Союз власти и меджлиса - заговор против народа

Старо-новое руководство Украины любит подчеркивать свое отличие от ’старой власти’. Но острейшие межэтнические, социально-экономические, криминальные проблемы и противоречия, которые переплелись в Крыму в единый узел, так и не начали решаться по существу. Нынешняя власть, очевидно, унаследовала от своих предшественников неспособность действенно заботиться о социально-экономическом развитии и национальной безопасности. Осмысленная политика вновь подменяется тактикой уступок силам, открыто нарушающим закон, явно действующим вразрез с общественными интересами. Власть так и не научилась взаимодействовать с обществом, поэтому она вынуждена опираться на те силы, которые, провоцируя общественный раскол, выдают собственные интриги за политическую борьбу, а подачки со стороны власти - за решение социально-экономических проблем. Судя по всему, новая власть, так же как и прежняя, не понимает, насколько опасны подобные союзники, в том числе и для нее самой. Не осознает, что такого рода альянсы являются настоящим заговором против национальной безопасности страны, интересов народа Украины, всего славянского мира.

Основываясь на собственном, почти двадцатилетнем, опыте решения в Крыму этнических проблем, могу с уверенностью утверждать, что снять межнациональную напряженность нельзя без эффективной правовой, межэтнической, социально-экономической и выверенной культурной политики. Я пишу об этом для того, чтобы заранее снять с себя обвинения в предвзятом отношении к различным этническим группам. К сожалению, они возникают каждый раз, когда пытаешься принципиально разобраться в сложившейся ситуации. Националистам беспристрастный анализ противопоказан - он позволяет выявить их истинную роль. Мне же как человеку ненавистен всякий национализм, будь он украинский или крымско-татарский.

Нас часто пытаются убедить, что крымско-татарский национализм является чуть ли не вполне пристойным злом, требующим к себе снисходительного отношения. Мол, на ощущение исторической несправедливости наложилась социально-экономическая необустроенность репатриантов. Этим же объясняют возникновение националистических течений и их популярность. Но тем непригляднее выглядит роль политических деятелей этнического пошиба, стремящихся не решать проблемы своего народа, а спекулировать на них, делая собственную карьеру. В контексте равенства перед законом всех граждан независимо от национальной принадлежности преступной выглядит политика власти, создавшей своими действиями почву для укрепления национал-радикалов. При этом власть не корректирует ошибочный курс, поскольку он соответствует ее интересам, а отделывается от национал-радикалов подачками, надеясь таким образом не допустить этнического взрыва.

Для власти, не желающей и не умеющей действовать в интересах общества, национал-радикалы оказываются чрезвычайно удобным партнером. Соглашения с ними власть пытается выдавать за национальную политику, а поддержку национал-радикалов - за решение реальных социальных и культурных проблем. Поэтому крымские власти в начале 90-х позволили националистам присвоить себе право говорить от имени всего крымско-татарского народа. Более того, власть позволила национал-радикалам выдвинуть лозунг организации в Крыму государственной власти по этническому признаку. Именно с такими призывами выступает так называемый ’Меджлис крымско-татарского народа’, ставший фактическим союзником крымского и украинского руководства, созданный и действующий как незаконная организация, не имеющая никакого права говорить от имени всего крымско-татарского народа и никем не уполномоченная представлять его интересы. Власть, вступив в альянс с меджлисом, по сути дела, пошла на создание в Крыму межэтнического конфликта, позволяющего ей управлять обществом с помощью политической игры. Крымско-татарский вопрос стал разменной монетой в руках киевской и симферопольской властной верхушки, стремящейся удержать господствующее положение. Она неоднократно использовала искусственно раздуваемые противоречия в целях политической борьбы, особенно в предвыборные периоды. Союз правящей группировки и национал-радикалов с самого начала тщательно скрывался от общества обеими сторонами, что придает ему характер антиобщественного заговора.

Конечно же, власти пришлось расплачиваться со своими тайными союзниками из национал-радикальной среды. В их интересах руководство Крыма при содействии некоторых средств массовой информации осуществляло политическое давление на глав сельских и поселковых общин при выделении или узаконивании захваченной земли, игнорируя при этом законы и существующие общественные настроения. Активисты меджлиса при попустительстве власти присвоили полномочия по определению кадровой политики в исполнительных органах власти. Подобная практика в сочетании с намеренно агрессивными действиями меджлиса, визитной карточкой которых стали массовые самозахваты земли и драки, способствует обострению существующих противоречий и эскалации межэтнического противостояния в Крыму.

Фактически признав деятельность националистической организации, меджлиса, власти Крыма потеряли возможность препятствовать возникновению других радикальных группировок, часто значительно более опасных. Так, в Крыму действуют отделения запрещенной во многих странах мира религиозно-политической экстремистской пантюркистской организации ’Хизб ут-Тахрир’. Активизировали свою деятельность нелегальные формирования Исламской партии Крыма, ’Адалет’, секты модернистского характера ’Нурджулук’ и др. По сути, главным следствием неспособности (да и нежелания) власти контролировать ситуацию стало резкое увеличение влияния фундаменталистов в исламской общине Крыма в последние два-три года. Очевидно, что вскоре сторонники фундаменталистских взглядов смогут оказывать сильное воздействие и на ход политического процесса. Конечно, в Крыму исламские фундаменталисты смогли утвердиться во многом благодаря помощи и поддержке реакционных мусульманских кругов таких стран, как Саудовская Аравия, Турция, Пакистан, Иран, Иордания. Но их влияние было бы крайне незначительным, если бы вследствие сговора власти с крымско-татарскими националистами последние не создали условия для пропаганды национального и религиозного экстремизма, особенно проявляющегося в молодежной среде.

К сожалению, многочисленные депутатские запросы, направленные мною в этой связи в СБУ, МВД, Генеральную прокуратуру, остались без ответа. Если не рассматривать в этом качестве присылаемые из различных инстанций отписки. В своих обращениях к президенту Украины, руководителю СНБО и другим должностным лицам как до выборов, так и после них я призывал навести порядок, обеспечить равенство всех граждан перед законом и прекратить деятельность меджлиса. Признавая эту организацию, заигрывая с ней, власти позволяют ей выдавать собственную радикальную идеологию за мнение всего крымско-татарского народа, провозглашая себя его представительным органом. Но осознать опасность избранного курса на поощрение радикалов правящая группировка, несмотря на смену персоналий, так и не сумела. До сих пор при президенте функционирует Совет представителей крымско-татарского народа, состоящий целиком из членов меджлиса. Более того, предпринимаются попытки расширить его полномочия.

Мое стремление привлечь внимание общества и органов власти к угрозе исламского радикализма, резко увеличившейся вследствие деятельности в Крыму эмиссаров и ваххабитских проповедников, вызвало кампанию по моей дискредитации. В депутатских протестах и провластных СМИ меня обвиняли в ’тенденциозности’, ’истерии’, ’в желании отвлечь внимание общественности от реальных насущных проблем Крымской автономии и Украины в целом’, помешать сотрудничеству Украины с исламским миром. Этот бред дополнялся коллективными заявлениями и обращениями к Владимиру Литвину и Леониду Кучме от имени Верховной Рады Крыма, Ассоциации органов местного самоуправления (правда, о своем участии в составлении этого документа сами председатели городских, поселковых и сельских советов узнали из прессы). Меня пытались представить организатором этнического конфликта, а потому для выступлений против меня отбирали депутатов по этническому признаку или использовали культурные или религиозные организации (вплоть до заявления проарабской ассоциации ’Арраид’).

В действительности все мои интервью, публикации в СМИ и публичные заявления, вызывавшие крайнее раздражение крымского руководства и верхушки меджлиса, были продиктованы тревогой за будущее Крыма и стремлением избежать межэтнического противостояния, угрожающего нашей республике. Важнейшими условиями для этого являются отказ от проводимого социально-экономического курса в пользу одного этноса и прекращение сговора власти и национал-радикалов за спиной общества. Подобное развитие ситуации, конечно же, не входит в планы националистов, пытающихся скрыть от общественности действительное положение дел и все сильнее проявляющиеся тенденции к обострению межнациональной ситуации, особенно на основе самозахватов земли, антироссийской и антиправославной истерии.

Лидеры так называемого меджлиса Мустафа Джемилев и Рифат Чубаров, используя трибуну Верховной Рады Украины, телевидение, радио, пытаются оказывать на меня давление, требуя от СБУ и Госкомитета по религии публично опровергнуть мои утверждения, якобы противоречащие действительности.

Однако в ряде ответов на мои депутатские запросы были подтверждены приведенные в них факты. Более того, мои оценки роли националистов и религиозных радикалов, их истинных целей и их взаимоотношений с внешними мусульманскими силами в своей основе совпадают с мнением экспертов и представителей власти.

Так, в ответе председателя Государственного комитета Украины по делам религий Виктора Бондаренко было сказано, что лидеры меджлиса попытались установить контроль над мусульманской средой путем рекомендации своего кандидата на должность муфтия. При этом меджлис стремился, с одной стороны, создать ’условия для фактической автономности ДУМК, независимости его от других духовных центров’, с другой - координировать ’контакты ДУМК с органами власти, другими конфессиями, представителями иностранных государств и организаций’. В этом ответе также подтверждалось, что в июне 2000 года руководством меджлиса была ’развернута целенаправленная кампания эскалации напряженности между ДУМК и Крымской епархией УПЦ’. Сама ’мусульманская среда автономии традиционно выступает объектом посягательств со стороны Турции и ряда арабских государств, которые конкурируют между собою’. Установление контроля над общественным сознанием мусульман Крыма является частью государственной политики Турции. В документе ясно говорилось, что меджлис выступает в качестве союзника этих внешних сил, помогая религиозным организациям, созданным для реализации их интересов, утвердиться в Крыму и получая от них средства на собственную общественно-политическую деятельность. Такая политика осуществляется меджлисом, несмотря на то что ’миссионерская деятельность зарубежных фондов и общественных организаций, по сути, противоречит законодательству о свободе совести, а в ряде случаев служит прикрытием для проникновения в регион членов международных исламских организаций радикального направления’. В результате часть крымско-татарской молодежи попала под влияние ’сторонников партии ’Хизб ут-Тахрир’, запрещенной во многих исламских государствах’. Одной из целей этой партии является ’создание единого исламского государства’. Под влиянием такого рода пропаганды, исходящей от представителей нетрадиционных течений ислама, у части крымских мусульман возникает ’чувство религиозной нетерпимости к представителям других конфессий’.

Таким образом, представители власти хорошо осознавали связь между деятельностью меджлиса, внешнеполитическими планами других государств (или стратегией международных экстремистских организаций) и активизацией религиозных радикалов в Крыму. В ответе временно исполняющего обязанности председателя Службы безопасности Украины Юрия Землянского от 7 ноября 2003 года также указывалось, что в Крыму происходит ’активизация криминальной деятельности этнических общин, особенно чеченских’. При этом обращалось внимание на реализацию в Крыму чеченцами огнестрельного оружия, распространение наркотических средств и др.

Однако ни власть в целом, ни отдельные ее структуры существенно изменить обстановку не смогли. Они либо игнорировали угрозы, в том числе и те, которые хорошо осознавали сами, либо действовали с запозданием. Так, мною был направлен депутатский запрос в СБУ по поводу деятельности лагеря ’Айфаар’ на Ай-Петри. 12 ноября 2003 года на него пришел ответ за подписью начальника Главного управления СБУ в Крыму Александра Свиридонова, в котором говорится о принятых мерах: 14 гражданам иностранных государств, принимавшим участие в деятельности лагеря, был сокращен срок пребывания на территории Украины. В ответе содержится ссылка на заключение экспертов, утверждающих, что ’в результате нахождения в ’Айфааре’ человек мог превратиться в полностью подконтрольного своему наставнику адепта, способного на непредсказуемые действия’. Тем не менее Служба безопасности Украины не увидела на горе Ай-Петри ’фактов подготовки или осуществления незаконных действий, которые могут нанести ущерб национальным интересам государства или отдельным гражданам’. Вспомним, что именно о подобных ’адептах’ заговорили некоторое время спустя, в связи с кровавой расправой над сотнями детей в Беслане, всколыхнувшей весь мир.

Правоохранительные органы предпочитают не замечать исходящей от экстремистов угрозы, поскольку вопрос об отношении к ним сместился из правового поля в политическую плоскость. Так, игнорируется деятельность секты ’Нурджулар’, крымского отделения партии ’Хизб ут-Тахрир’, закрываются глаза на пребывание и лечение в оздоровительных учреждениях автономии членов незаконных вооруженных формирований, действующих в Чеченской Республике. Не реагируют на распространение в Крыму агитационных материалов, открыто призывающих к джихаду.

Подобная тактика поистине самоубийственна. После распада СССР Крымский полуостров с геополитической точки зрения оказался в ’дуге нестабильности’ Таджикистан - Кавказ - Крым - Балканы. В этих регионах мусульманский экстремизм, подпитываемый из внешних источников, неизбежно будет стремиться к расширению зоны собственного влияния. Уже сейчас крымчане стали свидетелями открытой пропаганды идеологии экстремистских мусульманских течений на телевизионных каналах. Это - последний рубеж, за которым неизбежно последуют экстремистские действия, масштабность которых будет постоянно увеличиваться. Дополнительную опасность в Крыму представляет то, что религиозный экстремизм здесь оказывается тесно связанным с националистическими требованиями и призывами. А националисты являются союзниками властной группировки, с которыми она не решается порвать из-за собственной слабости и оторванности от остального общества. Поэтому власть оставляет без внимания и антиконституционные программные заявления руководителей меджлиса, объявивших своей целью создание ’национальной государственности’, и экстремистские призывы фундаменталистов.

В результате подобной тактики молчаливого соглашательства с требованиями националистов они утверждаются в собственной правоте и расширяют свое влияние на общественное сознание. Власть, в свою очередь, вынуждена заниматься поисками недостижимого компромисса, все больше потакая требованиям националистов, пытаясь их удовлетворить за счет всего остального общества. Данная тактика перешла по наследству от прежнего руководства Украины и Крыма к новому. Это является лучшим доказательством того, что, по сути дела, в стране ничего не изменилось, социально-экономическая и политическая сущность правящего режима осталась прежней, несмотря на громогласные заявления.

Более того, оправдывая свое пристрастие к националистам, новая власть решила подвести под требования националистов теоретическую базу и законодательную основу. В дни траурных мероприятий, посвященных 61-й годовщине депортации из Крыма крымских татар, армян, болгар, греков, немцев, антироссийски настроенный председатель правительства Крыма Анатолий Матвиенко (он же ярый сторонник Виктора Ющенко) заявил, что урегулированию межнациональной ситуации в Крыму будет способствовать определение на законодательном уровне понятий ’титульная нация’, ’национальные меньшинства’ и ’коренные народы’. Понятия ’коренной народ’ или ’титульная нация’ предоставляют националистам идеологический механизм для постоянного усиления своих экономических и политических ультиматумов. Наивно надеяться, что полученные возможности националисты используют для решения проблем крымско-татарского народа. Это не входит в их интересы. Постоянное увеличение числа экономических, культурных и политических проблем позволяет националистам манипулировать мнением рядовых крымских татар, использовать их в своих провокационных действиях.

Самозахваты земли националистам нечем было бы оправдать, если бы власть проводила честную политику в сфере землепользования. Но сами по себе самозахваты направлены не на противодействие этой политике власти и не на облегчение положения рядовых крымских татар, пусть и осуществляемое незаконными методами. Националисты используют самозахваты в рекламных целях, для приобретения популярности в качестве ’народных защитников’ и как инструмент шантажа власти. Когда нет возможности прибегнуть к самозахватам, национал-радикалы прибегают к иным, еще более провокационным методам, в том числе к организации погромов и защите их участников. Так, вокруг дела о резне в баре ’Коттон’ активистами крымско-татарских национал-радикальных кругов выстроена целая система давления и угроз в адрес властей. Они фактически потребовали ’немедленно отменить все судебные решения’ и ’начать следствие с чистого листа’. Меджлис не считается с судебно-правовой системой Украины, поскольку сама власть, выстраивая взаимодействие с этой нелегитимной организацией, ясно дала понять, что рассматривает политическую целесообразность выше права.

На принципе политической целесообразности и выстраивает так называемый меджлис свои все возрастающие требования. Сегодня его лидеры уже требуют права вмешиваться в управление и расставлять по своему усмотрению кадры, диктовать приоритеты политического курса. Подобные претензии были озвучены совсем недавно, в период формирования и утверждения нового состава крымского правительства. Но теперь власть оказалась загнана в угол. Дальнейшее выполнение требований меджлиса невозможно без нарушения прав других народов Крыма и тех крымских татар, которые не доверяют этой организации. Отказ от новых уступок будет означать разрыв тайного политического союза с националистами, на что власть никак не может решиться. Руководство националистов чувствует колебания власти и пытается шантажировать ее, запугивая последствиями разрыва, в том числе и социальными беспорядками. Меджлис устами Джемилева без стеснения подчеркивает роль крымских татар в избрании Виктора Ющенко на пост главы державы.

При этом националисты в своих выступлениях противопоставляют крымских татар остальному населению полуострова, вновь пытаясь убедить центральную власть в том, что создание национальной государственности в Крыму отвечает ее политическим интересам.

Но новая власть, несмотря на политические игры с крымско-татарскими националистами, обязана понимать, что попытка установить в Крыму государственность по этническому признаку поставит полуостров в условия гражданской войны. Однако неформальный союз с властью вселяет в националистов уверенность в собственных силах, укрепляя в них желание идти в своих требованиях до конца, не считаясь ни с чьей, в том числе и с властной, позицией. Так, предложения Виктора Ющенко отказаться от Декларации о национальном суверенитете крымских татар и согласиться с предложением введения моратория на выделение земли были отвергнуты в националистической среде. Устами молодежной организации ’Девлет’ меджлис заявил, что ’никогда не откажется от своего права на государственность’.

В Декларации о национальном суверенитете, от которой меджлис, согласно недавнему признанию его лидера, вовсе не собирается отказываться, сказано: ’Крым является национальной территорией крымско-татарского народа, на которой только он обладает правом на самоопределение’. ’Земля и природные ресурсы Крыма, включая его оздоровительно-рекреационный потенциал, являются основой национального богатства крымско-татарского народа’. Декларация также наделяет меджлис правом ’добиваться признания за крымско-татарским народом статуса народа, ведущего борьбу за свое национальное освобождение, и действовать согласно этому статусу’.

Власть ранее наделила национал-радикалов правом говорить от имени всего крымско-татарского народа. Теперь политические экстремисты, закрепив свое влияние с помощью политических и экономических механизмов, выступают с идеей преимущественного права одной нации по сравнению с другими. Власть постепенно становится помехой для националистов, они уже готовы присвоить ее права себе, как это сделал Мустафа Джемилев, заявив: ’Мораторий, наложенный в Крыму президентом на выделение земли в частную собственность, не будет распространяться на Алушту, Судак, Партенит и район Тихой бухты в Коктебеле’. При этом власть, несмотря на создавшуюся угрозу для нее самой, по-прежнему потворствует антиконституционным выходкам меджлиса. Взаимоотношения меджлиса и власти вышли из-под ее контроля. Одна сторона, открыто нарушая закон, диктует свои условия, а другая - закрывает на это глаза.

Заставить властную верхушку действовать в соответствии с законом по-прежнему невозможно. Она попросту боится принимать какие-либо решения. Это видно по многочисленным отпискам на мои депутатские обращения, поступившие за последние два месяца (апрель - май) 2005 года из самых разных органов власти - Счетной палаты, Министерства внутренних дел, Генеральной прокуратуры, СБУ, Кабинета министров Украины. Смысл всех этих бюрократических упражнений остался неизменным: сделать вид, что никакой угрозы для общества не существует. Правоохранительные органы по-прежнему не желают замечать ни пропаганды религиозного экстремизма, ни усиливающегося присутствия исламских фундаменталистов, ни противозаконных действий национал-радикалов.

Это означает, что многонациональный народ Крыма продолжает оставаться в заложниках у национал-радикалов крымско-татарского меджлиса и исламских экстремистов. Над крымчанами дамокловым мечом висит требование национал-радикалов о превращении Крыма в собственное этническое государство. Надеяться на то, что власть поставит заслон противозаконным действиям, бессмысленно. Новое руководство точно так же, как и его предшественники, сосредоточено на решении собственных краткосрочных задач и продолжает жить под девизом ’после нас хоть потоп’. Он непременно наступит, если мы, крымчане, сами не сумеем его предотвратить.