Прощай, Габо!

Габо, как его звали друзья, ушел на 88 году жизни. Судьба сделала мне в свое время роскошный подарок: познакомила меня с этим удивительным человеком.

Это было на Кубе, где он создавал Латиноамериканский институт кинематографии, а я оказался в служебной командировке. Мы встретились в доме Антонио Нуньеса Хименеса, президента Академии наук Кубы, и незаметно проговорили несколько часов о делах в тогдашнем Советском Союзе и о ситуации в тогдашней Латинской Америке.

Для меня было открытием, что всемирно известный писатель является столь глубоким знатоком политической ситуации в мире и в своем регионе. Его литературные произведения - «Сто лет одиночества», «Осень патриарха», «Полковнику никто не пишет», «Генерал в своем лабиринте» и многие другие - настолько тесно связаны с реальными историческими и социальными процессами Латинской Америки, что без них не понять душу этого великого континента.

В Гаване у него был постоянный дом, всегда полный друзей, он часто и подолгу «гонял мысли» с Фиделем Кастро по бескрайнему полю политики и литературы. Оба были закоренелыми противниками Соединенных Штатов, их имперской чванливости, тупого высокомерия и наглого упования на силу денег или оружия.

В Латинской Америке издавна повелось: подавляющее большинство крупных деятелей литературы и искусства были непременно левыми, антиамерикански настроенными людьми.

Чилийский поэт Пабло Неруда, мексиканские художники Диего Ривера и Давид Сикейрос, кубинский поэт Николас Гильен, да и многие другие были открытыми коммунистами. Быть проамериканцем в Латинской Америке было неприлично для крупного мастера культуры. В этом смысле Габриэль Гарсиа Маркес был ярким носителем этой славной традиции.

Семидесятые годы прошлого века были окрашены борьбой панамского народа за возвращение стране межокеанского канала, соединявшего Тихий и Атлантический океаны. США за бесценок приобрели в самом начале ХХ века продвинутую стройку канала у обанкротившихся французов, потом заставили панамцев отдать им полосу земли вдоль канала, шириной по 10 километров с обеих сторон, понастроили там тьму военных баз и были хозяевами всего перешейка.

Габриэль Гарсиа Маркес вложил всю душу в поддержку справедливого дела панамцев, он стал союзником панамского лидера, генерала Омара Торрихоса, и мобилизовывал всю творческую интеллигенцию Латинской Америки на борьбу за канал. В 1977 году, когда эта борьба увенчалась победой, Габо даже включили в состав панамской делегации, которая подписывала в Вашингтоне договор о передаче канала в собственность Панамы. Кстати, вместе с ним в состав делегации входил и английский писатель Грэм Грин, тоже глубоко симпатизировавший справедливому делу панамского народа.

Вот он, прекрасный ответ на извечный вопрос: «С кем вы, мастера культуры?».

В 1979 году я получил от моих кубинских друзей письмо, в котором говорилось, что Габо намерен поехать в Москву, куда его пригласил Союз советских писателей в качестве члена жюри Московского кинофестиваля. В письме содержалась просьба, адресованная лично мне: оказать Маркесу максимально возможную помощь. Просьба мотивировалась тем, что официально приставленные с советской стороны лица своей догматичностью могут иногда произвести на Габо нежелательный эффект, он очень был чувствителен к идеологической прямолинейности. Я поехал встретить дорогого гостя в Шереметьево, где его уже ждал Андрей Вознесенский. Чего я опасался, то и произошло: Габриэль Гарсиа Маркес поблагодарил А. Вознесенского за встречу, но был так обрадован, увидев меня, что, извинившись перед официальными лицами, сел в мою «Волгу», и мы направились в гостиницу «Москва», эскортируемые вальяжным гостевым «ЗиМом».

На мой вопрос, что бы он хотел увидеть в СССР, Габо сказал, что его затаенной мечтой было бы поговорить со сведущим человеком о проблеме «диссидентства» в Советском Союзе, а еще лучше - встретиться с самими диссидентами.

Мне удалось связаться с помощниками Юрия Андропова и передать просьбу писателя с настоятельной рекомендацией удовлетворить ее, чтобы завоевать сердце великого писателя. К моему удивлению, все решилось, как нельзя лучше. В гостинице его посетил очень осведомленный и тонко настроенный высокопоставленный чиновник «из верхов» и ясно, без натяжек и нудностей рассказал о проблеме «диссидентов». Через пару дней Габо встретился с Евгением Евтушенко, который устроил у себя на даче в Переделкино вечер с шашлыком и красным вином и с участием всех тогдашних диссидентов.

На другой день Габриэль Гарсиа Маркес рассказал мне о встрече, которая восхитила его. Поэты и писатели полностью «размагнитились» за «барбекью» и вином, наговорили «сто верст до небес» про свои непростые отношения с властью, а завершили все прыганьем через большой костер для очистки души. Габо по их просьбе расписался фломастером у них на спинах - в знак доказательства того, что встреча с ним имела место на самом деле такого-то числа в городе Москве. Мне он сказал, что, по его мнению, власть делает ошибку, считая этих людей своими противниками, они вполне вменяемы, все по-своему патриотичны и не представляют угрозы для основ системы. Но они могут болезненно реагировать на уколы со стороны власти: «Таких диссидентов на Западе полным-полно, но на них никто не обращает внимания, а у вас власть своими действиями вызывает к ним не всегда оправданный и ненужный интерес».

Редакция журнала «Латинская Америка» пригласила Габо в гости для задушевного разговора о континенте. Главным редактором тогда был Серго Микоян, сын Анастаса Ивановича, в беседе принимали участие только специалисты со знанием испанского языка. Просто, без всяких признаков вальяжности, Габриэль Гарсиа Маркес поделился своими самыми сокровенными оценками о своей большой родине, о перспективах ее судьбы. Он с восторгом говорил о русской литературе, о сходстве творчества Булгакова со своим методом, причем искренне признавался, что он не знал произведений Михаила Афанасьевича, когда писал свои вещи, и рад, что оба шли своими путями к одной цели. В заключение он дал право журналу «Латинская Америка» бесплатно публиковать любые его новые произведения - без предварительного запроса его разрешения.

По его прямой просьбе была организована поездка в Троице-Сергиеву лавру.

Он отказался от всякого официального сопровождения, предпочел посетить музейный комплекс и монастырь в качестве простого паломника, но было видно, с каким глубоким душевным волнением он слушал рассказы о великом прошлом лавры, ее роли в истории России.

В дни его пребывания в Москве из Никарагуа пришло сообщение о великой победе сандинистской революции, свергшей кровавую диктатуру семейства Сомосы, про основателя которой Франклин Рузвельт в свое время сказал: «Это сукин сын, но это наш сукин сын!». Это сообщение произвело на него очень сильное впечатление, он хорошо знал многих руководителей никарагуанских партизан. Он тут же сказал мне: «Послушай, тебе надо обязательно поехать туда и установить с теми ребятами прочные контакты. У Советского Союза никогда не было никаких связей с Никарагуа, теперь подошло время для налаживания отношений. Я тебе дам рекомендательное письмо к моим товарищам из сандинистского руководства, оно тебе поможет открыть нужные двери!». Он сразу написал теплое послание, которое вскоре и стало первой ступенькой на пути установления, а потом и развития наших отношений с Никарагуа.

…Помнится, когда Габриэлю Гарсиа Маркесу в 1982 году вручали в Стокгольме Нобелевскую премию по литературе, больше всего радовались его кубинские друзья, устроившие в чопорной скандинавской столице шумную латиноамериканскую вечеринку со знаменитыми коктейлями «мохито», «дайкири», «Куба либре». Ликовал весь континент, пели сердца всех, кто знал, любил, почитал великого Габо, творчество которого бессмертно…