Один из последних могикан СССР

В Даугавпилсе 27 июня ушёл из жизни 74-летний Евгений Павлович Дробот – один из тех, на чьих плечах все эти нелегкие годы лежала трудная задача спасения и поддержания русской идентичности в Латвии.

В своё время Дробот стоял у истоков политического и общественного русского движения в Латвии, он жизнь свою положил на работу за сохранение национального самосознания. И в связи с печальным поводом очень хотелось бы рассказать об этом замечательном человеке…

Дробот – типаж очень колоритный.

В реалиях нынешнего времени этот человек казался, да и по сути был реликтом ушедшей эпохи: советский элитарий-технократ и партийный деятель 1980-х – со свойственными тому времени идеалами и убеждениями. Типичный позднесоветский гуманист, отрицающий жестокие методы сталинской эпохи и искренне верящий в советское же: «разум когда-нибудь восторжествует».

Все последние несколько десятилетий любой житель Даугавпилса мог застать Евгения Павловича в конторе (буржуазное слово «офис» тут не подходит) по адресу Виенибас 17, второй этаж. Здесь располагаются штаб-квартиры организаций «Русская община Латвии» (РОЛ), Даугавпилсское общество борцов антигитлеровской коалиции и партии «Русский союз Латвии» (РСЛ). Дробот, являвшийся координатором РСЛ и РОЛа по Латгалии, непрерывно решал какие-то организационные вопросы, принимал посетителей, в минуты отдыха – играл в шахматы с коллегами, слушал музыку (предпочитал бардовскую, классическую, но уважал и некоторых современных композиторов – например, Вангелиса). И постоянно утопал в клубах дыма. Курил очень много, делами занимался с сигаретой в зубах, пепельница на его рабочем столе была постоянно переполнена.

Родился он 18 августа 1946 года в населенном пункте Невдубстрой (ныне Кировск) Ленинградской области. Отец Павел Сергеевич воевал в разведке, дослужился до капитана, а в мирное время работал на различных хозяйственных должностях. Мать Лидия Ивановна – бухгалтер, заведующая магазином, лаборант. Уже в 1947-м Женя оказался в Даугавпилсе – его родителей отправили сюда восстанавливать разрушенное войной народное хозяйство. «Мне не было ещё пятнадцати, когда я устроился на предприятие "Энергоремонт" обмотчиком электрических аппаратов. Семье моей жилось тяжело…. Соответственно, была вечерняя школа, сразу после окончания которой поступил в институт», – делился он. Впрочем, в высшие учебные заведения, по самым разным специальностям – от медицины до точных наук – юный Женя поступал аж четыре раза. И всякий раз, недоучившись, сам забирал документы – убеждался, что не его. «Ну а поступать мне почти всегда удавалось крайне легко, я практически даже не готовился... Так я и не определился вплоть до самой службы в армии...», – рассказывал он впоследствии.

В школьные годы Евгений увлекался плаванием и пятиборьем. Позже, уже во время службы радистом в Советской армии, стал мастером по радиоспорту. «Служил я в Белоруссии, в "интеллигентных" войсках – в батальоне связи штаба армии ракетных войск. Наш призыв был последним трёхгодичным – с 1965-го по 68-й. Служба для меня не стала суровым испытанием – ведь я вполне профессионально занимался пятиборьем и плаванием. Мне не забыть, как в той части отмечали "дембель" – устраивали "парад", когда "маршала" и "генералов" вывозили на угольных тачках, те зачитывали "приказ" об окончании службы, после чего солдаты проходили маршем. Когда вернулся на "гражданку", сразу сообразил, что никуда поступить уже не успею, а посему отнес документы в техникум, на специальность "Машины и аппараты химических производств". По окончании поступил в Рижский политех, на вечернее отделение по машиностроению ("Технология металлорежущих машин и автоматы"), где успешно и отучился. Заодно, конечно, и работал...».

Так что сфера его деятельности несколько раз менялась. До армии был электриком, в армии – связистом, потом учился на механика, затем попал на химпроизводство. Придя на даугавпилсский завод химического волокна (ЗХВ), начал свою деятельность с самых низов, но ещё до окончания института стал начальником смены, затем технологом цеха. Ну а потом Дроботу предложили возглавить цех; тогда, в возрасте 35-ти лет, он стал самым молодым из цеховых начальников. В подчинении Дробота находились тысячи человек – рабочих и инженеров сложнейшего химического производства. «То были тяжелые, но и счастливые годы. Тогда шла реконструкция цеха, причём в условиях действующего производства – приходилось дневать и ночевать на работе... Конечно, страдала семья... Зато я получил неоценимый опыт управления большим коллективом, завёл массу полезнейших знакомств и контактов, которые очень пригодились в дальнейшем. По итогам реконструкции цеха я был награжден медалью. Зато в течение тех четырех лет, пока шла реконструкция, "удостоился" трёх выговоров – в том числе и по партийной линии...», – рассказывал Евгений Павлович.

Людьми он старался руководить по наработанным правилам: сначала просто попросить что-либо сделать, затем – привлечь подчинённого к решению проблемы, посоветоваться... Третья стадия – дать распоряжение, четвертая – наиболее неприятная, когда другое не действует: издать приказ. Приказами всегда старался не разбрасываться, работать на первых трёх уровнях.

В итоге свою производственную карьеру завершил, будучи заместителем главного инженера ЗХВ по новой технике. Отработал, правда, на этой должности всего полгода – в 1986-м его пригласили экспертом в организацию «Интерхимволокно». Цель: работа за границей по изучению передовых технологий химпромышленности, консультирование отечественных предприятий.

Он прошёл подготовку в Москве и с нетерпением ожидал начала своей новой деятельности, как вдруг, совершенно неожиданно, жизнь развернулась в другую сторону. «Мне предложили возглавить партийную организацию моего предприятия. Я долго колебался… Но – вспомните: начало перестройки, всеобщий энтузиазм, большие надежды. В общем, согласился в итоге. А потом – в 1990 году – было моё избрание в Верховный Совет Латвийской ССР.

Происходили события мирового масштаба, а я как раз оказался в эшелонах власти, много ездил, встречался с известными деятелями той поры. Горбачев, например, произвёл плохое впечатление, показался мне человеком безответственным и болтливым. Не все, конечно, являлись такими…

Например, председатель ВС СССР Анатолий Лукьянов был серьёзным, умным, трудолюбивым мужиком...», – вспоминал Дробот.

В Верховном Совете Евгений Павлович входил во фракцию «Равноправие». Вообще же, состав Верховного Совета того переходного периода, когда в республике демонтировали старую советскую систему управления и создавали новую, был неоднородным. В нём оказалось много депутатов, чье избрание в хаосе смены систем оказалось чисто случайным. По воспоминаниям современников, многие парламентарии не могли, да и не хотели работать. Но Евгений Дробот был среди тех, кто ответственно отнёсся к новой для себя парламентской деятельности, углубился в законотворческий процесс, активно общался со своими избирателями. К слову, он, как и большинство других русских депутатов, не принимал участия в голосовании 4 мая 1990 года за Декларацию о государственной независимости Латвийской Республики – поскольку, по его словам, «содержание этого документа не отражало многонационального характера латвийского общества».

Оказавшись в высших сферах, своими глазами наблюдая за тем, как принимаются судьбоносные решения, он довольно быстро понял, что процесс идёт не в ту сторону. Начал выступать с критикой власти – с государственнических позиций. «Партия разваливалась, единая большая страна погибала – и, наверное, есть и доля моей ответственности, что мы тогда не смогли убедить людей в гибельности того курса... Помню, общаясь позже с Жириновским, я ему сказал, что политики, кромсая карту по своему усмотрению, забывают, что они разрезают новыми границами не крестики-нолики, а реальные судьбы живых людей.

Ведь я до сих пор уверен, что та система по своему сочетанию плюсов-минусов была всё же гуманней по отношению к человеку... С другой стороны, я мог допустить изменение строя, но в мозгу не умещалось, что может развалиться страна, собираемая веками...

Парадокс – но я проработал в Верховном Совете Латвии, уже в условиях независимости, два года, хотя получил от латвийского государства паспорт негражданина...», – говорил Евгений Павлович.

После окончания 80-х наступили нелегкие времена. Надо было, преодолевая растерянность, создавать русское движение в Латвии – решая финансовые, организационные, идеологические вопросы. Евгений Павлович не смог участвовать в выборах Сейма Латвии - по причине того, что в 1991 году оказался в статусе негражданина. Но из политики он не ушел. Он стал одним из учредителей общественного движения «Равноправие», а затем и Социалистической партии Латвии. После окончания своих депутатских полномочий в 1993 году Дробот вернулся в Даугавпилс, где стал координатором политической работы Соцпартии. Постоянно общался с людьми – и это, по его словам, зачастую было нелегко. «Народ ведь сначала не всегда отрицательно воспринял перемены того времени. Только старики, которым сказали, что они прожили свою жизнь не так, были деморализованы; многие остальные связывали немало надежд с эпохой "свободы и демократии". Отрезвление пришло позже... Мы понимали, что людей обманут, но и нам самим нужно было завоевать их доверие. Но мы выстояли...», – вспоминал Дробот те бурные годы

Что касается его самого, то ища себе применения в новых условиях, он вынужден был, помимо политики, заняться бизнесом – чтобы прокормить семью, состоявшую из супруги и двоих сыновей. Предприятие Дробота занималось поставками металлолома на сталеплавильный завод в Лиепае. «Мне оказалось нетрудно освоиться в сфере предпринимательства – и дело пошло. Но лет через восемь я его забросил, поскольку не испытывал к бизнесу никакого интереса, кроме голой необходимости...», – говорил он. А вот что ему было интересно – политика. Баллотироваться он, правда, никуда не мог, ибо гражданство Дроботу по новым латвийским законам уже никак не светило – как бывшему члену КПСС, не вышедшему из рядов Компартии до 15 января 1991 года. Но по степени своего участия в политических делах Даугавпилса и личному авторитету он превосходил многих городских депутатов.

К середине 90-х в Латвии появилась новая партия «Равноправие», сгруппировавшаяся вокруг бывших депутатов Верховного Совета – Татьяны Жданок, Евгения Дробота, Людмилы Фёдоровой, Леонида Курдюмова, Сергея Залетаева, Алексея Провиденко. Впоследствии Дробот стал одним из главных лиц партии «За права человека в единой Латвии» (ЗаПЧЕЛ), позже переименованной в «Русский союз Латвии».

В 2003-2004 гг. Дробот принимал активнейшее участие в деятельности Штаба защиты русских школ – тогда, путем многочисленных акций протеста удалось эффективно надавить на власти и на пятнадцать лет отстрочить окончательное изгнание русского языка из образовательной системы Латвии. 

В Даугавпилсе Дробот координировал работу по восстановлению и приведению в порядок советских воинских кладбищ и памятников, ведал организацией многочисленных культурных мероприятий, связанных с поддержанием русской идентичности. И он же внёс огромный вклад в возрождение традиции празднования в городе Дня Победы, до сих пор являющемся в Даугавпилсе всенародным.

При этом, не сказать, что дела ЗаПЧЕЛ, а позднее РСЛ шли в Латвии хорошо. Фактически в течение многих лет партия шла от поражения к поражению на выборах – сдав большинство позиций более нахрапистым, циничным и наглым конкурентам из «Согласия», пасущимся на том же русском электоральном поле и в совершенстве овладевшим навыками морочить голову своему избирателю, интересы которого «согласисты» раз за разом сдавали. Я бы сказал, что Жданок, Дробот и их сподвижники, эти реликты позднесоветской эпохи, сплошь и рядом проигрывали из-за какой-то своей совсем уж в нынешних условиях вызывающей честности, принципиальности и неумения идти на компромиссы в главных вопросах.

Евгений Павлович напоминал мне своим стоицизмом римлянина периода гибели империи: спокойствие, готовность после каждой неудачи быстро приходить в себя, возобновляя работу – упорную, кропотливую, не обещающую прижизненных лавров.

Но вот его сердце не выдержало, остановилось… Кто-то скажет, что канул в водах Леты ещё один островок СССР. Другие ответят, что человек этот не ушёл в прошлое, а растворился в будущем. Ведь очень хочется надеяться, что люди, подобные Евгению Павловичу, умные, честные и трудолюбивые, ещё обязательно понадобятся…