Удивился бы Черчилль?

16 марта в Московском государственном институте международных отношений (Университет) состоялась международная научная конференция «К 70-летию Фултонской речи У. Черчилля. Инерция холодной войны и современная международная ситуация». Организаторами конференции выступили МГИМО (У), Фонд исторической перспективы и Международная ассоциация фондов мира при поддержке Российского исторического общества.

…1946-й был тяжелым годом. Только что закончилась Вторая мировая война, и радость победы сменилась осознанием горечи утрат и потерь. Тысячи городов и сел лежали в руинах. Экономика была разорена войной, и даже страны-победители не спешили отменять продовольственные карточки. Но наибольшую тревогу вызывали новости из сферы внешней политики. Они все чаще сообщали о раздорах между недавними союзниками по борьбе с фашизмом. Геополитические, военные и идеологические разногласия оставляли все меньше шансов на сохранение победоносного альянса. 5 марта 1946 года газеты сообщили о выступлении Уинстона Черчилля в американском городке Фултон. Хотя формально английский политик не занимал в тот момент какого-нибудь официального поста, но авторитет, завоеванный им за годы долгой политической карьеры, и особенно, за годы войны, заставил отнестись к этой речи серьезно. Она открыла новую эпоху, вошедшую в историю как холодная война между Советским Союзом и Западом.

Почему сейчас, спустя семьдесят лет после событий 1946 года, они снова в центре внимания не только историков, но и экспертов в области современной внешней политики?

Как заметил, открывая конференцию, ректор МГИМО академик А.В. Торкунов, «если бы Уинстон Черчилль узнал, что его речь будут обсуждать спустя 70 лет и не на Западе, а в России, он бы очень удивился».

Впрочем, если и удивился бы, то ненадолго, пока не прочитал новости и не оценил текущую ситуацию в мире, после чего сразу почувствовал бы себя в родной стихии.

Считается, что холодная война закончилась в 1991 году, с распадом СССР и прекращением идеологического противостояния между Востоком и Западом. Но недавние политические события, в особенности украинский кризис 2014 года, заставили говорить о ее возможном возрождении. И поэтому российские и зарубежные эксперты, ученые, политики и общественные деятели снова обращаются к урокам истории, чтобы с их помощью найти решение проблем нашего времени.

Конечно, сейчас уровень угрозы военного противостояния между Россией и странами НАТО значительно ниже, чем в конце 40-х годов ХХ века, но он стремительно повышается, а гибель российского бомбардировщика от ракет турецких истребителей говорит о том, что эскалация может быть очень быстрой…

Как отметила в своем докладе президент Фонда исторической перспективы, доктор исторических наук Наталия Алексеевна Нарочницкая, еще одним фактором, отличающим в худшую сторону современную ситуацию, является отсутствие «правил игры» – четких границ, до которых можно допустить обострение ситуации, и механизмов взаимодействия, позволяющих их разрешать.

Поменялась и идеологическая ситуация. С одной стороны, Россия, в отличие от Советского Союза, не пытается предложить миру кардинально новую форму общественного устройства, с другой – в политике европейских государств и США все чаще звучат мотивы распространения и защиты принципов своей системы ценностей, все больше смахивающих на новую идеологию. Стороны противостояния как бы поменялись местами – Россия вынуждена защищать свое право на свободу существования государств с разным устройством политической системы и собственной системой ценностей, а западные политики все чаще объясняют свои действия приверженностью идеологии.

Немецкий политолог Александр Рар, высказывая немецкую точку зрения на проблему беженцев, обосновал политику правительства Германии стремлением «подчеркнуть высокие моральные качества немецкого народа, не способного оставаться равнодушным к чужой беде». Не очень понятно, как приверженность «высоким моральным ценностям немецкого народа», сочетается с переговорами, на которых канцлер Ангела Меркель пытается договориться о сокращении потока беженцев в Европу и о частичном возвращении их в Турцию.

Бывший министр иностранных дел Польши А.Д. Ротфельд описал свое видение ситуации. С его точки зрения, исчез главный фактор напряженности – угроза военного столкновения. Вступление в НАТО стран Центральной и Восточной Европы уменьшило их тревоги, так как за гранью союзнических штыков эти страны ощутили себя в безопасности и избавились от страха «русской угрозы». Но почему же тогда этот самый тезис о русской угрозе был немедленно извлечен из запасников в 2014 году? А американская бронетехника появилась в 70 километрах от Санкт-Петербурга, чего в годы холодной войны нельзя было себе представить?

Руководитель научных программ Института демократии и сотрудничества Джон Локленд попытался в своем докладе еще раз вернуться к основным тезисам Фултонской речи Черчилля, которая, по его мнению, звучит не столь однозначно, как ее привыкли оценивать.

Ведь, помимо угроз в адрес советского и не только советского коммунизма, британский политик призывал и к сотрудничеству.

Он предостерегал от «искушения заняться пробой сил», говорил о том, что единственный способ избежать новых столкновений – это «достичь сегодня взаимопонимания с Россией по всем вопросам». Россия, по его мнению, должна была занять свое место «среди ведущих мировых держав».

Эти аспекты речи Уинстона Черчилля оказались не услышанными современниками. Тогда, по обе стороны Атлантики, взяли верх взаимные опасения и настороженность.

Американский писатель Джон Стейнбек, посетивший СССР в 1947 году, отмечал, что страх американцев перед угрозой советского коммунизма очень похож на страх русских перед американской военной мощью. Его поразила схожесть постепенно нараставших взаимных опасений. Написанная по результатам поездки книга «Русский дневник» стала своего рода попыткой предостережения, не услышанной ни в США, ни в Советском Союзе.

Участники конференции отметили, что одной из причин конфронтации 1940-х годов стало заметное снижение качества мировой политической элиты. На место таких политиков как Рузвельт, Черчилль, Шарль де Голль, пришли совсем другие люди, не способные справиться с глобальными проблемами.

Американский участник конференции профессор Питер Кузник обратил внимание собравшихся на фигуру Генри Уоллеса – вице-президента США в 1941–1945 годах, на основные тезисы его программы, предполагавшие не только продолжение политики союзничества, но и постепенную конвергенцию социальных и экономических систем. В случае его прихода к власти послевоенная история могла пойти совсем по иному пути.

Безусловно, случайности в политике во все времена играли большую роль. Однако гарантией надежного и устойчивого миропорядка может стать только устойчивая система международных отношений, основанная на взаимном уважении и признании интересов государств. А для ее формирования и поддержания необходима интенсивная работа на всех уровнях – от дипломатов до экспертных сообществ, формирующих общественное мнение. Одним из удачных примеров последнего и стала прошедшая в Москве конференция.