Внешний долг России – фанфары или похоронный марш?

Российские финансовые власти, прежде всего А. Кудрин ("лучший министр финансов в мире", как он был охарактеризован на одной из сессий Международного валютного фонда), отмечают существенное сокращение внешнего государственного долга за последние годы как одну из своих главных заслуг "перед Отечеством". И в самом деле, картина на первый взгляд выглядит впечатляюще. Если в 2000 г. внешний государственный, или, как его нередко называют – суверенный долг, превышал 130 миллиардов долларов, то на май 2007 г. он упал ниже 70 миллиардов долларов, что составляло всего около 8% от ВВП и менее трёх месяцев экспорта страны.

Это общепринятые показатели, по которым оценивается долговое бремя. Тяжесть долга зависит и от других обстоятельств, в частности от концентрации выплат на определённые периоды времени, возможностей мобилизации средств для погашения задолженности и т.д. Однако, по всем общепринятым стандартам это весьма скромные размеры долга. Часть задолженности Россия погасила досрочно, используя большие доходы от экспорта нефти и газа, что даст возможность в будущем сэкономить несколько миллиардов долларов на уплате процентов.

Итак – фанфары? Но подождём с окончательными выводами до ознакомления со всеми важнейшими процессами в этой области.

Ведь внешний долг страны состоит из двух частей: государственной и частной задолженности. Обычно внимание концентрируется преимущественно на государственном долге. Ведь невыполнение своих обязательств по суверенному долгу при отказе внешних кредиторов от его пролонгации и невозможности получить дополнительное финансирование означает так называемый государственный дефолт со всеми вытекающими последствиями – опустошение валютных резервов, девальвация валюты, падение имиджа страны, а иногда и введение внешнего управления. Этим занимается, как правило, Международный валютный фонд, который с должниками обычно не церемонится.

#comm#Частный внешний долг такими суровыми последствиями вроде не грозит – ведь это задолженность отдельных частных компаний, которые сами должны разбираться со своими проблемами. Но это лишь внешнее впечатление. На самом деле чрезмерный рост частной внешней задолженности может иметь весьма негативные последствия для страны. #/comm#

Уменьшение государственного долга России сопровождалось стремительным наращиванием внешней задолженности российских частных компаний, превысившей 275 млрд. долл. на эту же дату. Особенно "постарались" российские банки, чей долг только за 2006 г. увеличился почти в два раза, превысив 100 млрд. долл. Заимствования небанковского сектора выросли в 2006 г. на 27%, достигнув почти 160 млрд. долл.

Чем опасна сложившаяся ситуация?

Во-первых, по долгам нужно выплачивать солидные проценты. Займы получаются, как правило, под 7 - 10% годовых, что означает необходимость ежегодных процентных выплат примерно в 20 млрд долларов при нынешнем уровне частной задолженности, не считая погашения первичных сумм займа. Это весьма существенные потери для страны.

Во-вторых, и это самое важное, - иностранные кредиторы получают большие права в отношении должников в случае затруднений с погашением кредитов. Такое случается, и при немалом числе российских компаний, берущих кредиты за границей, обязательно произойдёт. Кредитор имеет приоритетное право на имущество и активы должника, в том числе к нему может перейти, полностью или частично, право собственности на компанию. Таким образом, под контроль иностранного капитала могут попасть важные для страны производства и целые отрасли. Если даже речь не будет идти о полном иностранном контроле за отдельными российскими предприятиями и тем более – отраслями, то во всяком случае рост влияния иностранного капитала станет неизбежным. Если посмотреть на список российских заёмщиков, то становится очевидным, что игнорировать подобную опасность – неразумно, поскольку они представляют собой становой хребет российской экономики. Среди крупнейших заёмщиков находятся такие ведущие компании, как Газпром, Роснефть, крупнейшие российские банки и т.п. На нефтегазовый сектор приходится больше половины всего частного долга. Контроль иностранного капитала за такими компаниями весьма нежелателен. Если у ведущих российских компаний возникнут трудности с погашением взятых кредитов, государство будет вынуждено прийти на помощь независимо от того, являются ли эти компании государственными или частными. Следовательно, общая сумма потенциальных внешних государственных обязательств России реально больше, чем это фигурирует в статистике.

#comm#Почему же возникла подобная ситуация при том, что иностранной валюты у страны не просто много, а очень много?#/comm#

На июнь текущего года валютные резервы Центрального банка России превысили 400 млрд долл., а средства Стабилизационного фонда – 120 млрд долл. Эти цифры постоянно меняются в сторону повышения. К чему же тогда такие массированные заимствования за рубежом?

Первая причина – высокая инфляция внутри страны, которая составляет, по официальным оценкам 8%-10% годовых, а но неофициальным – существенно выше. Кредитные учреждения вынуждены держать процентную ставку по своим кредитам ещё выше, иначе они будут работать для себя в убыток (они будут возвращать свои кредиты от должников в деньгах с обесцененной покупательной способностью). Неопределённость перспектив с темпами инфляции заставляет кредитные учреждения завышать процентные ставки и ориентироваться на "короткие" деньги. Ведь ошибки в прогнозах по темпам инфляции могут повлечь за собой большие убытки для заёмщиков или кредиторов.

При обилии общих кредитных ресурсов в России имеется большой дефицит в "длинных", в инвестиционных деньгах, которые бы предоставлялись на длительные сроки и на приемлемых для получателей условиях. Без резкого расширения капиталовложений невозможно обеспечить высокие темпы экономического роста. Ведь несмотря на победные реляции о быстром росте российской экономики в последние годы общий объём ВВП в 2006 г. только-только достиг уровня 1991 г., а промышленное производство не добралось и до этого уровня, составив в 2006 г. примерно 80% по сравнению с 1991 г. Таким образом, пока ещё речь идёт о восстановительном росте. Напомним, что уже прошло полтора десятилетия с начала эпохи перехода к рыночной экономике. Такова цена неадекватности социально-экономической политики российского руководства сложившимся условиям. (Прошу обратить внимание на изящество формулировки. Адекватность – и никаких грубостей! Никаких неприличных сравнений, например, указания на то, что после гигантских разрушений в ходе Великой Отечественной войны Советскому Союзу удалось восстановить довоенный уровень производства за 5-7 лет и т. п.).

"Длинные" деньги оказалось проще и для компаний выгоднее заимствовать за границей в валюте, прежде всего в долларах. Одним из дополнительных соображений, которым, очевидно, руководствовались многие российские банки и компании в своей политике ориентации на заграничные долларовые кредиты, является расчёт на дальнейшее понижение курса доллара в будущем. Для должника расплачиваться по своим обязательствам в обесценивающейся валюте выгодно. Правда, о таких расчетах "в приличном обществе" не принято говорить: неэтично раздражать американцев рассуждениями о нынешней фундаментальной слабости доллара США.

#comm#Америка уже давно живёт не по средствам – она больше потребляет, чем производит. Фундаментальное неравновесие американского платёжного баланса можно устранить, лишь ограничив внутреннее потребление в стране, то есть понизив жизненный уровень населения. #/comm#

Но какой политик в США рискнёт провозгласить такой самоубийственный для себя политический курс? Так и катится всё по наезженной колее до "часа Х". Опасности из-за сложившейся ситуации для специалистов не являются секретом, хотя широкую публику пытаются не будоражить, чтобы не породить паники.

Ещё одним мотивом, объясняющим массированное привлечение иностранного ссудного капитала некоторыми российскими компаниями, является расчёт на скрытую подстраховку от возможных попыток государства ужесточить контроль за частным бизнесом. Если давление государства на бизнес, по мнению владельцев некоторых компаний, набравших иностранных кредитов, станет "чрезмерным", можно будет организовать более активное присутствие иностранцев в капитале этих компаний, используя механизмы долговых отношений с целью "укрыться" от собственного государства за спиною иностранных корпораций. Воздействовать на иностранный капитал для российского государства сложнее, чем на отечественные компании. Здесь можно столкнуться с сильным сопротивлением Запада по государственной линии, что небезопасно.

Разумеется, никто не признается в наличии подобной мотивации даже "под дулом пистолета". Непатриотично. Однако, интересы частных компаний, как известно, могут не совпадать с интересами собственного государства. Да и что означает "собственное государство" в эпоху глобализации и господства ТНК? Всегда ли здесь можно провести чёткую границу? Иногда подобная мотивация характерна даже для государственных компаний, хотя и в меньшей степени. Корпоративные интересы госкомпаний порою могут расходиться с общегосударственными. Вспомним хотя бы политику Газпрома в отношении Белоруссии и Украины или тарифную политику компании Российские железные дороги (100-процентное государственное участие!) в отношении районов Сибири и Дальнего Востока. Резкое повышение железнодорожных тарифов в последние два года резко осложнило связи между востоком и западом страны. Цари понимали опасности такой политики и препятствовали чрезмерному росту тарифов, а нашему железнодорожному начальству на такие последствия наплевать. Главное – прибыли. Так можно ли утверждать, что политика даже государственных компаний всегда отвечает государственным интересам?

#comm#Какие же рекомендации были бы целесообразными, на наш взгляд, чтобы уменьшить чрезмерное нарастание внешней задолженности российских компаний? #/comm#

Главный путь – сделать для них внутренние заимствования более выгодными, чем внешние. Средства для этого имеются. Валютные резервы Центробанка и Стабилизационного фонда, переименованного недавно в Резервный фонд и Фонд будущих поколений, превышают полтриллиона долларов и продолжают увеличиваться. Почему они должны работать преимущественно на экономику других стран, а не на Россию? Почему нельзя на базе этих средств через специальные государственные инвестиционные фонды в больших масштабах предоставлять российским компаниям льготные инвестиционные кредиты, скажем, под 5 - 6% годовых? Ведь валютные резервы и средства Стабфонда вложены преимущественно в иностранные ценные бумаги под 2%-4% годовых. Будет выгодно государству и компаниям. Риск невозврата выданных госкредитов отдельными компаниями? (Один из доводов Минфина против такой кредитной политики). Но при большом количестве кредитуемых компаний и правильной кредитной политике риск будет невелик. И самое главное – в конечном счёте общегосударственный выигрыш будет намного перекрывать ущерб от возможного невозврата кредитов.

Другой довод оппонентов инвестиционного использования накопленных валютных ресурсов в России (это будет увеличивать денежную массу и соответственно - инфляцию) вообще выглядит странно. Разве получение иностранных кредитов не увеличивает денежную массу? В чём разница?

Впрочем, все эти резоны мало действуют на Кудрина, Грефа и единороссовское большинство Госдумы, которые в этом вопросе пытаются отделаться от назойливых критиков незначительными уступками вроде согласия на использование небольшой части средств Стабфонда на финансирование развития. На эти цели предполагается выделить всего 300 миллиардов рублей, т.е. около 12 миллиардов долларов по текущему курсу. Ведь это мелочь по сравнению с имеющимися средствами и проблемами, которые необходимо решать. Об использовании неизмеримо больших валютных резервов – ни гу-гу. Дескать, закон запрещает. Но ведь этот закон – не заповеди Божьи. При желании его можно изменить.

А пока "лучший в мире" министр финансов А. Кудрин (эту почётную характеристику он предпочитает не разглашать среди российской общественности), выступая недавно на годовом собрании ассоциации "Россия", заявил, что общий уровень российской внешней задолженности составляет всего 31% ВВП. "Это здоровая ситуация,- сказал он. - Государство не должно мешать частному бизнесу брать кредиты".

Идеология для некоторых важнее здравого смысла и государственной пользы.