Живая память Бела города

Я иду по Белгороду, здесь похоронен мой отец, уроженец Харькова, в котором родились и я, и мои дети. Переживший мальчишкой харьковскую оккупацию, тридцатитрехлетний отец, окончательно теряя зрение, вынужден был в 1961 г. переехать с семьей в Белгород, куда к тому моменту перебрались его родители, построившие в середине 1950-х дом в Пушкарной слободе по ул. Крылова, 17. И вообще, вся история нашего рода в течение последних полутора столетий — перемещения между этими двумя городами, вечными спутниками, расположенными в 80 км друг от друга. Наши предки лежат на кладбищах — и в харьковской земле, и в белгородской. И для меня это не две земли, как выдумал враг в 1991 году, а одна — одна Родина, и всегда таковой пребудет.

Прожив в Харькове в общей сложности почти четыре десятка лет, я был вынуждены в 2014 г. уехать в свой второй родной город, Белгород, стремительно, едва избегнув ареста спецслужбами необандеровской хунты.

Изрядно преобразился Белый город за последнюю четверть века. Вы проходите по проспекту Б. Хмельницкого, многие десятилетия являвшемуся отрезком шоссе Москва-Симферополь. Вот место, у впадающей чуть дальше в Северский Донец реки Везёлки (Везелицы), где прошло моё детство. Тогда рядом были луг, кусты, частные домики, пыльные улочки, мусорные свалки. Теперь здесь не только спортивный центр гимнастки-олимпийки Светланы Хоркиной на набережной, но и университет. Союзно поблескивают золотом два купола: университетской обсерватории и храма Архангела Гавриила — небольшой, но изящной церкви, освященной 2 августа 2001 г. архиепископом Белгородским и Старооскольским Иоанном, ныне митрополитом, и отражающейся в речной воде метрах в тридцати от входа в учебный корпус.

Здесь же вы увидите: красивый ангел (словно сошедший с рублевской иконы), стоящий на столпе возле главного университетского входа, держит на ладони стеклянный шар, в котором видны на просвет неминуемые для русского человека буквы — IС ХС. Вот это знание и протягивает вам надфонтанный ангел, возле которого почти всегда «любовь и голуби» — нередко он окружен молодежью и птицами.

Взгляд падает на вывеску над угловым домом «Выставочный зал “Родина”». Тоже в точку — ведь за этим домом стоит хрущевка-четырехэтажка, 71-а, в коей я в кв.1 прожил с двух до шестнадцати лет. Двор почти не изменился, разве что исчез повсеместный штакетник, в детстве мешавший нам бегать. Зато большие беседки — гордость нашего двора с начала 1960-х — живы! Женщины с детскими колясочками и теперь очень довольны.

Взглянув на окошки первого этажа, где еще в позапрошлом году, то есть в целом полвека, висели форточные металлические решетки, сработанные моим дедом, слесарем высшего разряда, уроженцем Пушкарной слободы, а теперь вставлены стеклопакеты, пересекаю свой старый двор, с удивлением обнаружив в небесном проеме меж домами гроздь золотых церковных купольных луковиц. В былые годы там был глубокий «частный сектор», а ныне высится возрожденная Марфо-Мариинская обитель. В детстве это казалось чем-то далеким, за пыльной дорогой, за ныне снесенным кинотеатром детского и юношеского фильма «Родина», сюда, в бывший монастырь, вы бегали с пацанами, чтобы поклянчить горяченького хлебца у работниц располагавшейся тут хлебопекарни. Теперь выясняется, что расстояние от нашего угла — не более нескольких десятков метров, и что облаченный в белое и голубое Покровский собор — это то самое старое кирпичное здание, которое прежде лишь намекало на храм; доводилось забираться по монастырской стене на первый ярус его колокольни, где неожиданно обнаруживались в коробах какие-нибудь сухарики с изюмом. 

А вот и вообще удивительное: на территории этой же обители возрождена из куба первого яруса Успенско-Никольская церковь, на которую пожертвовал 100 рублей царь Петр, заезжавший сюда накануне Полтавской битвы, направляясь в ставку, размещенную в Харькове.

Когда-то здесь была слобода Жилая. Теперь в этом месте — возвращенный к своему имени Свято-Троицкий бульвар. Собор Троицкий, давший название большой улице, как и одноименная обитель, был снесен безбожной властью, и мы нынче видим его, увы, лишь на старых фото, где запечатлены тыщи людей, собравшихся со всей России в 1911 г. для чествования обретенных мощей прославленного святителя Иоасафа Белгородского, почившего в 1754 г. Среди горожан — где-то на многотысячном фото знаменитого Прокудина-Горского и в вечности — стоит и моя молодая прабабушка, жившая в Старом Городе и сохранявшая в воспоминаниях возвышенные впечатления тех дней. Посещение Белгорода страстотерпцем императором Николаем II с августейшим семейством состоялось в 1911 и 1904 гг. На самих торжествах по канонизации святого, активно инициированного, как и в случае с преп. Серафимом Саровским (прославлен в 1903 г.), самим Государем, присутствовали 4 сентября (17-е по нов. ст.) 1911 г. святая преподобномученица великая княгиня Елисавета Феодоровна и великий князь Константин Романов. К слову, и в марте 1908 г. вел. кн. Елисавета молилась в пещерке Свято-Троицкого собора перед гробницей епископа Иоасафа, тогда еще не прославленного в лике святых.

Там теперь возведена часовня над пещеркой свт. Иоасафа, в коей рака святого простояла 156 лет! (с 1755 по 1911 гг.), где к св. мощам прикладывались не только простые верующие всей Российской империи, во множестве сюда притекавшие, но и российские монархи Екатерина II, Александр I, Николай I и Николай II. Вы восемь лет проходили через этот двор по пути в 19-ю школу и обратно, но не знали о том, что эта земля — святая («сними обувь твою» !), а под ней сокрыта пещерка святителя, и в двадцати шагах покоятся мощи епископа Никодима (Кононова), который будет причислен к лику святых в 2012 г. И никто не знал и знать не хотел!

Бронзовый памятник свт. Иоасафу, покровителю Белгорода, работы скульптора-белгородца Анатолия Шишкова, с 2004 г. осеняет Белый град крестом от Марфо-Мариинской обители, и точно такой его лик глядит с иконы над ракой святителя, установленной в Спасо-Преображенском кафедральном соборе (освящен в 1813 г.), архитектором которого является харьковец Е. А. Васильев. Вот и еще один белгородско-харьковский связующий узелок.

В Преображенском соборе, на улице Преображенской же, в советское время Коммунистической, поклонюсь, как делают это последние три десятилетия воины, отправляясь в горячие точки, и одной из святынь земли Белоградской — чудотворной иконе «Никола Ратный», обретенной столетия назад в селе Устинка на окраине Шебекина, ныне интенсивно обстреливаемого помраченными из бывшей УССР. Но до этого вы пройдете по бульвару до Соборной площади города, к скульптуре Скорбящей матери, склоненной над Вечным огнем, зажженным в память о погибших в Великой Отечественной войне.

Отсюда виден столп, венчающий Белгород как город воинской славы. 

Сколько себя помню, с раннего детства, до своих 19 лет, пока жили в Белгороде (да и не раз потом), приходил сюда на празднование дня освобождения города. Сколько сохранилось красивых значков «Белгород — город первого салюта», выпускавшихся к 25-летию даты, 30-летию…

Сколько было еще бодрых ветеранов, звеневших обилием орденов и медалей! Подбегали тогда к ним за автографами — на почтовых конвертах праздничного спецгашения — к участникам Курской битвы Александру Чапаеву, генерал-майору артиллерии, сыну прославленного Василия Ивановича, и к летчику-космонавту Георгию Тимофеевичу Береговому, генерал-лейтенанту, уже главе Центра подготовки космонавтов, уроженцу (как и святитель Иоасаф) Полтавщины, получившему свою первую Звезду Героя на Курской дуге, и к знаменитому диктору Юрию Левитану, неизменному гостю белгородских первосалютовских празднований. Левитан, несмотря на болезнь сердца, прибыл в Белгород для участия в празднике и по случаю 40-летия освобождения города, и здесь скончался 4 августа 1983 г. — сорок лет назад, в деревне Бессоновка, во время встречи с ветеранами Курской битвы. Голос этого диктора стал частью ментального кода советского, русского человека. Всегда удивительно и непостижимо было слушать «второго русского Левитана» живьем, а не из громкоговорителя или не в кино. Всё правда, всё точно в стихотворении Я. Хелемского «Голос», посвященном Ю. Левитану: 

Скромный диктор, микрофонный чтец, 
Осененный огненною датой, 
Времени военного глашатай, 
Сразу стал властителем сердец. 
… 
Как он сводки горькие читал! 
Как читал победные приказы — 
Крупно отчеканивая фразы! 
Словно, нанося их на металл. 

Этот судьбоносный голос Юрия Левитана звучит здесь 5 августа ежегодно. Приказ Верховного Главнокомандующего разносится над главной белгородской площадью, вызывая слезы у новых и новых поколений.

«Генерал-полковнику Попову, генерал-полковнику Соколовскому, генералу армии Рокоссовскому, генералу армии Ватутину, генерал-полковнику Коневу. Сегодня, 5 августа, войска Брянского фронта при содействии с флангов войск Западного и Центрального фронтов в результате ожесточенных боев овладели городом Орел. Сегодня же войска Степного и Воронежского фронтов сломили сопротивление противника и овладели городом Белгород!..».

«Уррррааа!!!» — кричит площадь из года в год.

«…Сегодня, 5 августа, в 24 часа столица нашей Родины Москва будет салютовать нашим доблестным войскам, освободившим Орел и Белгород, двенадцатью артиллерийскими залпами из ста двадцати орудий. За отличные наступательные действия объявляю благодарность всем руководимым Вами войскам, участвовавшим в операциях по освобождению Орла и Белгорода. Вечная слава героям, павшим в борьбе за свободу нашей Родины! Смерть немецким оккупантам!»

Более полувека слушаешь, как гремят залпы, и смотришь на расцветающие светильники праздничного белгородского салюта — в небе над драмтеатром, стоящим на месте Рождества-Богородичного монастыря, незримо, словно град Китеж, плывущего с белгородцами в вечность, ибо, как говорят, Ангелы Хранители неизменно остаются на посту у освященных алтарей.

А тут ведь, на околотеатральной нынешней территории, стояли прежде также и Анно-Зачатьевская церковь, и Георгиевская; несколько лет назад здесь поднялась белой свечой часовня Владимира Равноапостольного. 

Лица у десятков тысяч собравшихся горожан светлеют — озаряемые светом внешним и светом внутренним. Праздничный фейерверк в Белгороде год от года обильней и краше. Сколько он длится? 15 минут? 20? Вечность?

В минувшем году он был краток, по понятным причинам. Покуда гремит 5 августа салют, и стоят в городе православные соборы и правильные памятники, белгородский люд остается и русским, и православным, и единым.

А Преображенский собор снова выглянет к вам из-за кинотеатра с правильным названием «Победа», построенного, кажется, к 20-летию Великой Победы. На фасаде кинотеатра в эти дни висит транспарант «Счастье тебе, Белый город!» и виден, с поздравительным текстом ко Дню Победы. В школьные годы вы порой сбегали с уроков сюда в кино.

Тут опять припомнится, что 300-летие со дня рождения святителя Иоасафа Белгородского отмечалось в 2005 г. Это именно ему, некогда служившему и в Киево-Печерской, и Троице-Сергиевой лаврах, и в Лубенско-Мгарском Преображенском монастыре, явилась в г. Изюме на Харьковщине (на куче угля в притворе церкви Вознесения в Замостье) чудотворная икона Богородицы Песчанской, ставшая защитительной — от иноземных и иноверных вторжений — святыней Слобожанщины и всей России. Тогда свт. Иоасаф уже возглавлял Белгородскую епархию (с 1748 г.). Именно об этом образе святитель сказал: «В этой иконе преизобилует особая благодать Божия; в ней Пресвятая Владычица являет особое знамение Своего заступничества для веси сей и страны в целом».

Но это недавно, то есть в вечности, святителю исполнилось 300, скоро будет 325, а почил-то он в возрасте 49 лет!

А как не взглянуть и на Смоленский собор, который, на моей памяти, хоть и чернел в небесах страшным остовом, но в абрисе его всегда угадывалось былое величие. «Повесть о явлении чудотворной иконы Смоленския Пресвятыя Богородицы Одигитрии, явившейся в Белгороде…» сообщает следующее: «С 14 на 15 октября 1703 г. в полночь, среди глубокой тьмы, часовой жилого Белгородского полка Мефодий Иванов поражен был необыкновенным зрелищем: на городских воротах от образа Смоленской Божьей Матери блеснул свет, наподобие солнечного, и от света сего зажглась сама собою явившаяся восковая свеча». И сейчас во дворе, прямо у стен собора, играют мальчишки. А рядом — памятник преподобному Сергию Радонежскому. Голубец Смоленского собора рифмуется с Покровским, стоящим за памятником свт. Иоасафу, что на дальнем конце Свято-Троицкого бульвара.

На этих святынях дОлжно зиждиться нашей памяти. Они превращают нас из населения в русский народ, сердцем прислоненный к своему Отечеству — земному и небесному.

Вот Андрей Иванович Попов (1921-1943), 22-летний офицер Красной армии, навеки замерший на улице, названной в честь него в 1943 г. (с начала XIX в. ул. Курская, потом Московская, Старомосковская и Юных пионеров), глядит поверх куполов Преображенского собора в сторону Харьковской горы, откуда осеняет мир крестом, словно с киевской горки, святой равноапостольный князь Владимир, работы скульптора В. Клыкова со товарищи, как и Звонница на Прохоровском поле. А внизу, у Везёлки, на улице Попова, возле диорамы Курской битвы стоят танки и самоходки, принимавшие участие в страшном сражении. Белгородско-Харьковская военная операция тяжелого лета 1943-го года заключает оба моих родных города в единое: начавшись 5 июля, развившись 12-го самым крупным в истории человечества танковым сражением под Прохоровкой и 5 августа взятием Белгорода, она завершилась освобождением Харькова 23 августа.

Командир танкового взвода 192-й танковой бригады, первым ворвавшийся в город во время его первого освобождения в феврале 1943-го, старший лейтенант Попов словно озирает Белый город будущего, ради которого он отдал свою молодую жизнь восемь десятилетий назад.

Преображенский собор, в котором покоятся честные мощи святителя Иоасафа, возвышается на углу именно ул. Попова. Справедливо считают, что возрождение Белгородчины началось после возвращения мощей святителя в Белгород. В соборе поначалу покоились также новообретенные мощи священномученика Никодима Белгородского (Кононова), убиенного в Белгороде большевиками в 1919 г.

Наискосок от молодого танкиста Андрея Ивановича стоит памятник выдающемуся русскому художнику Станиславу Косенкову (1941-1993), уроженцу села Рождественка, с которым вам выпало счастье близко общаться последние десять лет его жизни. В графике Косенкова неповторимо, сильно и глубоко отражены мотивы Прохоровского поля, послевоенные годы Белогорья. Памятник создал ученик Косенкова скульптор А. Шишков.

А за спиной старшего лейтенанта Андрея Попова, кварталом выше, у дверей Белгородской духовной семинарии замер бронзовый митрополит Московский и Коломенский Макарий (Булгаков, 1816–1882), уроженец села Сурково Шебекинского р-на, православный богослов, и Книга, которую он держит на коленях, раскрыта на экклезиастовых словах «всему время и время всякой вещи под небесем». 

Таинственные слова, посланные нам для трезвения, — чтобы мы не забывались в своей сиюминутной горячке. Чтобы помнили о главном. В Белгороде, южнорусском засечном городе, заложенном 11 сентября 1596 г. по указу сына Иоанна IV Грозного — святого благоверного царя Феодора Иоанновича.

Памятник которому поставлен не столь давно на ул. Белгородского полка. Спустившись по которой вы легко попадаете на Привокзальную площадь, увенчанную с 1949 г. блистательной работой знаменитого мастера Николая Томского — памятником генералу армии Иосифу Родионовичу Апанасенко, сложившему голову под Томаровкой во время операции по освобождению Белгорода, 5 августа 1943 г.

И текут мимо памятников мои соотечественники, склоняют головы, кладут цветы…