Столетие
ПОИСК НА САЙТЕ
28 марта 2024
Требуются Викниксоры!

Требуются Викниксоры!

Размышления над книгой о выдающемся педагоге В.Н. Сороке-Росинском
Татьяна Корсакова
10.06.2021
Требуются Викниксоры!

Документальную повесть Татьяны Яковлевой «Возвращение Викниксора» издал Клуб журналистов всех поколений «Комсомольской правды» в типографии Чеховского Печатного двора. Книга содержит надежные рецепты, которые,по мнению автора, способны исцелить современную отечественную педагогику.

Странное прозвище Викниксор знали все советские кинозрители. Так, акронимом, по моде 20-х годов, прозвали директора своей школы имени Достоевского, по сценарию – Виктора Николаевича Сорокина юные герои вышедшего в 1966 году фильма Геннадия Полоки «Республика Шкид». Их шальные прототипы были лишь малой частью колоссальной всероссийской шайки беспризорников в 4 320 000 человек, которая наводила шорох на мирную публику первых лет Советской власти и с которой небезуспешно боролись чекисты, пенитенциарная система Советской России и молодая советская педагогика.

1.jpg

Фильм, в свою очередь, был основан на одноименной повести участников перевоспитательной драмы, бывших беспризорников Григория Белых и Л. Пантелеева (псевдоним Алексея Еремеева), будущего известного писателя, написанной за сорок лет до создания фильма: Григорию в тот год исполнилось 20 лет, Алексею – 18. Роль директора Школы-коммуны для трудновоспитуемых подростков имени Достоевского в фильме «Республика Шкид» стала одной из лучших в послужном списке прекрасного актера Сергея Юрского.

Реального педагога, прототипа Викниксора из повести и фильма, звали с рождения немножко по-другому, короче, – Виктор Сорока. Он родился в 1882 году в Российской империи, в Новгороде Северском, а учился в гимназии Великого Новгорода.

По окончании историко-филологического факультета Санкт-Петербургского университета, часто публикуясь в прессе под псевдонимом В. Росинский, Виктор Николаевич навсегда добавил к своей фамилии девичью фамилию горячо любимой матери. Сорока-Росинский! – это звучало по-утреннему бодро, напоминая о перекличке птиц и росистой траве, хотя фамилия матери, возможно, восходила к названию своевольной речки Рось.

Именно бодрость, желание работать без устали, не по шаблону, энергично, а главное – результативно для лучшего будущего воспитанников стали заметными чертами характера этого выдающегося педагога эпохи перемен.

Татьяна Сергеевна Яковлева, автор документальной повести о В.Н. Сороке-Росинском, в свое время зав. отделом школьной молодежи и обозреватель «Комсомольской правды», много лет изучала биографию и научные работы своего героя, внимательно вглядывалась в «технологию» его открытий в педагогике и педагогической психологии. И написала о них с таким волнением и так серьезно, что они навсегда врезаются в память читателя.

Всё, что можно было применить для воспитания юношества, будь то суровая суворовская метода воспитания молодых солдат или сокровища мировой истории, философии и литературы, Виктор Николаевич бережно укладывал в свой арсенал, никогда не забывая о своих находках и открытиях. И всегда помнил о том, что множеству его воспитанников недостало в жизни чужого доброго взрослого опыта, а то, чем с азартом делились с ними ровесники из шпаны, годилось только для дурной жизни.

Антон Семенович Макаренко, союзник по сути, но в чем-то все-таки соперник и антипод Сороки-Росинского (об их разногласиях, вышедших на высокие уровни, подробно пишет Т. Яковлева), имел дело в своей педагогической практике с несколько более простым, чем у Викниксора, народом, которому полезны были и труд, и строгости, и пытка доверием.

У В.Н. Сороки-Росинского основной контингент составляли дети и подростки не совсем безграмотные, где-то и чему-то учившиеся, долго жившие с благополучными родителями, но потерявшиеся в невыносимые времена на полпути к хорошей или даже очень хорошей жизни.

Не случайно Виктор Николаевич изобрел свой способ организации обучения: «Вопреки принятым правилам ребят в Шкиде разделили на отделения, классы не по возрасту, не по знаниям, а по "тяге к знанию", по желанию учиться. Программу они должны были освоить приблизительно одну, но темп задавался разный. Сорока-Росинский впоследствии утверждал: это оправдало себя. Но только представьте, что это значило для учителей, какой же должна быть степень индивидуальной работы, если знания внутри класса оказывались с широчайшим диапазоном перепада!».

Всех окружающих и проверяющих поражал невероятный факт: в школе имени Достоевского ребята учились по 10 часов в день. Им было очень интересно читать, обсуждать и спорить! И главное тут было – чему учили. Всему самому удивительному и сложному в мировой культуре и практике: от древнегреческих философов до Ницше.

«Так что же такое Шкида? – вопрошает автор книги и объясняет: – На одном берегу – разношерстная толпа ребят, отринутых школой и семьей, тех самых буянов и истериков, неуправляемых, взрывных, прошедших огонь и воду, успевших узнать законы улицы и преступного мира во всем их волчьем обличье; для них воровство – не порок, грубость – форма молодечества, ненависть к взрослым – норма. А на другом берегу – Дон Кихот на своем Росинанте. Как же не Дон Кихот, если он смотрит на этих ребят и говорит себе: ну и что? "Ньютон считался в школе очень неспособным учеником. Бисмарк… тоже считался тупицей… Уатт определённо считался дефективным в умственном и невропсихическом отношении, на Корнеля и Свифта махнули было рукой и родители, и воспитатели…". Он смотрит на этих ребят в полном убеждении, что среди них тоже свои ньютоны и корнели, и они погибнут, если не протянуть им руку. И начинает строить мост. Пролет за пролетом».

Были у Сороки-Росинского и собственные изобретения в педагогике. Я бы назвала одно из них «педагогическим отражением», или проще – «зеркалом». Бывали времена, когда на 80 воспитанников в Шкиде приходилось до 60 самодеятельных и очень честных, без пафоса и фальши, журналов и газет, которые показывали не только Викниксору, но и самим ребятам, бывшим изгоям, чего они добились в преобразовании самих себя за неделю, четверть, год. Очень интересно. Очень легко повторить и сейчас в любой школе при наличии талантливых учителей.

Но возникают вопросы. Так ли уж они современны, эти педагогические принципы, да и сама эта повесть о великом учителе, написанная три десятка лет назад пусть и красивым, точным русским языком и опубликованная, в силу историко-экономических причин, только сейчас?

Так ли уж нужен пример Сороки-Росинского сегодняшним педагогам? Неужели так уж необходим в наше время, почти спустя столетие после того, как страна справилась с бичом общества, с беспризорничеством?! Безусловно! Потому что беспризорничество в XXI веке возникло вновь – и ушло в семьи.

Современный ребенок с гаджетом – существо гораздо более одинокое и беспризорное при живых родителях, чем бедолага, которого спасали чекисты век назад от шайки таких же, как он сам, бедолаг. У тех юных хулиганов было хоть какое-то, пусть своеобразное чувство товарищества, ответственности перед бандой, свод понятий, а у забитого, ненужного никому ребенка – возможность найти защиту у общества. У нашего молодого современника весьма часто нет ничего за душой, и что бы самое ужасное ни посоветовал сему слабому созданию урод из Интернета – покончить с собой, выбросившись с крыши многоэтажки, стать «зацепером» на электричке со смертельно опасным открытым токоприемником, расстрелять своих младших товарищей по школе – всё исполняется, как под гипнозом. А родители, как водится, всё узнают и начинают осознавать последними. Да и педагоги далеко не первыми.

Как задала вопрос на одном из самых вменяемых наших политических ток-шоу сразу после кошмарного расстрела в казанской гимназии отличница и умница, известный журналист Маргарита Симоньян, почему мать Галявиева не заметила у него признаков возможного заболевания, не заметила мании величия и при этом внезапно возникшей неприязни по отношению к себе? И сама же ответила: «Потому что у нее не хватало знаний. Наша система образования оторвана от жизни, она устарела… Нам преподают все что угодно, но не учат нас необходимому. Чтобы водить машину, у нас нужно учиться и получить права, а чтобы стать родителем – не нужно ничего. Нам надо срочно пересматривать подход к образованию и переписывать всю образовательную программу».

Увы, права Маргарита, встревожиться давно пора. Все слышали и не однажды, как не просто кричат, а орут, прошу прощения за дурное слово, на своих малышей мамашки, которым назойливые дети мешают просматривать смартфон. Все видели множество раз, как они такие же матери не воркуют, не разговаривают со своими детками, развивая их тем самым, когда те еще лежат в колясках, а болтают с подружками по телефону, начисто забывая о ребенке. Все прекрасно знают, как, не имея ни малейшего представления о воспитании, родители решают за них задачи по алгебре, пишут сочинения и сочиняют поделки для выставки детского творчества, потому что «так легче и проще», а потом удивляются сыну-оболтусу и дочери-иждивенке.

Педагоги ничем не лучше. В те же дни жуткой казанской трагедии в Интернете прошло сообщение о коротком интервью со школьницей, учившейся с Галявиевым с четвёртого по девятый класс.

– Учителя его травили, – вспомнила девушка, присовокупив, что не защищает и не оправдывает убийцу. – Они ему сказали: «Ты не поступишь в десятый класс».

А ведь это прямолинейное, грубое предсказание могло стать отправной точкой для будущего юного преступника в его ненависти как к другим, так и к себе, а также к невыносимому разброду в мыслях.

Многие современные педагоги в принципе не представляют себе человеческой психологии. Они не желают пользоваться мягким сослагательным наклонением в общении с воспитанниками, а их строгость порой доходит до грубого неуважения личности.

Им, видимо, было невыносимо трудно выговорить единственно допустимые в данном случае фразы, начав с похвалы: «Знаешь, Ильназ, у тебя все отлично с информатикой, но с физикой (ботаникой, историей или чем там еще) не ладится, и если хочешь, дружок, окончить среднюю школу, подтяни этот предмет. Но ты и в колледже не пропадешь», – опять похвала.

«Что?!! С ума сойти. Какой еще "дружок"? Какие-такие телячьи нежности?!! И это что – так с каждым учеником? Нам отчеты о воспитательной работе писать некогда, а вы о личном общении с детьми толкуете!..» Таков возможный ответ. Но воспитание без личного контакта с каждым ребенком – и об этом даже писать смешно! – невозможно в принципе…

Как жаль, что методике работы Сороки-Росинского в советское время, да и сейчас не уделяли и не уделяют должного внимания. Исключением тогда стали только журналистские исследования, которыми и занималась Татьяна Сергеевна Яковлева и другие работники газет и журналов, – но, увы, эти их работы не были обязательны для изучения и «взятия на вооружение»…

Между тем Виктор Николаевич всегда вел с детьми строго индивидуальную работу, хорошо зная всех, с заботой относился к каждому. И только, когда требовали обстоятельства, например, ставился спектакль или создавалась в школе Республика, или классы собирались вместе с ним на увлекательную экскурсию по бывшей столице России, чтобы внимательно изучить дома и улицы, реки и скверы, в ход шли принципы коллективизма. И преподавателей он к себе в коллектив старался подбирать «породистых», то есть талантливых, выдержанных, высоко эрудированных, понимающих психологию ребенка.

Его внимание к детям, где бы и с кем бы он ни работал, его умение быстро реагировать на любую мелочь, любое изменение в поведении воспитанников не могут не восхищать. А ведь Сорока-Росинский трудился, кроме Шкиды, в самых разных учебных заведениях, учил отдельно и мальчиков, и девочек, и даже во время войны, будучи в эвакуации в Киргизии, увлекся трудными проблемами обучения нерусских детей русскому языку (не потому ли, кстати, мигранты из этой страны гораздо лучше других говорят по-русски?!).

Однажды, задолго до Шкиды, Виктора Николаевича поразила необыкновенная осведомленность, которую вдруг проявили его ученики в знании… Северной Америки. Загадка раскрылась очень просто. Эти места ребята знали по тем приключениям, которые происходили там с их любимыми героями – сыщиками Натом Пинкертоном и Ником Картером. Конечно, не только его ученики увлекались этой литературой.

«В школе на уроках, на переменах, дома ребята читали книжки про сыщиков Ната Пинкертона и Ника Картера; любимой игрой стала игра в сыщиков и воров. Надо ли говорить, как это встревожило добропорядочных взрослых: какой художественный вкус, какие нравственные уроки вынесут дети из подобной литературы! Метали стрелы критики, в том числе Корней Чуковский. Гневались и рвали книжки на глазах ребят родители. Возвращались с уроков с грудой конфискованной "добычи" учителя. Но ни увещевания, ни конфискации действий не имели. Запретный плод становился только слаще.

Ученики В. Н. Сороки-Росинского исключением не были. Правда, на самих уроках не читали – он не позволял. Дома – пожалуйста, ваше право. Единственно, что он разрешал себе – иронический тон по поводу сыщицких увлечений.

Запрет же, в отличие от многих коллег, считал не только бессмысленным, но вредным: «Вредным, может быть, больше, чем вся эта натпинкертоновская литература, так как связанные с запрещением меры часто оскорбляют самое ценное и важное чувство – чувство справедливости».

…Исследование В. Н. Сорока-Росинский провел в трех классах трех разных гимназий и итоги опубликовал в статье "Нат Пинкертон и детская литература". Она появилась в журнале "Русская школа" в 1910 году, была перепечатана в 1970-м и в 1992 году. Не случайно: пусть Наты Пинкертоны в прошлом, но были потом тарзаны и фантомасы, анжелики и изауры. Кто знает, что принесет нам очередная волна? А школа до сих пор часто так беспомощна перед стихией детского интереса. И вытаскивается на свет оружие, которое отбросил за бессмысленностью Сорока-Росинский: нравоучение и запрет».

…Что, в частности, привлекает ребят в сыщицких рассказах? То, что герои их личности сильные, деятельные. "У автора детских рассказов, – пишет он, – не может быть недостатка при выборе таких сильных деятельных личностей – вся история человечества полна такими людьми: героями литературы, предназначаемой для школьников, должны быть не сыщики, но исторические деятели"».

Наблюдение – вывод – предложение. Так должен действовать педагог-ученый. Так и действовал Виктор Николаевич Сорока-Росинский. И его опыт тогда становился практикой для обычных учителей. Как может становиться и сегодня, при одном условии: если в педвузах будут уделять максимум внимания изучению практической (читай, «практичной») психологии и детей, и родителей.

Без этого суперсовременного средства для лечения болезней общества счастливое будущее будет обеспечено только (хоть и по праву) отличникам, юным изобретателям и победителям олимпиад. А нашему обществу нужно научиться воспитывать всех детей, в каждом находя таланты и помня главное: бесталанных воспитанников нет, есть плохие воспитатели.

Каждому педагогу, который хочет стать лучше, будет полезно почитать книгу Татьяны Яковлевой «Возвращение Викниксора».


Специально для «Столетия»


Эксклюзив
28.03.2024
Владимир Малышев
Книга митрополита Тихона (Шевкунова) о российской катастрофе февраля 1917 года
Фоторепортаж
26.03.2024
Подготовила Мария Максимова
В Доме Российского исторического общества проходит выставка, посвященная истории ордена Святого Георгия


* Экстремистские и террористические организации, запрещенные в Российской Федерации: американская компания Meta и принадлежащие ей соцсети Instagram и Facebook, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ), «Джабхат Фатх аш-Шам» (бывшая «Джабхат ан-Нусра», «Джебхат ан-Нусра»), Национал-Большевистская партия (НБП), «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «ОУН», С14 (Сич, укр. Січ), «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Свидетели Иеговы», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Артподготовка», «Тризуб им. Степана Бандеры», нацбатальон «Азов», «НСО», «Славянский союз», «Формат-18», «Хизб ут-Тахрир», «Фонд борьбы с коррупцией» (ФБК) – организация-иноагент, признанная экстремистской, запрещена в РФ и ликвидирована по решению суда; её основатель Алексей Навальный включён в перечень террористов и экстремистов и др..

*Организации и граждане, признанные Минюстом РФ иноагентами: Международное историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество «Мемориал», Аналитический центр Юрия Левады, фонд «В защиту прав заключённых», «Институт глобализации и социальных движений», «Благотворительный фонд охраны здоровья и защиты прав граждан», «Центр независимых социологических исследований», Голос Америки, Радио Свободная Европа/Радио Свобода, телеканал «Настоящее время», Кавказ.Реалии, Крым.Реалии, Сибирь.Реалии, правозащитник Лев Пономарёв, журналисты Людмила Савицкая и Сергей Маркелов, главред газеты «Псковская губерния» Денис Камалягин, художница-акционистка и фемактивистка Дарья Апахончич и др..