигается на мировую экономику, и усилия, направленные на то, чтобы ее отсрочить, лишь увеличивают нервозность. Все, умеющие думать, уже догадываются, а не умеющие думать чувствуют, что нечто висит в воздухе. И угроза, которая не торопится осуществиться, от этого становится только страшнее.

Реальное положение дел таково, что в России социальный кризис, развернувшийся после спада 2008-го, не прекратился даже после того, как производство вроде бы начало снова расти. В течение прошедших двух лет власти добросовестно старались справиться с ним, но от их действий стало только хуже. Вместо того чтобы решать социальные проблемы - систематически заниматься вопросами занятости, образования, здравоохранения, транспорта, коммунальными службами, пенсионным обеспечением - они пытались предотвратить социальный взрыв единственным понятным им способом: тратили массу денег в тех местах, где ожидали неприятностей. Деньги часто изымали из социальных бюджетов. В результате возникали диспропорции, дефицит средств. Тем самым объективно ситуация из-за антикризисных мер не улучшалась, а наоборот, существенно ухудшалось. И тот факт, что это не сразу становилось понятно, скорее, усугубляет проблему. Диспропорции и противоречия накапливаются, чтобы рвануть разом.

Сознавая, что социальная сфера больна, начальство прибегает к единственному лекарству, имеющемуся на аптечном складе неолиберальной политики: коммерциализации в обязательном комплекте с приватизацией.

Не знаю, искренне ли «врачи» уверены, будто рынок решает все проблемы, или просто понимают, что в казне нет и не будет денег, но так или иначе, все учреждения социальной сферы бросают с 1 января в «свободное плавание».

Сами зарабатывайте, а в случае чего и не жалуйтесь, если обанкротитесь. Главная беда здесь даже не в том, что школы или больницы, которым не повезет, будут объявлены банкротами. Хуже то, что наиболее успешным, тем, кому удастся заработать побольше денег, вскоре станет совершенно неинтересно учить детей или лечить больных, не приносящих прибыли больнице. Те направления деятельности, которые приносят реальный доход, и станут приоритетными.

Между тем, социальная сфера становится своеобразным рубежом, за который обществу отступать уже невозможно. Если мы позволим ее разрушить, то Россия станет походить на Африку всем, кроме климата. А в нашем случае климат имеет значение. Ведь холодные зимы переживут далеко не все, да и аномально жаркое лето ушедшего года стоило — вместе с пожарами торфяных болот — одной лишь Москве 60 тысяч жизней. Именно настолько число смертей превысило среднегодовую «норму».

Неолиберальная антикризисная политика, построенная на борьбе с симптомами кризиса при упорном нежелании признать его причины, оборачивается надвигающейся социальной катастрофой. Можно, конечно, радоваться, что к этой катастрофе мы идем не одни, а в хорошей компании с ведущими европейскими странами, а быть может, и вместе с Америкой. Но будет ли это достаточным утешением для миллионов людей, становящихся ее жертвами? К тому же нетрудно предсказать: наш социальный кризис и наши проблемы в сочетании с глобальным спадом дадут собственный эффект, далеко превосходящий то, что мы видели в Греции, Ирландии или даже Тунисе.

Другой вопрос - будет ли отечественное население сопротивляться так же, как горячие жители средиземноморских стран.

Пока интеллигенты пугают себя «русским бунтом», реальный массовый человек в России демонстрирует чудеса спокойствия, терпения и приспособляемости.

У нашего народа, в соответствии с климатом и социальной практикой характер сформировался вполне нордический. Но что-то мне подсказывает, что новый, 2011-й, и в этом отношении окажется переломным.

Борис Кагарлицкий - директор Института глобализации и социальных движений.