Уха из золотой рыбки

Глава Федерального агентства по рыболовству Андрей Крайний уверен, что российские рыбаки соберут в океанах, морях и реках рекордный за последние годы «урожай» в 4 миллиона тонн. А, как заявил первый вице-премьер Виктор Зубков, «в течение ближайших пяти лет объем добычи водных биоресурсов увеличится в полтора раза – до 4,7 миллиона тонн, а доля отечественной рыбопродукции на внутреннем рынке достигнет 80 процентов».

Неужели отрасль, наконец, преодолела кризис? Ведь с 2000 по 2005 год объем производства морепродуктов сократился почти на четверть. В последующие пару лет ситуация немного выправилась. Хотя в 2008-м объемы вылова несколько снизились, но все равно составили 3.3 миллиона тонн. Неплохой показатель, хотя как тут не вспомнить, что еще десятилетие назад примерно столько же добывали одного только минтая, а общий итог, например, 1989-го – 11.4 миллиона тонн.

Советский Союз считался тогда ведущей рыболовной державой, реально конкурируя лишь с Японией.

 Сегодня, по оценке инвестиционно-аналитической группы «Норге-Фиш», емкость российского рыбного рынка составляет 4,5 миллиона тонн, которая в значительной степени заполняется продукцией зарубежных производителей. За пять лет доля импорта, по официальным данным, выросла с 10 до 37 процентов. На прилавках в городах-миллионниках этот показатель еще выше — 50-60, а в Москве — и все 80 процентов. Парадоксальная в стране, богатой морепродуктами, ситуация, которую член Общественного совета при Росрыболовстве, предприниматель Лев Хасис охарактеризовал так: «Завозить в Россию рыбу - это все равно, что завозить снег на Чукотку». Так удастся ли России вновь обрести статус ведущей рыболовной державы?

...Рыбу любят во всех странах и потребляют ее с каждым годом все больше. Тенденцию эту можно было бы только приветствовать, поскольку морепродукты, безусловно, куда полезнее того же мяса, если бы не одно «но». К сожалению, растущие аппетиты человечества значительно опережают темпы восстановления биоресурсов Мирового океана. Американские исследователи, недавно озаботившиеся этой проблемой, были вынуждены констатировать: за последние десять лет количество выловленной рыбы сократилось на 13 процентов, что стало прямым следствием полного истощения почти трети рыбных бассейнов мира.

Для России эта угроза пока носит чисто умозрительный характер, рыбы в омывающих нашу территорию морях и во внутренних водоемах еще много. Но, как признавал бывший министр сельского хозяйства Алексей Гордеев, мы сейчас, в лучшем случае, осваиваем 40 процентов общего допустимого улова. И одна из важнейших причин такого положения – в катастрофическом положении рыболовецкого флота.

Действительно, две трети российских морских рыболовных судов пребывают в состоянии полного физического и морального износа.

Численность флота сократилась на 12, а его производственный потенциал – на 30 процентов. Сегодня в нем осталось чуть более трех тысяч судов различного назначения - в лучшие свои годы советская рыболовная армада насчитывала свыше 40 тысяч вымпелов. Да и пополнение флота идет, в основном, за счет иностранных «бэушных» траулеров. За четыре года рыбаки приобрели 357 судов, причем срок службы половины из них превысил пятнадцать лет. За то же время было списано 842 судна.

Но совсем уж худо с рыбопереработкой. Производственные мощности загружены менее чем наполовину. И во многом потому, что рыбакам невыгодно иметь дело с отечественными предприятиями. Хотя бы в силу того, что им приходится сутками простаивать в портах со своей скоропортящейся продукцией и преодолевать многочисленные чиновничьи барьеры – до двух десятков проверяющих. Стоит ли тогда удивляться, что 44 процента российских судов, ведущих промысел в северных водах, не заходят в мурманский порт, а прямо в море переваливают улов на иностранные рефрижераторы или отправляются в норвежский Киркенес, где разгружаются за какие-то полтора часа?

Что же касается переработки той рыбы, которая все-таки попадает на наш берег, то губернатор Приморского края Сергей Дарькин в своем докладе Государственному совету привел цифры, характеризующие «достижения» в этой области: «В Японии из одной условной тонны биологических ресурсов производится продукта на 2580 долларов, в Норвегии – на 1765 долларов, в США – на 1350 долларов. А в России – только на 758 долларов». Другими словами, переработка рыбы у нас в основной массе – первичная. Мы большей частью гоним ее за копейки за границу в первозданном виде, чтобы потом за большие рубли или доллары получить деликатес, сработанный из того, что поймали наши рыбаки.

Большая часть российской рыбной отрасли по сути дела остается встроенной в качестве начального сырьевого звена в технологические цепочки зарубежных фирм.

Рыбаки предпочитают их нашим переработчикам, которые из-за отсутствия оборотных средств часто не в состоянии расплатиться за рыбу. Ну, а денег им не хватает из-за низкого качества выпускаемой продукции, которое, в свою очередь, диктуется устаревшим еще в прошлом веке оборудованием.

Поэтому ежегодно на экспорт идет до 1,3 миллиона тонн рыбной продукции, причем 90 процентов – с низкой степенью переработки. Скажем, в Приморском крае из 150 тысяч тонн улова минтая до стадии филе доводится только 18 тысяч. Остальная рыба либо превращается в безобразных безголовых чудовищ, обитающих только в российской торговой сети, либо отправляется в Китай. Пройдя там переработку (выход готового филе при этом достигает 80-90 процентов), цена теперь уже «китайского» минтая вырастает с 1200 до 2500 долларов за тонну, ну а в европейском магазине счет уже идет на килограммы и десятки евро за этот самый килограмм.

Экономисты подсчитали, что работник российской рыбной отрасли ежегодно производит продукции примерно на 7 тысяч долларов, в то время как в Европе этот показатель достигает 92 тысяч. Чтобы преодолеть такой разрыв, необходимы инвестиции, объем которых оценивается в сумму от 2,5 до 5 миллиардов долларов. Но банки опасаются вкладываться в отрасль, поскольку стоимость ее основных фондов составляет лишь 1,3 миллиарда долларов, а залоговая и того меньше – 500 миллионов. Возникает замкнутый круг, разорвать который пока не представляется возможным.

Парадоксов в рыбной отрасли много. И один из них состоит в том, что до сих пор в российских водах фактически безнаказанно хозяйничают браконьеры и контрабандисты — и наши, и зарубежные, и без роду-племени. Ущерб, наносимый в результате контрабанды морепродуктов экономике России, огромен. По данным ФСБ, общий объём вылова, который ежегодно переправляется в иностранные порты или перегружается на суда перекупщиков в море, превышает 3 миллиона тонн. Росрыболовство, правда, называет другие цифры – 1,25 миллиона, но и это более трети официально зарегистрированного «урожая». Несколько лет назад Контрольное управление президента РФ оценило нелегальный вывоз биоресурсов в 1-2 миллиарда долларов. Но, как свидетельствуют японские и южнокорейские статслужбы, лишь в эти страны и одного только дальневосточного краба российские рыбаки каждый год поставляют на сумму, превышающую 2 миллиарда «зеленых». Причем не только замороженного, но и живого, экспорт которого вообще запрещен. По данным таможенных служб Японии, экспорт в эту страну отдельных видов морепродуктов из России превышает установленные объемы их общего допустимого улова в полтора раза.

Все это стало возможным из-за системных ошибок, заложенных в государственное регулирование рыбной отрасли, и, прежде всего – нормативных.

Само законодательство, налоговая и таможенная политика словно нарочно подталкивали рыбаков к превышению квот вылова, к браконьерству, к варварскому разграблению морских биоресурсов, как это было, например, с каспийским осетром и дальневосточным крабом.

На бесконтрольный грабеж морских богатств все минувшие годы правительство реагировало на удивление вяло. Новый закон о рыболовстве, призванный навести порядок в отрасли, как утверждает Владимир Жириновский, десять лет мешала принять Госдуме рыбная мафия. А, зная уровень информированности лидера либеральных демократов, можно предположить, что так оно и было.

В прошлом году закон, наконец, был одобрен и с января вступил в силу. В соответствии с ним рыбаки теперь должны весь улов доставлять на российский берег, проходить там таможенное оформление и только потом вправе отправлять его на экспорт. Кроме того, реализовывать морепродукты они обязаны исключительно через отечественные рыбные биржи в Мурманске, Калининграде, Владивостоке, Петропавловске-Камчатском и на Сахалине. Росрыболовство, по инициативе которого этот документ и был принят, собирается пойти еще дальше и ввести госмонополию не только на вылов, но и на оборот осетровых. Такие меры, по мнению Андрея Крайнего, нанесут ощутимый удар по «непрофессионализму, тотальной коррупции и браконьерству».

Хотя после того, как рыбаков обязали растаможивать свой улов на российском берегу и продавать его непосредственно иностранцам стало опасно, поставки импортной продукции сократились. В одном только феврале — на 31,2 процента. Что и понятно, ведь значительная часть этого импорта имеет российское «теневое» происхождение. Так что решение, конечно, принято правильное, но не оскудеют ли в результате такого шага наши прилавки? Сможет ли отрасль, как обещал глава Росрыболовства, уже к концу нынешнего года «заместить выпадающий в условиях кризиса импорт»?

По словам Андрея Крайнего, уже подписаны соглашения с некоторыми крупными банками, которые изъявили желание кредитовать рыбную отрасль. Однако если за рубежом кредит можно получить под 7-8 процентов, то у нас – 18-22 годовых. Пойдут ли на это отечественные рыбопромышленные компании, особенно малые и средние, да еще в условиях набирающего обороты финансово-экономического кризиса?

По замыслу чиновников, стимул развитию отечественной рыбной отрасли — и портовой инфраструктуры, и береговой переработки — должна дать федеральная целевая программа, рассчитанная на 2009-2013 годы. Она, в частности, предусматривает строительство и модернизацию 493 судов рыболовецкого флота, реконструкцию портового хозяйства (сегодня его пропускная способность — всего 1,3 миллиона тонн морепродуктов), создание и расширение рыборазводных заводов. Кроме того, предполагается введение некоторых налоговых послаблений и дотаций на дизельное топливо – ведь нынешняя цена солярки делает невыгодной добычу селёдки, салаки и других «народных» видов рыбы.

Задачи ставятся амбициозные: за 12 лет увеличить добычу рыбы и морепродуктов до 5,9 миллиона тонн, а долю отечественной продукции довести до 85 процентов. По другому, пессимистическому сценарию, если срочно не приступить к масштабному реформированию отрасли, то уже через шесть-семь лет улов сократится до 2,6 миллиона тонн и российский рынок будет захвачен иностранными компаниями.

На эту программу в предстоящей пятилетке выделяется почти 62 миллиарда рублей. Сумма, хотя и звучит солидно, все же недостаточная, чтобы преодолеть кризис в отрасли. Для примера, Евросоюз вкладывает в свой рыбохозяйственный комплекс 40 миллиардов евро. Поэтому закономерно возникает вопрос: не выльется ли нынешняя программа вместо масштабного реформирования отрасли в банальное латание дыр?

Ведь рыбный бизнес во всём мире убыточен и без серьезной господдержки и долгосрочной стратегии ему не выжить, не выдержать острой конкурентной борьбы на мировых рынках.

Ну а самому государству никогда не вывести его «из тени».

Конечно, это лишь первые шаги. Но, не сделав их, нам никогда не одолеть всего пути, не решить задачи превращения рыбохозяйственного комплекса в современный, конкурентоспособный, передовой, работающий для России. Нам решать, будет ли у сказки о российском рыбаке и золотой рыбке счастливый конец.